– То есть как высосали?

– Просто. Всю жизненную силу выпили. Ювелирно сработали, без малейших повреждений. Плещется сейчас, наверное, в каком-то накопителе.

– Норт, ты что-то путаешь. Жизненная энергия разрушится, это невозможно…

– Прогульщица, второй год обучения вспомни. Несильна, несильна ты в теории, простейших вещей не знаешь, как только экзамены сдавала?

И то верно. Хранить можно и в натуральном, не искусственном виде. Темные хранят, а потом силы подпитывают. И не только темные, есть существа, у которых собственной энергии нет, и они вынуждены заимствовать чужую. Но чтобы вот так, до конца, филигранно, оставив после себя нетронутыми внутренние органы… А ведь, по словам Норта, выходило, что именно так. И сама она тело видела.

Переварив полученные сведения, Эллина решила, что медяков на библиотеку ей не жалко. Она не успокоится, пока не уверится, что такое уже бывало, и виновник не остался ненаказанным.

Что бы это ни было, оно было так близко от нее, оно могло вот так же убить и ее…

И в Следственное управление нужно зайти и дать показания. Это серьезно, тут уж не до личных неудобств. Отдаст перевод и сразу направится туда.

– Гоэта Эллина Тэр?

Она обернулась и в недоумении уставилась на двух солдат.

– Да, это я. Извините, я сейчас занята, уверена, что в «Белой мышке» вы найдете…

Эллина осеклась. До разума увлеченного мыслями об опасном ночном происшествии, наконец дошел смысл происходящего. Это не заказчики, они не работу предлагают, не гоэта для мелкой помощи ищут, а именно ее разыскивают.

– Прошу следовать за нами. Отдайте нам сумку, оружие и все магические побрякушки, если таковые имеются, – равнодушно, видимо, выучивший реплику наизусть, добавил солдат.

Его напарник тут же протянул руку и, видя, что гоэта медлит, вырвал у нее сумку.

– Ну, магические побрякушки, оружие, живо! И без фокусов.

Эллина глотнула, почувствовав приставленный к животу кончик солдатского палаша. Желания спорить со служителями правопорядка не возникло, она отдала им все.

Попробовала поинтересоваться, по какому праву ее задержали, но получила грубый ответ:

– Не твоего ума дело! Следователь объяснит.

На глазах у знакомых и соседей гоэте связали руки и затолкали в закрытый экипаж.

Один солдат сел с ней, другой устроился на козлах рядом с кучером.

Повозка дернулась и под шепот обитателей Тенистой улицы стремительно скрылась из вида.

Солдат не обращал на арестованную ни малейшего внимания, а сама гоэта, мучимая противоречивыми чувствами, главенствующим среди которых постепенно становился страх, прильнула к небольшому окошку, с грустью следя за привычными, любимыми улочками. Быть может, она видит их в последний раз.

Стоит ли говорить, что Эллина тысячу раз прокляла свою скупость и нерешительность. Позови она стражу, сядь она в экипаж – все сложилось бы иначе. А так…

Повозка въехала на территорию замка и остановилась у мрачного здания, напоминавшего крепость в крепости. Даже его архитектура решительно отличалась от привычных городских построек – мощные стены, башни по углам. И печать магической защиты на каждом камне. Мощнейшей защиты, которую, наверное, мог бы поставить или снять только ректор Университета – по мнению Эллины, самый сильный маг королевства.

Парадный вход этого замка в четыре этажа украшала табличка: «Следственное управление города Сатия, королевство Тордехеш». Но гоэту вывели под руки из экипажа не у лестницы с фигурами львов, а у черного хода, во внутреннем периметре постройки. Во дворе.

Эллина снова попыталась что-то выяснить, но с тем же результатом. На нее не обратили внимания, подтолкнув к массивной двери, которую, казалось, и направленным взрывом не выбьешь.

Оставив испуганную гоэту в небольшой комнатке без окон, солдаты удалились, лениво бросив ее вещи подоспевшей женщине в форменном платье. Та быстро прикрепила к ним ярлыки, сделала какие-то отметки в толстой амбарной книге и передала другим служащим на осмотр, сама же вошла в комнату к Эллине.

