Стих 15.И возложь на них руце, отыде оттуду. Марк (10, 16) сказал, что Он обнял их и, возложив на них руки, благословил. Он сделал это, исполняя просьбу приведших: приведоша, говорит, к Нему дети, да руце возложит на них и помолится. Вместе же с этим Он опять показал, что Он обнимает и приближает к Себе незлобивого, — возлагает на него руки, т. е. охраняющую Свою силу, благословляет и освящает его.

Стих 16.И се, един (некий) приступль рече Ему: Учителю благий, что благо сотворю, да имам живот вечный. Лука (18, 18) назвал его начальником, т. е. иудейским. Это не был испорченный юноша, как некоторые говорят, иначе Иисус Христос не полюбил бы его, взглянув на него, как сказал Марк (10, 21). В других отношениях он был хорош и сильно желал достигнуть вечной жизни, но терние любостяжания портило плодоносную почву души его.

Стих 17.Он же рече ему: что Мя глаголеши блага; никтоже благ, токмо един Бог… Никто, ни телесный, ни бестелесный, не благ в собственном смысле, кроме одного только Бога, потому что у Бога благость — по природе, и потому она неизменна, а у всех остальных — видимых и невидимых — благость есть дело воли, и потому она изменяема. Так как этот юноша представлял себе Иисуса Христа только человеком и называл Его благим не как Бога, но как человека, одного из еврейских учителей, то сообразно с таким его представлением Христос беседует с ним, как человек, говоря: зачем ты называешь Меня благим, когда Я, по твоему представлению, — человек. Как человек, Я не благ, но как Бог, даже весьма; потому что один только Бог в собственном смысле благ. Говоря это, не лишает людей благости, но учит и благости в собственном смысле; вместе с тем отвергает лесть и научает не принимать похвал. По природе благ один только Бог, а по воле — только тот, кто подражает Ему.

Стих 17–18.Аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди. Глагола Ему: кия… Не испытывая, сказал: какие? но думал, что, кроме законных, есть еще какие-то другие, ведущие к этой жизни.

Стих 18–20.Иисус же рече: еже, не убиеши: не прелюбы сотвориши: не украдеши: не лжесвидетелствуеши: чти отца и матерь: и: возлюбиши искренняго твоего яко сам себе. Глагола Ему юноша: вся сия сохраних от юности моея. С мудрой целью указывает ему на главнейшие заповеди закона, чтобы почтить их и чтобы после ответа его: "Все это я исполнил" (такое значение имеют слова: сохраних: от юности моея; Иисус Христос знал, что тот исполнил и что он так ответит), — сделалась известной слушателям его добродетельная жизнь. Равным образом, указывает далее на одну евангельскую заповедь, именно о презрении богатства, чтобы обличить его в любостяжании и при этом удобном случае ясно показать, что любостяжание портит всякую добродетель, и вследствие такого очевидного вреда нужно избегать этой страсти. Почему же Христос не предложил ему первой и важнейшей заповеди: возлюбиши Господа Бога твоего? Потому что другие добрые дела его были неизвестны, а любовь его к Богу — была всем известна. Но, может быть, кто-нибудь усомнится, что указанные заповеди закона доставляют вечную жизнь. Такому можно сказать, что доставляют, но не такую, какую евангельские заповеди. Под вечной жизнью нужно разуметь вечное наслаждение на небе, которое различно и многообразно, потому что у Отца много обителей. И еще кто-нибудь, может быть, усомнится, искренно ли говорил юноша? Каким образом он любил ближнего, как самого себя, когда имел так много богатства, как увидим? Разделял ли он его с имеющими мало, или вовсе ничего не имеющими? Что нужно сказать на это? Он исполнял и эту заповедь, насколько тогда можно было ему исполнить ее. Он любил ближнего, как самого себя, но только так, что не делал ему никакого вреда, а не разделял с ним своего богатства. Это последнее было выше еврейской чувственности. Это — заповеди, важнейшие из тех, в которых нуждалось тогдашнее время. Все остальные находятся в одном месте, именно в книге Исход (20, 12), а заповедь: возлюбиши ближняго своего яко сам себе — в другом, т. е. в книге Левит (19, 18). Взял и эту последнюю, как наиболее необходимую.

