Но пока он сражался с Тото, галерея заполнилась враждебными трайдесами. Откуда они все? Неужели среди Наездников нашлось столько гнилья? Хондо не хотел в это верить. Они перегородили путь ко Дну и перекрыли дорогу наверх. Во второй группе вождь увидел несколько сортрайдов с выкрашенными в красное головными иглами.

Они очутились в ловушке. Рудо медленно приходил в себя, шкрябая когтями каменный пол. Прорваться не удастся. Врагов слишком много. Похоже, пробил последний час. Но так просто Хондо не отдаст свою жизнь. Он заберет столько врагов, насколько хватит сил в его руках и энергии в огнеце.

Хондо обнажил большие белые зубы в свирепом оскале, крепче и сноровистее перехватил огнец и приготовился к бою.

Трайдесы, преграждавшие дорогу наверх, расступились, пропуская вперед обгорелого, но живого мятежника. Вождь вгляделся в покрытого свежими ожогами и шрамами трайдеса и узнал Зубери.

Выжил гаденыш. До чего же несправедлив мир, что такая гнусь и шваль выживает, а хорошие, добрые, в жизни не обидевшие никого трайдесы погибают от рук таких подонков.

Теперь у Хондо появилась цель. Он не расстанется с жизнью, пока не изгонит из тела Зубери солнечную энергию.

Предатель расхохотался ему в лицо. Сверкнули безумные глаза, и он бросился на Хондо. Вождь встретил изменника достойно. Отбил все удары огнеца, поймал и растворил энергетический шар. Очень напрягали трайдесы, стоявшие за спиной, но, судя по всему, нападать они не собирались. Устроили тоже ритуальный поединок. Если он сейчас проиграет, они станут рассказывать потомкам, что старый вождь погиб в ритуальном поединке, и Зубери стал новым вождем по Праву Храброго. Хондо не мог такого допустить.

Зубери был сильным, искусным воином и сражался достойно. Хондо чувствовал, как плещется у него в груди гневлец. Но ничего не мог поделать с собой. Чувство не пробуждалось. И с каждым новым ударом он слабел. Еще чуть-чуть и страшный обожженный Зубери повергнет его на камни и наступит на горло.

Помощь пришла неожиданно. Где-то захлопали огнецы, и трайдесы, отрезавшие путь ко Дну, загорелись. Одного за другим синее энергетическое пламя выжигало дотла. Трайдесы запаниковали, строй рассыпался. Кто-то спасался, прыгая с галереи в пропасть. Кто-то бросился наверх. Но все они были обречены.

Зубери, чувствуя, что жертва вот-вот ускользнет из его лап, с диким остервенением набросился на Хондо. Замелькали сталкивающиеся огнецы. Для энергетических шаров не хватало места. Но Зубери не выпустит его живым. Он либо сам сдохнет, либо выпотрошит ему живот. Хондо читал это в его глазах.

Остатки трайдесов добивали поднявшиеся со Дна Наездники. Их оказалась жалкая горсточка, но и того хватило, чтобы разрушить планы мятежников. Вот уже в оставшихся предателей полетели энергетические шары, и сумрак галереи рассеялся. Пенились от жара ветви остролиха, оплетавшие стены и потолок.

Зубери одерживал верх. Он прижимал вождя к каменной стене. Скоро ему не останется места для маневра, да силы уже не те. Хондо пропустит выпад предателя и окажется проткнутым огнецом, а затем Зубери дожарит его энергетическим шаром.

Неужели все? За один день он потерял дом, Город, племя, а теперь и с жизнью расстанется? Хондо почувствовал отчаянье и обиду на Солнце, которому поклонялся всю жизнь, а оно не смогло его защитить. Глаза защипало. Взгляд стал рассеянным, и он пропустил удар. Глаза Зубери вспыхнули торжеством, когда заостренное навершие огнеца погрузилось в живот вождя. Хондо не почувствовал боли, лишь неприятную раздражающую резь, но и она тут же пропала.

Но торжество Зубери было недолгим. Пришедший в себя Рудо смел энергетическим шаром предателя. И тут же послал еще один шар на добивание.

Ситуация повторялась. Опять Рудо помог ему, но вот зачем. Мертвый вождь – свободное место и возможность его занять.

Правда, ждать осталось недолго. Скоро. Очень скоро Хондо умрет. И тогда место и впрямь освободится.

Он падал, но сильные руки подхватили его и потащили за собой. В галерее продолжал кипеть бой. Мятежники бились с Наездниками, а те держали галерею до последнего, прикрывая отступление основного отряда, несущего раненного вождя на Дно. Там собрались все те, кому удалось выжить и сохранить преданность племени.

