Девушка несколько раз мотнула головой. Косы, словно привязанные друг к другу, никуда не делись. Она встала с лавки, покрутилась сильнее — косы не разлетались и не хлестали. Несколько раз подпрыгнула — не хлещут! Словно одна другой мешает это сделать. И как она раньше сама до такого не додумалась? Сняла безделушку, повертела в руке, — как двойной браслетик, восьмерка с замочком.

— Здорово! — искренне восхитилась она.

— Мне тоже косы не нравились, — признался Ян, — а отец настаивал, чтобы я не стригся. Я тоже сказал, что они мне мешают. А он для меня вот эту штучку у ювелира заказал. А я тебе дарю, если нравится!

Рыска пожала плечами.

— Это ведь память о нём, — нехотя возразила она.

Штучка ей на самом деле понравилась.

— Я и так его помню, — махнул рукой Ян, — сына в его честь назову. А это мне больше не пригодится. А тебе… Пусть это тебе удачу принесёт! — парень улыбнулся и вздохнул, отпуская прошлое. — Давай лучше выпьем, госпожа путница!

После того, как они в очередной раз выпили, Ян спросил:

— А ты как себя называть будешь?

— В смысле? — не поняла Рыска.

— Ну, у каждого путника есть прозвище. Вот твоего отца зовут Крысолов. А ты, раз стала путницей, тоже должна что-то придумать.

Рыска растерялась. Да, заучилась она совсем… Всякие забавные традиции прошли стороной.

— Я о таком и не слышала, — призналась она. — Да и, вообще, это не я должна придумывать, а молва. Люди. Им виднее.

— Согласен, — кивнул Ян.

Они выпили ещё: за удачные прозвища, которые им со временем придумают.

И вдруг Ян спросил, совсем уже по-свойски:

— А почему того саврянина, ну, который к тебе приезжал, так называют?

Рыска похолодела изнутри, но беспечно спросила:

— Какого саврянина?

— Высокий такой, с двумя мечами. Если мне не изменяет память, из Хаскилей, хотя геральдику я плохо знаю. У него на седле герб был: щит, два меча крест-накрест и звезда.

— И как его называют? — удивилась Рыска.

— А ты что, не знаешь?

— Не слышала.

— Вернувшийся.

Что-то много воспоминаний для одной ночи… Хотя это особенная ночь.

…Затопленное поле. Женщины, ищущие своих мужчин.

Труп в луже… нет, не он…

А где же он тогда? Где? ГДЕ?

Она должна найти, должна увидеть… Иначе сойдет с ума.

Как она рыдала тогда… Думала, всё, жизнь закончилась. Но он пришёл. Живой… И впервые в жизни обнял её — мокрую, грязную, но теперь донельзя счастливую…

До каких пор она будет его вспоминать?

— Ну так почему?

— Я не могу тебе сказать, — она вдруг перешла на шёпот, потому что голос был готов сорваться. Она несколько лет не плакала, а теперь слёзы подступили совсем близко. Спокойно, Рыся, дыши глубже! И думай о том, что завтра тебе за это будет стыдно.

— Почему не можешь? — умирая от любопытства, спросил Ян.

— Это тайна. И не моя. Налей лучше, — велела она. Странно, она и не заметила, как они перешли на ледяное вино. Ох и голова же завтра будет болеть!

Да ну и ладно.

— Как его хоть зовут? — не унимался парень, пробуя зайти с тылу: любопытство так и распирало его.

Но Рыска молча пила вино.

— Ну скажи, он из Хаскилей? Я не ошибся?

Рыска выпрямилась. В её глазах, смотрящих в никуда, снова появился фанатичный блеск.

— Альк Хаскиль, — с придыханием произнесла она. — Рыцарь без страха и упрёка.

Ян с обалдевшим видом заглянул ей в глаза. Ему, конечно же, захотелось, чтобы кто-нибудь так же относился и к нему.

— Кто он тебе? — совсем трезвым голосом спросил парень.

Рыска задумалась.

А правда, кто? Как будто и никто. И в то же время — всё. Тот, о ком думаешь всегда, даже когда думать уже не способна. Такое невозможно объяснить — можно лишь прочувствовать.

— Он был моим мужем, — опять соврала — или не соврала — Рыска. Сама не поняла. По крайней мере, говоря это, она верила в свои слова.

— Ничего себе! — удивился Ян. — То-то я слышал, что у тебя сын от саврянина, ещё до твоей свадьбы с Тамелем… Это правда?

