– «Вайивра Элохим эт-хаадам… бара ото захар ункева бара отам» (1) – задумчиво процитировал Роман.

1 «И сотворил Бог человека… сотворил ЕГО, мужчину и женщину сотворил ИХ» – (древнеевр.). Быт. 1, 27.

– Точно, Ромашка, – одобрительно кивнул Радзинский. – Цельное существо – только Человек. Порознь – каждый представляет свой пол – половину целого. Если не станет чем-то большим.

–Шефа удар бы хватил, – пробормотал Роман, со счастливым вздохом обхватывая деда руками. – Если бы он увидел, как я сопли тут распускаю…

– Ему сейчас точно не до этого, – весело заметил дед, обнимая его в ответ. Они постояли так немного. – Ну, мне пора, Ромашечка, – вздохнул Радзинский, целуя подростка в растрёпанную макушку. – Дел – невпроворот.

– А, давайте, я Вам помогу, – вдохновенно предложил вдруг Роман.

– Обязательно поможешь. Только чуть позже, – серьёзно заверил его дед. – Куда ж я без тебя? А сейчас у тебя главное дело – ты сам. Чем быстрее ты со своими проблемами разберёшься, тем скорее сможешь делу помочь.

– Какому делу? – не преминул поинтересоваться Роман.

– Важному, – подмигнул Радзинский, ещё раз погладил его по голове и пошёл к калитке.

Роман ринулся было за ним, но за поворотом уже никого не было.

Утро всё ещё было прекрасным, но Роман теперь словно выпал из общего ликования: ему было хорошо и спокойно, но как-то …пусто. Он побрёл в дом, вспомнив, что ещё не завтракал и впервые сознательно не стал варить себе кофе – не хотелось…

====== Глава 65. Сдаюсь ======

– Проснулся, наконец? – бодро поприветствовал приятеля Роман, едва заслышав его шаги на лестнице. И сразу отложил в сторону книгу. – Садись, я за тобой поухаживаю.

Он подвинул заспанному вялому Бергеру стул, обмахнул стол салфеткой, налил ему чаю. Поставив перед ним нарезанный сыр и ветчину, он услышал слабое:

– Вообще-то сегодня постный день…

– И что же мне с тобой делать? – озадачился было Роман. Но довольно быстро нашёлся: разыскал в шкафчике мармелад и печенье, а на плите – горячую ещё сковородку, на которой аппетитно дымилась жареная картошка с грибами – ведь, сказать по совести, было уже время обеда, и Лидия Вениаминовна расстаралась заранее, не зная, когда мальчики имеют привычку вставать с постели.

Понаблюдав, как апатично Кирилл ковыряется вилкой в тарелке, Роман присел рядом, пощупал ему лоб, потом взял пораненную ночью руку и перевернул ладошкой вверх.

– Мне кажется, пластырь надо снять, – он вопросительно взглянул на измученного ночными приключениями ботаника. Тот равнодушно пожал плечами. Роман понял, что инициатива полностью отдана ему.

Под пластырем оказался только тоненький, как ниточка, розовый шрам, идущий через всю ладонь.

– Аверин тебя навещал? – усмехнулся Роман. Кирилл согласно кивнул. – Кипарисом пахнет… – Он вдруг, по какому-то наитию, решительно забрал у Бергера вилку и принялся настойчиво его кормить. – Ну, давай: за папу, за маму, за меня, опять за меня, ещё раз за меня, снова за меня…

Когда Кирилл начал слишком активно сопротивляться и отворачиваться, он, как заправская нянька, вытер его губы салфеткой, подождал, пока тот выпьет чай, и повёл его в сад.

– Смотри, Коко, какой чудесный гамак, – радушно вещал он. И тут же прибавлял заботливо, – Ложись, я тебя покачаю. – Но Кирилл отрицательно помотал головой. – Нет? В таком случае могу предложить шезлонг, – не сдавался Роман. Он был сегодня на редкость терпелив и великодушен. – Тебе на солнышко его поставить или в тень? Опять нет? – Роман со вздохом опустил руки.

Кирилл тем временем прошёлся между деревьев, оглаживая их шершавую кору, выбрал старую сосну и сел под ней прямо на землю, прислонившись спиной к нагретому солнцем стволу. Руки он положил ладонями на траву и замер, прикрыв глаза.

Роману пришлось сесть с ним рядом.

– Скажи, Коко… – деликатно кашлянул он через некоторое время, успев понять, что Бергер явно не здесь. И даже совершенно ясно – где. Но отправляться туда за ним Роману отчего-то сейчас не хотелось.

