- Что, милый? – ласково переспросила София.

- Один день – три осени, – повторил Эклз, невидящим взглядом гипнотизируя окно. – Это китайская пословица. Это значит, что ты так сильно скучаешь по кому-то, что каждый день тянется, как три года. Никогда раньше не понимал, как такое возможно.

- Хнык-хнык, – не удержавшись, прокомментировал Мэтт, за что получил от Софии ощутимый тычок под ребра. – Ай! Ну чего ты пихаешься?

- Молчи, бесчувственное чудовище. Твоему другу плохо, между прочим! Милый, может, хочешь чаю? Или чего-нибудь вкусненького?

- Не хочу, – равнодушно отозвался Дженсен.

- А чего это я бесчувственный? – возмутился Мэтт. – Я очень даже чувственный!

- Мэтт.

- Да, дорогая?

- Прекрати.

- Все, прекратил, – он поднял ладони перед собой в примирительном жесте. – А давайте включим самую сопливую мелодраму и поплачем под нее все вместе, заедая все тортиком! Сейчас я за платочками сбегаю!

- Ну, Мэтт! – прикрикнула София.

- Молчу, молчу, – Бомер покусал губу, уже не зная, какими еще способами он может попытаться хоть немного расшевелить друга. Что только он не перепробовал за этот месяц! Разве что на голове не стоял! Но Дженсен оставался апатичным и безучастным. Он не делал глупостей, не спорил, не реагировал ни на подколки, ни на перепалки друзей, которые раньше всегда веселили его. На разговоры по душам тоже не велся, да он вообще почти не разговаривал, кроме всех этих своих «Стараться забыть кого-то, значит, все время о нем помнить» или «Смерть легче, чем разлука. Смерть – это всего лишь мгновение, в разлуке мы страдаем всю жизнь», и прочее в таком духе.

- Слушай! – Мэтт плюхнулся на диван рядом с ним и хлопнул его по колену. – А может, чем-нибудь займемся? В смысле, я наверняка смогу подыскать нам какое-нибудь дело? Хочешь, Дженс? Ты такими темпами себя в гроб загонишь. Тебе нужно чем-то заняться, нужно что-то делать.

- Ничего не хочу делать. К нему хочу.

София с Мэттом снова переглянулись, и парень беспомощно развел в стороны руки и пожал плечами. Девушка тоже подошла и присела рядом с Дженсеном, тот положил голову к ней на колени, спрятав лицо.

- Милый... Пожалуйста, прекрати так мучить себя. Ты же знаешь, что сейчас лучше затаиться. Для всех лучше. Для него тоже, – девушка ласково перебирала волосы Дженсена, успокаивая. – Ты все делаешь правильно. Не нужно тебе с ним встречаться или звонить ему. Кроме Бюро, за ним может следить и Стюарт. Это сейчас он для него может быть просто рядовой агент ФБР, но стоит Стюарту узнать о вас, и все поменяется. Это станет личным делом для него. Стюарт может сделать его объектом своей вендетты, потому что тебя найти он не может, а Джаред самый эффективный рычаг давления на тебя. Лучший способ причинить тебе боль.

- Так может, мне стоит просто ему сдаться? – его голос звучал приглушенно, теряясь где-то в складках подола подруги.

- Опять собираешься жертвовать собой? – девушка легко прихлопнула его по плечу.

- Что ты из себя Мать Терезу строишь?! – прикрикнул Мэтт и сердито шлепнул его по заднице.

- Ничего я не строю, – Дженсен завозился, переворачиваясь на спину, сложил ноги другу на колени и устало потер переносицу.

- Серьезно, заканчивай с этим, Дженс, – строго сказал Бомер. – Это того не стоит.

- Почему? – без особого интереса спросил Эклз.

- Потому что такое дерьмо, как Стюарт, нужно наказывать, а не преподносить ему на блюдечке то, что он хочет. Не смей даже думать о том, чтобы просто сдаться ему. Понял?

Дженсен только кивнул и тяжело вздохнул, снова уставившись в окно полным тоски взглядом.

- Он поймет, Дженс, – тихо сказала София, продолжая гладить его по голове.

- Dum spiro, spero**...

- Твою мать, теперь он еще и на латынь перешел, – Мэтт закрыл лицо ладонями, а потом взъерошил свои волосы, качая головой.

