– А-а-а, – довольно протянул Стогоцкий, – Правнук твой, конечно, подсуетился. Но в первую очередь Добиро воду мутит.

  – И?

  – А ничего. Годом раньше – годом позже. Какая разница?

  – А у тебя все уже готово?

  – А то! Чего-то вроде этого мы от Добиро и ожидали, а он, наверняка, ожидал того, что мы ожидаем. Так что все уже на мази, нужные люди уже направлены в Академию...

Глава 05. Шесть лет назад или Великолепные красные бриллианты дома Ишики

  – М-да! – Пробормотал Александр Федорович, когда ему доложили о том, что произошло на Угличе. – Вот это поворот!

  Но лицом не дрогнул ни на йоту... столетняя политическая закалка – а вы чего хотели! Смотрел на тихо переговаривающихся подчиненных все также снисходительно и ласково. Кабинет министров заседал уже второй час.

  Император отметил, как встрепенулся граф Стогоцкий. Видимо, принимал и переваривал ту же саму информацию, поднял взгляд на своего начальника. Александр Федорович ответно усмехнулся на вопросительный и чуть-чуть азартный взгляд начальника Имперской Службы Безопасности. Да, уж... этому только дай волю построить десяток-другой комбинаций.

  – Давно? – Спросил он в пространство, включив «завесу» – теперь окружающие не только не услышат ни слова, но и по губам прочесть ничего не смогут.

  – Ровно тридцать минут назад, сир, – Ответил невидимый секретарь. – Оба были доставлены в госпиталь при РИВАКОС.

  – Состояние...

  – Вне опасности. Прогноз – оптимистичный.

  – Другие пострадавшие?

  – Серьезно пострадал один инструктор, вовремя не распознавший симптомы активации. Сунулся разнимать. Сейчас он в коме. Прогноз – негативный.

  Император помолчал, взвешивая все «про» и «контра» , и – принял решение:

  – А что! Так даже интереснее! Организуй-ка мне разговор с Добиро. Частный вопрос. Без протокола... Хочу взглянуть, как воспримет новость эта хитрая азиатская рожа!

  – Есть!

  ***   – Когда? – Прошептал непослушными губами Олег.

  По телу, ускользая из-под матового шара излучателя, бегала пульсирующая боль. Шаром излучателя неустанно водил медицинский робот, но шар был один, а очагов боли – несколько, и медробот банально не успевал. Увы, но использование второго блокиратора нервных импульсов могло привести к чему-то, отдаленно напоминающему резонанс, и, как следствие, некрозу живых тканей.

  – Завтра. – Так же хрипло ответила из соседнего мед-кокона Мисаки. – С отцом связался лично Светозарный. И отец приказал... Вполне логичный приказ, между прочим. Кто-то ожидал чего-то другого?

  Они с Мисаки лежали в огромной палате. Белая чистая зала удручала своей стерильностью – тут не было ни одного красного, желтого, зеленого или синего пятнышка – только девственно белый с черными вкраплениями.

  Почему их – парня и девушку – положили в одну палату, Олег сообразить никак не мог. Конечно, сероватый гель надежно скрывал голое тело, а наружу выглядывало только лицо. Но ведь время от времени проводились процедуры, гель спускали, их вдвоем одновременно (!) обтирали какими-то губками... И при этом не ставили между ними даже ширм! Любуйся прелестными «эльфийскими» округлостями и изгибами, сколько хочешь!

  Да что там! Их коконы даже разместили рядышком, «валетом» , будто позаботившись, чтобы пациентом было максимально удобно общаться! Если б тело было скрыто только гелем, можно было бы трогательно взяться за ручки – взаимное расположение было для этого идеальным. Но кроме геля был еще корпус кокона...

  – Ну, надо же, какая честь! – Притворно восхитился Олег. – Лично Светозарный Добиро!

  – Паясничаешь? Зря. Их Величества являются гарантами нашей учебы по обмену.

  – А кто с нашей стороны? Или, как обычно, «секретные сведения» ?

  – Какие ж они секретные – об этом тогда все новостные сайты трезвонили... Граф Семицветов. Младший, конечно. Гостит сейчас в резиденции нашего клана на Эдо. Тома писал: неплохой паренек, веселый.

