— Воспоминания приходят, как сон, видение…

— Беллер-мон, что ты знаешь про это?

— Ничего.

— Подумай. Представь.

— Ничего.

— Навел! На-авел! — закричал брезд и когда по каменным ступеням послышались шаги спешащего слуги, старик улыбнулся людомару. — Навел, — обратился он к подбежавшему холкуну, — призови Голсиб-беллера. Пойдем со мной, — старик повернул лицо к Сыну Прыгуна, — здесь становится холодновато.

Они прошли в небольшую пещерку, сплошь увешанную шкурами, где старик водрузил свое тело на большой тюфяк и застонал, вытягивая ногу.

— Ты звал меня, боор? — В помещеньице мягко вошел беллер. Он был достаточно молод. Даже седина не тронула еще его шевелюру и густую бороду.

Старик указал на людомара и произнес: беллер-мон.

Маг повернулся к Сыну Прыгуна с таким видом, словно увидел чудо.

— Беллер-мон уже никто не способен… — проговорил он, походя и кладя руку охотнику на шею. Он отдернул ее так, как если бы обжегся. — Беллер-мон, — пробормотал Голсиб-беллер, побледнев.

— Кто бы мог это сделать с ним? — спросил боор и вкратце обсказал историю людомара.

— Тесож-беллер, — сказал маг, — или Доранд-беллер. Только они.

— Я помню его, — сказал Сын Прыгуна.

— Кого?

— Доранд-беллера. Перед нашим выходом от Глыбыра-боора он говорил со мной, а после подошел и… — Охотник замер. Воспоминания двумя скудными каплями влились в него. — Он протянул черный рочиропс холларку из Онеларка. После того, как грезры напали на нас в водах… после холларк передал рочиропс мне. После я… — Тут воспоминания прервались и как людомар не силился, не мог упомнить даже толики того, что было дальше.

— Мон, — кивнул беллер. — Доранд-беллер избрал его.

— Для чего? — спросил боор.

— Про то известно только одному ему.

— Ты можешь открыть мон?

— Нет. Доранд несравненно сильнее меня. Я не смогу, боор.

Брезд сжал губы и разочарованно, но с надеждой посмотрел на людомара. Неожиданно он засмеялся. Его смех был похож на ломающееся от урагана сухое дерево.

— Ты не узнал даже и меня, — проговорил он, когда смех перестал сотрясать его тело. — Сколь много удивительного снова стоит тебе познать, людомар.

Охотник не ответил. Беллер тоже стоял молча, погруженный в свои мысли.

— Не хочешь ли спросить, кто я? — старик приподнялся на своем ложе.

— Кто ты?

— Я Глыбыр Большелобый, Глыбыр Свирепый, Глыбыр Хитрец — кому как угодно меня называть. Взгляни, Голсиб-беллер, ха-ха-ха, он и не подумал склониться предо мной. За то и люблю людомаров!

Дурные вести приходили из Острокамья и из окрестностей Меч-горы. Холмогорье снова дало отпор саарарским войскам. Проклятые реотвы заманили саараров в ловушку меж холмами и смыли их войско, разрушив запруду и направив водный поток прямо на воинство.

Шестьдесят четыре саарара захлебнулись. Четыре с лишним тысячи молчей утонуло вместе с ними, но кто их считает!

Кин ходил по неровному полу замка и размышлял. Он и сам не ожидал, что это место может ему понравиться. Однако оно понравилось. Холведская гряда как нельзя лучше подходила его характеру — теперь он понимал это.

Оридонец подошел к столу и склонился над шкурой, на которой были начертаны земли вокруг Эсдоларка. Перош сидел на скамье, уперед подбородок руками.

— У нас нет столько войск, привеликий, — сказал он. — Да и Холвед не позволит нам возвести твердыни там, где ты хочешь.

— Холвед нам и поможет, — проговорил Кин. — Здесь и здесь должно стоять твердыням. — Он ткнул толстыми пальцами в два места на карте. Его нижние руки уперлись в стол и он стоял некоторое время, раскачиваясь.

Людомар снова будто бы растворился в снежном буране, свирепствовавшем за стенами крепости все то время, которое оридонец пребывал в Эсдоларке. Тускло мерцали оранжевые рочиропсы. Желтые россыпью лежали по периметру стола. У входа в помещение захрапел Эк. Его топор, соскользнув с колена, гулко ударился о каменистый пол.