– Не называй меня этим дурацким именем, – монотонно проговорил Кирилл, не открывая глаз.

– Ну, уж не-ет, – мстительно протянул Роман. – Если я – Шойфет, то ты – Коко.

– По-моему, это уменьшительное от «Николай», – вежливо парировал Бергер.

– Меня это не волнует, – заверил его Роман.

– Я смотрел этот фильм (1). Там всё, кажется, плохо кончилось. Для всех «Коко»…

1 Имеется в виду французский фильм с Жан-Полем Бельмондо в главной роли, который в советском прокате назывался «Частный детектив».

– Бергер, не упрямься, а не то я придумаю тебе имечко похлеще!

– А с чего ты вообще вдруг взялся придумывать мне прозвище? – Бергер приоткрыл на мгновение один ярко-голубой глаз.

– О-о! Ты зришь прямо в корень, Бергер! Я тут раскопал этимологию твоего имени и понял, что мне не улыбается, обращаясь к тебе, всё время называть тебя «Господин». Греки, вообще-то к Богу обращаются: «Кирие, элеисон» (2)… А я значит буду: «Как дела, Кир», «Увидимся, Кир», «Чего изволите, Кир»…

2 «Господи, помилуй» – греч.

Бергер наконец-то искреннее развеселился. Блеснув белозубой улыбкой, он предположил:

– А, может, так и задумано?

– Кем задумано, солнышко? – зловеще поинтересовался Роман.

Всё ещё не открывая глаз, Кирилл указал пальцем наверх:

– Там…

Роман вдохнул поглубже, с трудом удерживаясь от желания слегка расцарапать ботанику его ангельскую физиономию.

– Ну, если так задумано, то пусть меня об этом оповестят. Оттуда. Коко.

Широко улыбаясь, Кирилл открыл, наконец, глаза и радостно оглядел Романа с ног до головы.

– А жалко, что тебе от маминой внешности только глаза достались, – неожиданно посетовал он.

– А тебе чего бы ещё хотелось? – подозрительно прищурился Роман.

– Было бы здорово, если бы волосы у тебя тоже, как у неё, были – чёрные и кудрявые…

– Ага. И сразу тогда нашивку на рукав: звезда Давида и надпись «Júde».

– Да тогда и нашивки было бы не надо!.. – звонко захохотал Кирилл.

– Спасибо, дорогой. Мне вполне хватает папиного носа, – сдержанно поблагодарил Роман.

– Гулять сегодня пойдём? – безо всякого перехода спросил вдруг Бергер.

– Как скажешь, Коко, – развёл руками Роман, как будто собираясь обнять развесёлого ботаника.

– Значит, пойдём, – обрадовался Кирилл. – Давай, прямо сейчас? А?

– Не ожидал от тебя такой прыти, – Роман скептически поджал губы. – Ещё полчаса назад вид у тебя был довольно квёлый… Ну, пойдём. – Он поднялся и помог встать Кириллу.

Через пару минут они уже шагали по дороге к озеру.

Бергер был в отличном настроении. Он скакал на одной ножке, размахивал руками, что-то даже пел. Роман терпел и смирялся, напоминая себе, что счастливый и радостный ботаник – в тысячу раз лучше, чем унылый, капризный и больной. Ему безумно хотелось задать Кириллу один вопрос, но он боялся испортить ему настроение, поэтому молча шёл рядом и вздыхал.

– Ну, спрашивай уже, – не выдержал Кирилл, останавливаясь.

– Что? – растерялся внезапно вырванный из задумчивости Роман.

– Задавай свой дурацкий вопрос, – терпеливо пояснил Кирилл.

– Почему это он дурацкий? – искренне обиделся Роман.

– Потому что и без вопросов нормальному человеку ясно, что заставляет людей помогать друг другу.

– Помогать? Бергер, то, что ты сделал в своей прошлой… нашей прошлой жизни, явно называется каким-то другим словом, а не банальным «помогать»… И мне непонятно, почему ты это сделал. Что тобой двигало?

– А тебе не приходило в голову заглянуть глубже? – рассеянно глядя куда-то мимо Романа, поинтересовался Кирилл.

– В каком смысле «глубже»?

– Глубже в прошлое, глубже в себя…

– Та-ак… Опять мне что-то важное не досказали…

– А почему кто-то постоянно должен носом тебя тыкать – что тебе делать? Ты сам-то – отчего не поинтересуешься?

– Поинтересуешься чем? Все чего-то от меня хотят, но толком не объясняют – что!!!