Вечером, когда ребята ушли в свой номер, Дженсен продолжал бездумно сверлить гостиничный потолок взглядом, высматривая в отделке рисунки. Если смотреть очень долго, можно даже разглядеть абрис широких плеч или лохматую челку. Чем сейчас занимается его агент? Несложно догадаться, что он в бешенстве. Конечно, ведь Дженсен просто исчез. Падалеки наверняка надумал Бог знает чего и накрутил себя неимоверно! Скорее всего, и без участия специального агента Маннса там тоже не обошлось, хоть тот и отпустил Эклза, но вполне возможно подтолкнул Падалеки к определенным выводам! Дженсен не сомневался в способностях своего агента анализировать ситуацию, и даже если, а он боялся об этом думать, но даже если Падалеки и испытывает к нему какие-то чувства, то все ушло на второй план, ведь Дженсен просто убежал, не сказав ему ни словечка. И не позвонил. И оставил своего психа один на один с мыслями и выводами. Да еще и наврал ему, сговорившись за его спиной с Маннсом. Чччерт!

Дженсен заметался по комнате. Апатия сменилась бурлящей энергией, мысли толкались в голове, заставляя мозг кипеть, раздирая виски, не позволяя больше сидеть на месте. Ему необходимо было сделать что-то! Позвонить! Приехать в Бронкс, в дом с обшарпанными стенами и неработающим лифтом, в маленькую квартирку с большой кроватью и вечно пустым холодильником, к нему, сильному, горячему, родному…

Нельзя. Агент может быть в опасности из-за него.

А Падалеки ведь наверняка сейчас психует и готов засадить его за решетку! Не в первый раз, кстати. Дженсен мог бы успокоить его, мог бы…

Нельзя. Дженсен может навести на него Стюарта.

Падалеки совершенно определенно сейчас его ненавидит! Это невыносимо! Даже думать об этом! Дженсен должен исправить это!

Нет. Нельзя. Дженсен может разрушить его карьеру. Его жизнь.

Падалеки сейчас зол как сто чертей! И, скорее всего, снимает напряжение алкоголем, травкой, сексом...

Черт!

Он имеет на все это право! Он имеет право его ненавидеть. Он имеет право трахаться, бухать и укуриваться. Да. Совершенно точно. А Дженсен не имеет право подставлять его. Определенно нет.

- Падалеки, – голос был хриплым, сонным, таким родным и уютным.

Дженсен при всем желании не смог бы объяснить, как телефон оказался у него в руке, и как он набрал этот номер. Потому что две микросекунды назад он клялся себе, что никогда не подвергнет Падалеки опасности.

- Агееент, – выдохнул Дженсен в трубку.

Услышав голос своего агента, он физически ощутил, как этот месяц беспробудной депрессии буквально осыпался к его ногам. Так легко стало. Так правильно.

Ответом ему была гробовая тишина.

- Эээ… Скажи что-нибудь, – тихо и неуверенно попросил Дженсен. – Я так соскучился по твоему голосу. Пожалуйста, агент, не молчи.

- Где ты? – сквозь зубы спросил Джаред.

- Я в Майами. Гранд Бич Отель. Номер 1913. Джек Грей.

- Так просто?

- Я безумно скучаю по тебе. Прости, я не должен был звонить. Лучше, чтобы мы не были никак связаны с тобой. Но… Сил больше нет. Прости, я не смог вытерпеть. Просто пытка – быть без тебя. Пожалуйста, приезжай ко мне, – Дженсен привалился спиной к стенке, потому что не доверял вмиг ослабевшим ногам. – Падалеки, прошу тебя, не молчи. Скажи что-нибудь. Наори на меня хотя бы. Ты ведь злишься. Ненавидишь меня? Я знаю, ты имеешь право злиться на меня. Но я должен был уехать. Прости. Ну, пожалуйста, скажи что-нибудь. Ты приедешь?

- Если ты действительно в Майами, – глухо зарычал Падалеки, – советую тебе немедленно валить оттуда. Потому что, если я приеду, а ты будешь там, ты немедленно окажешься в тюремном лазарете. И я позабочусь о том, чтобы тебя сковали по рукам и ногам, и намордник надели, как у Ганнибала Лектора. И поверь мне, больше тебе не сбежать.

- Если я увижу тебя, хотя бы мельком, это того стоит, – Дженсен медленно сполз по стене на пол, даже дышать стало больно от злости, сквозившей в его голосе. – Прошу тебя приезжай. Я никуда не денусь. Я буду ждать тебя.

Падалеки отшвырнул от себя телефон с такой силой, что послышался треск пластика. Ну и черт с ним, с мобильником! Морган, сука, точно себя бессмертным вообразил!