– Предупреждаю сразу: любое применение магии в этих стенах чревато. Так что, ведем себя спокойно, не царапаемся, не кусаемся, а то солдат позовут, успокоят.

Гоэта кивнула, живо представив, как ее будут успокаивать солдаты. Ударами в живот и по лицу.

Служащая развязала веревки и приказала:

– До нижнего белья раздеваемся. Все опасные предметы заранее отдаем мне.

Что поделаешь, таковы местные порядки. Перед тем как допустить к следователю, обыщут.

Стоять на каменном полу полуголой было холодно и неприятно. И стыдно, особенно когда твое тело дюйм за дюймом внимательно ощупывают, даже белье приспускают на тот случай, если бы гоэта пожелала под ним что-то спрятать. На мгновение Эллине даже показалось, что служащая ее совсем разденет: судя по сомнениям во взгляде, такая мысль у нее была. Но служащая не стала, ограничившись ощупыванием, вызывавшим мерзкие ощущения, – с такой настойчивостью она это делала, будто любовница. Ее пальцы побывали практически везде.

Не обращая внимания на униженную гоэту, торопливо поправляющую белье и пытающуюся согреться, переминаясь с ноги на ногу, женщина детально осмотрела одежду, даже в паре мест вспорола подкладку, а потом отдала Эллине. Все, кроме пальто.

– Одевайся. Через пару минут за тобой придут.

На этот раз гоэту конвоировали другие солдаты, более вежливые и более молчаливые.

Они поднялись на второй этаж, миновали длинный коридор, запруженный народом. Как подозревала Эллина, это были те, кого вызвали в управление для дачи показаний, – обвиняемые бы в очереди не сидели. Затем вышли через массивные двери (тут все такие) на лестничную площадку, за которой тоже оказался коридор, только в отличие от первого посетителей здесь было немного. И не только обыкновенные подданные короны, но и служащие, меряющие шагами пространство перед дверью того или иного кабинета.

Их кабинет оказался пятым по счету и не снабжен табличкой.

Усадив Эллину на стул, один из солдат постучал и, приоткрыв дверь, доложил:

– Подозреваемая доставлена.

– Да, да, соэр ее ждет, – ответил звонкий голос, и из кабинета вышла ухоженная блондинка с кипой бумаг. – Если что, я в приемной.

Значит, секретарь.

За первой дверью оказалось небольшое помещение с двумя стульями – больше бы туда ничего не поместилось – и вторая дверь. На ней красовалась табличка: «Главный следователь Следственного управления г. Сатия». Она нагнала на Эллину еще больший страх – ее дело даже простому следователю не поручили.

Втолкнув ее в кабинет, солдаты остались дожидаться в смежном крохотном помещении.

Гоэта несмело шагнула внутрь, боясь поднять голову, нащупала пальцами стул и села – ноги ее не держали.

Запястья болели, и она несколько раз помассировала их.

– Ну, так как, госпожа Тэр, обойдемся без заклинания оцепенения или поступим стандартно?

Тот же голос. Этот человек допрашивал ее в ту ночь.

Вздрогнув и пробормотав, что она и не думает бежать или совершать что-либо противоправное, Эллина взглянула на следователя. И поняла, почему еще тогда уловила в нем что-то знакомое. Нет, маска и бесформенная одежда были на месте, но кольцо она узнала. И оно действительно с печаткой. Значит, дворянин.

– Господин Нардег? – удивленно пробормотала она, пытаясь понять, был ли совпадением его странный заказ. Или это просто спектакль, чтобы взглянуть на нее, что-то узнать, проверить?

– Что ж, раз вы так догадливы, госпожа Тэр, обойдемся без маскарада.

Следователь неспешно избавился от мешковатой накидки и маски, убрав их в стол.

Бледно-зеленые глаза оценивающе впились в ее лицо, вызывая дискомфорт. Эллина не продержалась и минуты, отвела взгляд.

– Соэр Ольер ли Брагоньер, – сухо представился следователь, открывая материалы дела. – Обращаться ко мне можно либо как к обыкновенному подданному, либо как к служащему короны, на ваш выбор.

– То есть? – не поняла гоэта.