Стих 20.Что есмь еще не докончал. Чего еще не достает мне? Этими словами он показал, что стремится к большей добродетели. Поэтому-то, как говорит Марк (10, 21), Иисус же воззрев нань, возлюби его и рече ему: единаго еси не докончал. А Лука (18, 22) сказал: еще единаго не докончал еси. Посмотрел на него, как кроткого, и полюбил его, как ищущего своего спасения, хотя и препятствовала ему страсть любостяжания. Но чего это еще недостает? Следовать за Ним. Слушай:

Стих 21.Рече ему Иисус: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое и даждь нищым: и имети имаши сокровище на небеси, и гряди вслед Мне. Так как то, что он имел, т. е. богатство, служило препятствием к следованию за Ним, то повелевает продать его, и раздать нищим. Итак, говорит: аще хощеши совершен быти, потому что несовершенны те, которые исполняют одни только заповеди закона, так как и заповеди эти несовершенны по причине слабости иудеев. Имети имаши сокровище: сказал в утешение его любостяжания и обещал, что он опять будет иметь сокровище, и не только такое, но и гораздо лучшее, на небе. Сокровищем на небе называет воздаяние там людям достойным за добрые дела. Гряди вслед Мене, т. е. ходи по следам Моей жизни, следуй Моим заповедям, — этого недостает тебе, который исполнил все законное.

Стих 22.Слышав же юноша слово, отыде скорбя: бе бо имея стяжания многа. Чем больше он имел, тем большим рабом этого становился; увеличение богатства увеличивает и любостяжание, которое и было причиной печали и неверия.

Стих 23.Иисус же рече учеником Своим: аминь глаголю вам, яко неудобь богатый внидет в Царствие Небесное. Если богатому трудно войти, то любостяжательному совершенно не возможно. Если осуждается тот, кто не дает своего, то гораздо более тот, кто похищает чужое.

Стих 24.Паки же глаголю вам: удобее есть велбуду сквозе иглине ушы проити, неже богату в Царствие Божие внити. Сказав, что это дело трудное, называет его невозможным, и даже более чем невозможным. Невозможно, чтобы верблюд, животное, прошел чрез игольные уши, а то даже более невозможно, чем это. Конечно, речь несколько преувеличенная для того, чтобы возбудить страх в любостяжательных. Некоторые под верблюдом разумеют здесь толстый канат, употребляемый корабельщиками. Этими словами Христос порицает не богатство, а пристрастие к нему. Прекрасный пример! Как игольные уши не вмещают верблюда по причине своей тесноты и его полноты и напыщенности, так и путь, ведущий к жизни, не вмещает богатство, по причине своей тесноты и его надменности. Поэтому нужно отложить всякую гордость, как учит Апостол (Евр. 12, 1), и умалить себя посредством добровольной бедности.

Стих 25.Слышавше же ученицы Его, дивляхуся зело, глаголюще: кто убо может спасен быти, Дивляхуся, т. е. смутились не за себя, конечно, потому что они были бедны, но за богатых. Они, как бы наставники, чувствуют уже сотрадание и сильно скорбят о погибели людей, говоря: кто же из богатых может спастись?

Стих 26.Воззрев же Иисус рече им: у человек сие невозможно есть, у Бога же вся возможна. Сначала кротким взором успокоил волнующиеся их мысли, а потом сказал, что богатым людям это, т. е. спастись, невозможно. Крепко связанные узами любостяжания, они не могут собственными силами освободиться от его господства; Бог может не только спасти их, но может и все другое сделать. Итак, Он спасет их, если только они со своей стороны приложат старание, будут раздавать свое богатство бедным, потушат в себе страсть любостяжания и призовут Его, как помощника и защитника свободы. Вся эта речь показала, что любостяжательному человеку невозможно спастись, если только он, прилагая со своей стороны усилие, как сказано, не будет иметь Бога помощником в освобождении от этой опаснейшей страсти. Некоторые говорят, что если Богу все возможно, то Ему возможно и делать зло. Против таких скажем, что зло служит доказательством не силы, а немощи. Поэтому и Давид грехи назвал немощами, говоря: умножишася немощи их (Пс. 15, 4), — и апостол Павел говорит: сущым нам немощным, т. е. грешникам (Рим. 5, 6). Еще иначе: по словам Григория Богослова, началом зла служит пренебрежение благом; каким же образом пренебрежет благом Тот, Кто есть Сама Благость.