Она сказала, что Аарон избегает ее. Он дважды не приходил на свидания, о которых они договаривались. Она бросала из сада камешки в его окно, но он не вышел.

– Может, он спал? Его не добудишься. И к тому же он ленив, как тебе хорошо известно. – По правде говоря, в его лени было даже что-то привлекательное. Он не любил торопиться и предпочитал вести долгие разговоры с коммерсантами, нежели работать в магазине моего отца. Он явно считал физический труд ниже своего достоинства.

Жестина помотала головой:

– По-моему, кто-то настроил его против меня.

Мы обе понимали, что этим «кем-то» была, скорее всего, моя мать.

– Не надо было брать его с собой на прогулки, когда он просился, – сказала я. – От него всегда были одни неприятности.

– Неправда. – Жестина запихала белье в плетеную корзину. – Неприятности достались нам по наследству.

Жестина покончила с бельем, и мы пошли на холмы, как часто делали до моего замужества. Она была права: мои новые обязанности отнимали у меня столько времени, что я не уделяла достаточного внимания своей лучшей подруге, а ведь мне ее так не хватало. Мы болтали, взявшись за руки, пока нас не настиг налетевший дождь, и побежали искать укрытие. Ливень сменился моросящим дождиком. Вокруг пахло зеленью и свежестью. На острове было не меньше сотни разновидностей дождя – от такого, при котором все темнело, до грибного дождичка, от бурь с ураганами до редких ленивых капель или зимних ливней. Мы использовали листья банана в качестве зонтиков и прятались под деревьями. В ясные дни были видны Козлиный остров и Водный, где скот свободно пасся на влажной соленой траве. Солнечные лучи пробивались сквозь дождевую завесу; небо расцветилось разными красками. Снова стало жарко; мы улеглись в высокую траву на лугу и стали плести гирлянды из травы и прутьев. Если бы кто-то прошел мимо, он нас и не заметил бы – разве что трава колыхалась от нашего дыхания.

– Как у тебя дела с месье Пети? – спросила Жестина. – Ты научилась любить его?

– Ну, он мне не неприятен.

Она засмеялась и покачала головой:

– И это любовь? Я говорила, не надо выходить за него. Он годится тебе в отцы.

– Когда мы с ним наедине, он ведет себя совсем не как отец.

– Да ну? – улыбнулась она. – Значит, ты потеряла невинность? Ну и как с ним в постели? Ты страстно желаешь, чтобы он прикоснулся к тебе? Тоскуешь без него?

Я пожала плечами, словно была не молодой женщиной, а старой матроной.

– Это лучше, чем я думала.

– А ты думала, это будет ад, – презрительно фыркнула Жестина.

Я с удивлением почувствовала, что ее презрительное отношение к моему мужу задевает меня. Да, я не любила, но уважала его, а это, несомненно, было немало. Другая женщина сочла бы его очень предупредительным любовником, мое же воображение разожгли прочитанные мною истории и страсти Соломона, и я хотела большего.

– Это вовсе не ад! Трудно найти более доброго человека!

Но Жестина хорошо знала меня и видела, что это отнюдь не любовь.

– Некоторые говорят, что рай и ад вовсе не в противоположных концах света, от одного до другого всего один шаг.

По пятницам мы ходили на ужин к моим родителям. Я брала с собой Розалию, потому что она могла присматривать за детьми, особенно когда они начинали засыпать, а также потому, что я обещала оставить ее в доме. Мама уговаривала меня взять вместо Розалии другую служанку, не столь преданную бывшей мадам Пети, я в ответ улыбалась, зная, что не сделаю этого. Я стала платить Розалии больше, освободила ее от работы по субботам и воскресеньям и предупредила, чтобы в пятницу она держалась от моей матери подальше.

– Я и так стараюсь избегать ее, – сказала она.

– Хорошо бы, если бы и я могла, – усмехнулась я.

Все мужчины нашей семьи были теперь деловыми партнерами и членами Коммерческой ассоциации, так как для того, чтобы заниматься бизнесом на острове, надо было вступить в официальную датскую организацию. Мой брак укрепил наш семейный бизнес, хотя Аарон Родригес косо смотрел на то, что Исаак Пети в одночасье стал его боссом. Мой отец был полноправным партнером, в то время как Аарон, как дальний родственник, всего лишь администратором. Ему это, конечно, не нравилось, кузен обсуждал с моим отцом свои перспективы и не раз вылетал из дома, чертыхаясь себе под нос и раздраженно распахивая калитку тростью. А в гостиной разгорался спор между родителями.