  Боль навалилась в очередной раз с новой силой. Задыхаясь, Олег прошипел:

  – Гребанный Мельниченко! Так примитивно взять меня «на слабо» ! Мы ведь с тобой даже близко про спарринг не думали! Коз-з-зел!

  – Да, уж! Ну, у тебя будет хоть какое-то моральное удовлетворение – начистишь ему рыло.

  – Дудки! Я теперь – пилот-сенс. Даже если б не хотел, все равно убью ненароком. А пользоваться этим научусь года через три, не раньше.

  – Да? Действительно. Жаль. Меня в ближайшие годы за границы Империи уж точно не выпустят. Ну, тогда начистишь через три года. Тоже мне – нашел проблему...

  – К тому времени его прибьют без моей помощи. Говнюк!

  Олег помолчал, пережидая приступ особо сильной боли в правом плече.

  – Может, обойдется?

  Мисаки, как всегда, прекрасно поняла, что он имел в виду:

  – Не-а... Сам должен понимать. Необученный сенс-пилот. На своей территории. Нонсенс. А уж на чужой...

  Мисаки помолчала. Олег и сам все прекрасно понимал.

  – Будешь по мне скучать, Олег?

  – Что? Я? Смеешься! – Возмутился Олег. – С чего мне скучать!

  Как всегда, Мисаки он обмануть не смог.

  – Бака! – Хмыкнула Мисаки. – Секс с тобой был приятен. Я тоже сильно скучать не буду, но полноценную тебе замену придется поискать. Впрочем, у тебя с этим тоже будут проблемы – в постели я была хороша-а-а!

  Несмотря на боль, Олег почувствовал, как жар заливает лицо, находящееся над поверхностью геля. Он даже закашлялся.

  – И краснеешь, будто девственник! Странно, я у тебя совершенно точно не была первой! Может быть, была второй? А первой у тебя была какая-нибудь опытная женщина, старше тебя раза в два. Угадала, да?

  – Вот что меня в тебе всегда подкупало, Ми-тян, так это беспардонность, помноженная на отсутствие комплексов, доходящая до бесстыдства и асоциальности! – Выдавил из себя красный, как рак, Олег.

  – Я такая! – Весело оскалилась Мисаки. – Умеешь ты... классифицировать!

  А Олег внезапно понял и мысленно обозвал себя бесчувственным пеньком:

  – Больно, Ми-тян?

  – Терпимо. – Сквозь зубы. – Женщины вообще выносливее мужчин. Боль во время родов убьет любого мужика. Если б вы еще рожать умели...

  Олег остро (с какой-то даже ненавистью) пожалел, что не может вытащить руку из кокона... Корпус его кокна со стороны Мисаки затрещал, образовалась шишка-вздутие и разбежалась паутинка трещин.

  – Эй-эй! Держи себя в руках, мечник-сан! – Несмотря на боль, Мисаки весело рассмеялась.

  – Что-нибудь помнишь? Из вчерашнего.

  – А чего тут помнить-то? Мне же запись прокрутили, чтобы отвлечь! Было круто! Правда, нихрена меня отвлечь не смогли. А вот если предположить, что и отец с этой записью ознакомился... ничего удивительного, что он принял решение о моем срочном возвращении. А если запись видела дражайшая матушка... то папеньке кирдык – хаха-уэ никогда не упускала случая опровергнуть слухи о своей якобы хладнокровности. На редкость упорные слухи, кстати.

  М-да, если японцы называют своего соотечественника хладнокровным, то на такого стоит взглянуть... Матушка Мисаки должна быть исключительной женщиной! Хотя, нет... «взглянуть» – это он по глупости, по глупости...

  – А мне ничего не крутили. – Посетовал Олег.

  – А кто ты такой, чтоб тебе что-то крутить? – Процедила Мисаки.

  Но Олег не обиделся – успел увидеть, как идеальное лицо подруги исказилось быстрой судорогой.

  – Это если я буду чем-то недовольна – до международного скандала дойдет. А ты можешь возмущаться сколько душе угодно – возмущение индейцев шерифов не еб... не волнует.

  – Да уж..., – Только не молчать! Только не молчать! – Мы, индейцы, такие – любим повозмущаться согласно немереной широте души.

  Мисаки шикнула от боли.

  – Ты должен помнить, как пропустил от меня нижнюю подсечку. Ты разозлился и размазался. А я разозлилась и размазалась чуть позже...

  И Мисаки стала рассказывать.