И он направился прочь. Драко удивленно смотрел ему вослед – по сути, он еще легко отделался.

***

– Это было чертовски рискованно для здоровья Гарри! – не унимался Сириус.

Гермиона и Стелла сидели на диванчике. Прямо перед ними, лицом к лицу, стояли Северус и Сириус. Девушки только что закончили рассказ о своих приключениях, и теперь Блэк громко возмущался, размахивая руками, а Северус слушал его с мрачным видом, скрестив руки на груди и стоя неподвижно. Вот уж кто точно был олицетворением огня и льда.

– Все обошлось, к чему верещать и ужасаться не случившемуся? – невозмутимо произнес Северус, не повышая голоса.

Гермиона благодарно взглянула на него – вообще-то, она не ожидала, что отец заступится за нее, но, кажется, в пику Сириусу он был готов простить ей все земные грехи. Регулус, Люпин и лорды Макнейр и Мальсибер сидели на диване напротив. Трое последних с неподдельным интересом следили за перебранкой, время от времени ехидно ухмыляясь – не иначе, как молодость вспоминали. Регулус расположился с краю, как бы отдельно, вытянув ноги и скрестив руки на груди. Он усмехался, неотрывно глядя на Гермиону с выражением чуть ли не гордости на лице. А она старалась избегать его взгляда, все еще ошеломленная тем, как просто он произнес Убивающее проклятье. И из-за этого она чувствовала себя виноватой и лгуньей: ведь это же она буквально месяц назад уверяла, что ей все равно, убивал ли он. И все же… она и на секунду не представила бы себе такое полное хладнокровие. Сейчас Регулус опять казался ей новым, почти незнакомым и… опасным.

– Если бы все было наоборот, и это Гарри экспериментировал на Гермионе, ты бы не был таким спокойным! – уведомил Северуса Сириус.

– Естественно, – изогнул бровь Снейп. – Ведь Поттер и ментальная магия совместимы приблизительно, как…

– Пап, в самом деле, – к удивлению Гермионы, заступилась за нее Стелла, пару часов назад бесившаяся по тому же поводу. – Все обошлось.

Сириус мгновенно переключился на нее.

– А ты вообще помалкивай! – воскликнул он. – Самостоятельно обучаться анимагии было верхом безрассудства. Ты… – последующие его слова потонули в диком хохоте: Люпин, Макнейр и Мальсибер, подвывая, схватились за животы и чуть не сползли с дивана. Сириус Блэк, упрекающий кого-то в безрассудстве – это действительно эпохальное зрелище.

– Не так, что ли? – гневно вопросил он, сверкая глазами на трех хохочущих до слез мужчин.

Регулус спрятал улыбку в кулак и многозначительно поднял брови – мол, ну ты, брат, и ляпнул.

– Меня вдохновил твой пример! – громко уведомила Стелла. – И вообще, я считаю, у нас есть дела поважнее!

– Да, – поддержала ее Гермиона. – Не кажется ли вам, многоуважаемые господа, что лучше поговорить о том, как мы добудем крестраж?

Северус и Сириус посмотрели на них с совершенно одинаковым выражением лица, – может, такому учат в какой-нибудь тайной школе отцовства? – означающим приблизительно «Шнурки ботинок не учат». Неизвестно, какое бы дальнейшее развитие получил разговор, но, к облегчению обеих девушек, в этот миг вернулась Талия. Она остановилась между Сириусом и Северусом, взглянула сначала на одного, затем на другого, и сказала:

– Ладно, папочки, заканчивайте воспитательный процесс. Нам сейчас стоит поговорить о наших ближайших планах на будущее.

– Тонкс ждет новостей о Кингсли, – возвестил вошедший следом за ней Грюм, обращаясь будто к одному Люпину.

Тот сконфуженно кивнул, почесав за ухом.

– Так что, вы определились с планами на будущее? – осведомился Грюм.

– Без вас и шагу не смеем ступить, – саркастично бросил Регулус, не упускавший возможности уколоть старого аврора.