– Это обстоятельство можно обойти, – говорила мать.

– Чтобы он оставался с нами и ты могла нянчить его, как сына?

– А почему нет? Он и есть мой сын.

– А его ребенок кем тебе будет?

– Тем же, кем для тебя будут твои внуки.

Я чувствовала, что это скользкая тема, хотя и не вполне понимала, что мама имеет в виду.

– Можно подумать, что они у нас будут не общими, – поставил точку в разговоре отец.

В этот вечер отец объявил за обедом, что Аарона посылают во Францию. У мамы было заплаканное лицо, Аарон также был явно недоволен. Это заставило меня взглянуть на него по-новому. В нем была уязвимость, прячущаяся за его легкомыслием. Очевидно, он думал, что будет наследником отца, а теперь стало ясно, что эта привилегия достается моему мужу, поскольку я была хоть и старшим ребенком в семье, но девочкой. Это не могло не оскорблять Аарона, так как ему напоминали, что, несмотря на отношение моей матери к нему, он не является полноправным членом семьи. Однако на произвол судьбы его не бросали. Во Франции у нас были дальние родственники и деловые связи. Спрос на наш ром в Париже был неизменно высок. Аарон познакомится со всеми нашими родственниками и их друзьями, думала я с горьким чувством. Я так хотела уехать в Париж! Адель всегда говорила, что лучше высказать свою обиду сразу, иначе она будет вечно грызть человека, как грызла меня в этот момент.

– Лучше бы нас послали в Париж, – сказала я мужу.

За столом мгновенно воцарилась тишина. И отец, и Исаак посмотрели на меня, как на какую-нибудь осу, усевшуюся без приглашения на стол и выбирающую себе жертву.

– Это невозможно, – ответил Исаак и взглянул на отца, смущенный моим выступлением.

– Но почему? – Эта мысль прочно засела у меня в мозгу, и оставалось только убедить мужчин. – Дети будут посещать хорошую школу, познакомятся со всей нашей родней. Для них это будет интересным приключением. Розалию мы тоже можем взять с собой.

Муж покачал головой:

– Наш дом здесь.

Но я не сдавалась:

– Ты же приехал из Парижа, это будет возвращение домой.

Глаза отца гневно сверкнули. Он не терпел, когда ему перечили, а тут я впервые стала возражать ему.

– Хватит болтать, – сказал он. – Твой муж отличный партнер, и судьба нашего бизнеса – это главное.

– А я, значит, не нужен для этого бизнеса, – вспылил Аарон и, швырнув салфетку на стол, выскочил из комнаты.

– Пусть идет, – сказал отец матери, когда она привстала, чтобы догнать Аарона. Она опустилась на стул чуть ли не в слезах. – Когда-то это должно было случиться. Ты сделала для него более чем достаточно. Все по закону. Хозяином предприятия будет месье Пети, а не Аарон.

Я все-таки не могла смолчать:

– Но он не хочет ехать, а я хочу. Если бизнес принадлежит моему мужу, я, наверное, тоже имею право голоса?

– Прошу прощения за ее поведение, – сказал Исаак отцу, словно я была его ребенком. Он с недовольным видом обратился ко мне: – Помолчи, пожалуйста. – В этот вечер он выглядел на все свои годы, а меня, очевидно, считал глупой и плохо воспитанной девчонкой, не умеющей держать язык за зубами.

Мне вспомнились слова Жестины о том, что наши проблемы достались нам по наследству. Кто-кто, а я-то их точно унаследовала! Брак, мужа, дом, семью.

– Пойду-ка я домой вместе с Розалией, – сказала я Исааку.

Я вышла из-за стола и нашла Аарона в саду. Когда-то он был моим маленьким двоюродным братишкой, за которым надо было ухаживать, а теперь стал молодым красивым мужчиной. Он сыпал корм живущей в саду старой ящерице, к которой привязался еще мальчиком. Ему только что исполнилось двадцать лет. Многие девушки нашей конгрегации заглядывались на него, ему же не нужен был никто, кроме Жестины.