— Реотвы не пойдут сюда, привеликий. Уже много зим, как могли бы, но не идут. Им не нужны эти земли, — сказал саарар.

— Зачем людомар появился здесь?

Перош вздохнул и снова уткнулся в карту. Появление людомара всегда было не к добру. С этим не поспоришь.

— Они что-то замышляют. Мы должны знать, что. Если мы не знаем, значит твои лазутчики слепы или неопытны, или и то, и другое.

Саарар поднялся и отошел в сторону. Он еле сдерживал бешенство, обуявшее его. Этот проклятый оридонец подмял под себя управление крепостью, распоряжается так, словно он здесь у себя дома, строит невыполнимые планы и фантазирует на одному ему понятные темы.

Между тем в землях Холведа жизнь идет гораздо проще, чем в голове у этого Кина. Эсдоларк — надежный оплот власти оридонцев в Прибрежье у Холмогорья. Реотвы никогда не переходили перевалы. У них нет сил на это. Пару раз они появились под Меч-горой, перебили несколько тысяч грирников и ушли. Сюда они не сунутся. Сам Холвед создал Эсдоларк, охраняет его и бережет. Лишь оридонцы и саарары способны брать такие крепости. К чему создавать еще две, когда и одной…

— Мы построим их изо льда. Перевалы пребывают в вечной мерзлоте, как ты говоришь. Воспользуемся этим, — Кин отошел от карты. — Сообщай мне каждую весть, которую принесут тебе.

Перош заскрежетал зубами.

Оридонец принялся подниматься по лестнице, ведущей наверх. Переходя из одного помещения в другое, он добрался до вершины замка. Комнаты здесь были залиты лучами солнечного света, а искусственный деревянный выступ покрыт небольшой толщей земли, на которой произрастала сочно-зеленая трава. Это был мир вершин. Только лишь они довлели над бескрайним морем клубящихся туч, скрывавших Эсдоларк от света Ока Владыки.

Кин вышел на прощадку и присел за небольшой столик. Ветер обдувал его лицо. Он был хладен, но под лучами солнца тело ощущало холод не столь остро. Где-то там, возможно прямо напротив него на вершине одной из скал, пики которых торчали из сизо-белого моря облаков, может быть там сидит сейчас людомар и смотрит на него. Он способен учуять присутствие Кина даже на таком расстоянии, так сказал Фод.

За спиной оридонца раздались шаги. Он обернулся. Эк лениво подошел к нему и развалился прямо на траве. Выходнув блаженно, брезд мгновенно уснул.

Станный этот тип Фод. Вовсе не похож на оридонца, хотя выглядит да и является им. Словно одержимый он бросился в погоню за людомаром. В его-то годы!

Кина сослали сюда за нерадение, но Фод сам пришел сюда вместе с ними. Да, они нашли здесь неожиданное удовольствие, какое находят те, кто жизнь посвятил опасности, но Фод!.. Нельзя было сказать, что он лез на рожон, махал мечом или чем-то подобным. Он скорее напоминал оридонцу большеглазую змею, коих немало в Оридонии, которая обвивает телом пространство вокруг завороженно замершей жертвы.

Охота на людомара, которую устроил Фод, больше походила на фанатичное преследование этого животного…

— Привеликий, прибыл гонец от грирников.

Кин посмотрел на слугу Пероша. Хм, саарары… За что он их так не любит?

— Приведи.

— Привеликий, грирники шлют тебе свои поклоны и дары, и просят тебя, как и обещал, передать им захваченных в плен.

Перош вышел на площадку и, щурясь от солнца, безучастно оглядел красоту под ногами.

— Передай, — кивнул оридонец.

— Перво-наперво, отберите командиров. Они могут знать многое об интересных нам… олюдях. — Перош посмотрел на Кина. Тот кивнул гонцу, выполняй.

— Привеликий, счетовод хочет говорить с тобой, — прибыл еще один служка.

Перош улыбнулся в бороду. Если этому оридонцу хочется поуправлять крепостью, пусть берет ее всю, а не то, что ему весело брать. Быстрее надорвется. Развернувшись, саарар ушел, с удовольствием наблюдая, как вереница слуг, становится все длиннее. Настало время немного отдохнуть.