При этом Блэк насмешливо улыбнулся, став совершенно очаровательным – хотелось одновременно задушить его в объятиях и просто – задушить. Гермиона вздохнула. На самом деле, она отдавала себе отчет в том, что отец с друзьями на его месте поступил бы так же, и Сириус, пожалуй, недолго колебался бы, если бы не был занят другими делами. По-другому на войне невозможно, и для их победы это важно – быть решительными и до определенной степени жестокими. Кроме того, скольких бы еще убил Кэрроу, останься он жив? Он мог бы убить кого-нибудь из ее близких. Гермиона мысленно отругала себя за недавние идеалистические и, в сущности, смехотворные в нынешнее время мысли об этике, о том, имеет ли она право судить, заслуживал ли Кэрроу смерти. Тем не менее, глядя на Регулуса, она не могла отделаться от какого-то странного ощущения. Она и раньше понимала, что он не так прост, но сейчас с особой силой убедилась в том, что есть в нем что-то, чему она не могла подобрать подходящего определения.

– Это похвально, Блэк, – ответил Грозный Глаз. – Ты прямо скатился на пару позиций вниз в моем личном черном списке.

– Досадно это слышать, – вздохнул Регулус. – Я люблю во всем быть первым.

– Я не сомневался, – хмыкнул Грюм и пробормотал себе под нос: – Маленький засранец.

– Вполне очевидно, что нам следует отправиться в Нурменгард, – встряла Гермиона, пока не началась очередная перебранка.

Регулус лукаво прищурился, заметив ее маневр, и она не смогла удержаться от легкой ответной улыбки, мимоходом подумав, что его особенность как-то связана именно с тем, что он Блэк. Есть что-то общее между ним и Беллой, и Сириусом, и Стеллой, да между всеми, кто связан с этой фамилией – это нечто ярче всего проявляется в битве, но иногда мелькает во взгляде и просто так. И это нечто – как бы получше выразиться? – нехорошее, что ли? Жестокое? Или просто надменное? Или тут подходит только одно определение – нечто блэковское?

– Как Риддл туда вообще проник? – недоуменно спросил Сириус. – Разве тюрьму никто не охраняет?

– Гриндевальд умер пять лет назад, – ответил Люпин. – После его смерти немецкое правительство живо прикрыло финансирование. Никого другого туда помещать не стали, ведь крепость находится на территории Норвегии, поэтому это неудобно. Даже памятник или развлечение для туристов из Нурменгарда делать не стали. Во-первых, это лабиринт, во-вторых, об этой странице истории Германия, да и вся Европа мечтает забыть раз и навсегда.

– Что чревато смелым наступлением на те же грабли, – пробормотал Регулус.

Все согласно закивали.

– И все равно, как Риддл поместил туда крестраж? – удивилась Стелла. – Он же это давно сделал?

– Не думаю, – протянул Северус. – Летом после своего воскрешения он надолго покидал страну. Вполне возможно, что он перепрятал крестраж, который считал самым незащищенным. Кроме того, там мы, скорее всего, не встретим Пожирателей. Он ведь никому не доверял свой секрет. Зато нас наверняка ждут какие-нибудь неприятные чары.

– Но он в курсе, куда мы отправились, – подхватил Макнейр. – Поэтому мы должны действовать без проволочки, пока он не перебрался на материк, иначе, в лучшем случае, он заберет и перепрячет крестраж, а в худшем…

– Заберет наши жизни, – с мрачным весельем закончил Грюм, да еще и хохотнул, найдя свою реплику остроумной.

Повисло молчание.

– Мы с Ремом сделаем копии карты, – решил Сириус. – Это не займет у нас много времени, а предосторожность не будет лишней. Не хотелось бы остаться в Нурменгарде навеки из-за того, что мы по какой-нибудь случайности утратим карту.

– Нам нечем уничтожить крестраж, – напомнил Регулус. – Придется унести его с собой.

– Дерьмо, – прошептала Стелла себе под нос, так, что услышала только Гермиона.

Верно, тут они сплоховали – следовало захватить с собой еще и меч Гриффиндора.

– И вот еще любопытная загвоздка, – криво усмехнулась Талия. – Как мы попадем в крепость? Насколько я знаю, пункт переправы уже пять лет, как закрыт.

Гермиона не поняла, что имелось в виду – да она, собственно, и не знала, где именно располагается Нурменгард. В это мгновение в комнату вошла Гиневра. Она выглядела изможденной, цепочка амулета больше не обвивала ее шею.

– Блейз хочет идти с нами, – объявила она.

– Пара-тройка дней – и с Кингсли все будет в порядке! – воскликнула Тонкс, вихрем ворвавшись в комнату, и уже не так радужно добавила: – Более-менее.