— Правда, — тут и врать не пришлось. — Его сын. Тоже Альк…

— А почему вы развелись?

Девушка пожала плечами.

— С ним тяжело… Его постоянно нет дома. Не пропустит ни одной юбки, — фантазировала Рыска, — может ни за что обругать, — почти мечтательно произнесла она, словно и правда была когда-то замужем за Альком.

— Но ты всё равно его до сих пор любишь? — напрямую спросил Ян.

— Почему ты так решил? — слегка удивилась девушка.

— Когда он приезжал, вы так с ним обнимались, прямо посреди коридора. Вся общага обзавидовалась!

— Никто, вроде, не видел…

— И у стен есть уши, — уже совершенно обнаглев от алкоголя произнес Ян. — А потом ты из-за него чуть с собой не покончила. А Вернувшимся его называют, потому что он был крысой. Вот в такую же ночь как сегодня и превратился… Но кто-то его спас, — Ян выжидательно посмотрел Рыске в глаза. — Вся Пристань судачит, что ему помогла ты. Он ведь здесь, в Ринстане учился, у твоего отца — здесь и испытания проходил. А ты упросила папу — и его спасли. А он из благодарности бросил тебя, ещё и…

— Хватит! — с истерическими нотками в голосе крикнула Рыска, треснув по столу рукой, — или закрываем тему, или я ухожу!

Ян помолчал.

— Ну ладно тебе, прости, — попросил он, — просто все судачат…

Девушка покачала головой.

— Всё не так было, Ян, — тихо проговорила она, — никакой крысой он не был… Это слухи. Вернувшийся… Ну, потому, наверное, что ушёл до испытаний, а потом вернулся. А расстались… Это не он, это я его бросила. Надоело быть униженной и недостойной. И он хотел быть со мной, но встрял его отец. А жалею я об этом до сих пор. И, наверное… да, люблю.

Правда красиво переплелась с вымыслом, сложившись в легенду, — впрочем, красиво рассказывать она всегда умела. Ян заслушался, как и другие до него. А шила-то, и правда, не утаить в мешке…

— Ладно тебе, — он по-дружески похлопал Рыску по плечу. — Не переживай! Ты очень красивая, встретишь другого, — подбодрил Янек. О том, что у девушки есть муж, никто и не вспомнил. — Давай лучше выпьем, — и потянулся к бутылке. — А знаешь, тебя не надо никак называть, — вдруг сказал Ян, — тебе Рысь очень идёт. Не надо ничего менять.

— Я подумаю, — с улыбкой ответила девушка.

Наверное, это некрасиво — дышать парами варенухи вперемежку с ледяным вином на Главу путничьей Общины, когда он вручает тебе долгожданную грамоту.

Да уж…

Учитель лишь криво улыбнулся, увидев её в помятом, «вчерашнем» виде. Впрочем, такими были все.

«Всех» было шестеро: Ян, ещё три парня и одна девушка. И, конечно, Рыска.

Девушка была как раз из той троицы, что с Рыской не дружила, а лишь шепталась за спиной. Одна из её подруг сбежала на четвёртом курсе, никому ничего не объяснив. Другая вчера стала крысой… Двух парней Рыска видела на занятиях, одного — никогда не встречала, но такое тоже вполне имело место.

За крысу, как оказалось, следовало заплатить, и она одолжила денег у учителя. Не то, что бы много — десять златов, но и не мало. Новоиспечённые путники друг на друга не смотрели. Каждому теперь предстояла своя, отдельная дорога, а Пристань оставалась в прошлом. В этом был весь смысл: путник — по жизни одиночка. И Рыска поняла, что верно ни с кем не общалась все эти годы. Лучше так, чем грустить о расставании. Да и о тех, кому не повезло, — тоже.

Может быть, думала она, так во всём? Если бы она тогда просто отвезла Алька в Мирины Шахты и отдала деду, не вдаваясь в подробности его личной жизни, то забыла бы о нём и жила дальше? Или это черта её дурацкого характера — во всё вникать? А будь она другой, не было бы так тяжело?

Но тогда и огромной любви тоже не было бы.

Крыса попыталась её цапнуть и что-то произнесла из серии «чтоб ты сдохла».

— Молчи! — приказала ей Рыска. — Не хватало мне ещё препирательств с крысой!

Оказалось, на седле есть специальное крепление для мешочка с хвостатым другом.