Хондо не выпустил огнеца. Он почувствовал, как гневлец покинул его. Сейчас его смог бы убить щелчком пальцев любой сопливый мальчишка, выбравшийся из яслей.

Он помнил, как они оказались на Дне, где собралась внушительная толпа трайдесов. Много стариков, детей и женщин. Все собранные и серьезные. Горе уже наложило на их лица печать. Еще вчера никто не мог предположить, что придется спасаться бегством из Города, оставляя его на разграбление предателям и сортрайдам.

Раненного вождя спустили на каменный пол. К нему бросились женщины, знавшие толк в врачевании, но Хондо властным жестом остановил их. Не время сейчас. Он подозвал к себе стоявшего рядом Рудо и рассказал ему о тайных галереях, уводящих из Города в джунгли. У них не осталось выбора. Чтобы Наездники Солнца выжили, они должны бросить все и бежать. И тогда у них останется шанс когда-нибудь свести счеты с предателями и коварными Послушниками.

Видеть раненого и беспомощного вождя было обидно и больно. Джайя с трудом сдерживал слезы, рвавшиеся наружу. Но расплакаться сейчас, когда даже женщины не позволяют себе влагу на лице, позорно. Он не такой слабак. Он выдержит. А Мышата вон сдался и уже тихонько всхлипывает, утирая лапой лицо.

То, что сказал вождь, звучало дико. Но Джайя понимал, что у них нет другого выхода. Они должны покинуть Город. И тогда они выживут. Но как быть с теми, кто остался заперт на верхних галереях. Неужели они бросят их. Поверить в то, что остальные погибли или обречены на смерть, Джайя никак не мог. И вечно улыбающаяся и такая добрая к детишкам Аска, этим днем поднявшаяся к своему избраннику Доту. И мудрый, чуткий к другим старый Гамс, любящий мастерить ребятне игрушки из дерева. Первый огнец Джайя получил из его рук. Неужели они все умерли? И в этом виноваты Послушники Солнца.

Джайя почувствовал, как в первый раз в жизни закипело его сердце. Он много раз слышал, что такое гневлец, но никогда раньше не испытывал его. И теперь Джайя поклялся себе, что отомстит проклятым Послушникам и перебьет всех мятежников, даже если ему придется пожертвовать жизнью.

Их осталось мало, но правда на их стороне.

Джайя понимал, что стал свидетелем одного из самых черных и страшных дней в племени Наездников Солнца.

Ему будет о чем рассказать на старости лет юношам, не познавшим еще радость горящего сердца.

И одновременно с клятвой мести Джайя принес и другую клятву – обязательно дожить до старости и донести правду об этом черном дне до ушей и сердец потомков. В этом он увидел свое предназначение, и глаза его яростно сверкнули.

Отшельник заинтересовал Бориса. Загадочная фигура, необычная для родоплеменного строя солнечников. Интересно, его выгнали из племени или он сам его покинул. Если выгнали, то за что? Если покинул, то почему?

Эти вопросы не давали Магистру покоя.

На выжженной поляне неподалеку от Ребер Земли ожил палаточный лагерь. Три просторные палатки, оборудованные системой «Хамелеон». Защитный периметр вокруг лагеря. Стальные треноги с удерживающими шипами на два метра в землю. Их вершины украшали серые стальные шары, создававшие вокруг лагеря силовое поле. В случае если кто-то попробует проникнуть в лагерь, сработает сигнализация, а бедолагу откинет в сторону с такой силой, что от ребер останется мелкое крошево. Поле может не справиться в случае нападения стаи хищников, но к этому времени разбуженные солдаты будут готовы отразить нападение.

Медлительные «атланты» разворачивали над выжженной поляной свои кроны. Листья, похожие на гигантские плоские весла и покрытые тонким, шевелящимся на ветру ворсом, стыковались друг с другом, издавая низкое гудение. Вскоре наслоившиеся друг на друга «зонты» укрыли Солнечную Долину. Однако темно не стало. Разгоравшийся день насыщал зеркальную сторону «зонтов», обращенную к солнцу, а внутренняя сторона светилась мягким приглушенным светом, отчего джунгли наполнялись красками и оттенками – пиршество для глаз, игра света и тени. В неверном мерцающем излучении «атлантов» преображались и переплетающиеся между собой деревья, и кустарники, оплетенные лианами и тугими живыми побегами. Внутри деревьев пробуждалась своя световая жизнь. Возникало ощущение, что деревья разговаривали со своими старшими собратьями-покровителями. Они отвечали на мягкий свет «атлантов» миграцией по стволу колоний горящих светлячков.