− Я рассказал все Трэйнану, − торопливо начал Кэй. − Про Сьюм и Эсси.

Братишка замер, держа тушу птицы на вытянутой руке. Чешуйка выплясывала перед ним, изображая пронзительную дейнонихусовую истерику.

− Но… Он же сейчас рванет туда! − он чудом увернулся от летящей на него раззявленной пасти и этим спас свой нос.

− Помчится, еще как помчится, ученик, а ты давай с ним. Хватайте нашу блондинку и все по домам. Я серьезно, героический поход окончен, доблестные воины разбредаются по родным селам и отращивают животы.

− Как… Ведь Океан…

− Пришел, а куда не пришел, туда скоро дойдет. Но это уже абсолютно не наша проблема.

− А как же Нали? − Братишка даже выронил курицу.

Кэй тяжело вздохнул.

− Я боюсь, что тут уже ничего не поделаешь. Она там, куда до нее не добраться. Если тебя утешит, то она вполне жива, здорова, по-своему счастлива… Ни по кому не скучает, потому что не помнит абсолютно ничего.

Долгую тишину нарушало лишь ворчание Чешуйки, терзающей курицу. Затем последовал вполне ожидаемый взрыв.

− Как это ничего не поделаешь, Кэй?!

− Быть может, ты увидишь ее. Поезжай в самый крупный прибрежный город в своем мире. И очень может быть, ты встретишь в порту таких странных индейцев, которые взялись вроде бы из ниоткуда, и ничего они не продают, только ходят и рассказывают истории о морских чудовищах и сорокалетних бурях. А говорят они так плавно, и кажется, будто твой язык родной им, а все их истории такие захватывающие, и оттого, вероятно, правдивые. Хотя ты ни за что не поймешь, о чем это они вещают. Ты увидишь, как они все красивы − и мужчины, и женщины, они будто заколдуют тебя своими речами, а потом исчезнут, и никто не будет знать, откуда пришли эти люди и куда они делись, никто не укажет тебе на корабль, на котором они приплыли, − голос Кэя внезапно погрустнел. − И среди них ты, возможно, увидишь и Налию. Только на имя свое она не отзовется. И не вспомнит, ни тебя, ни Принцессу, ни Варвара, ни старину Кэя. И домой ехать откажется. И безутешным родителям ее ты скажешь: «ваша дочь уплыла с индейцами на другую сторону Океана. Буду вам вместо нее, в принципе, разница, не столь существенна…»

И по зеленым полям Межграничья словно побежали волны, беспокойные волны, слуги безумной капризной стихии, что способна разлучить навеки. А затем все это наваждение сменилось вполне реальной и ожидаемой бурей:

— Что он тут несет?! − Кимми торопливо спускалась по лестнице. А с другой стороны двора уже слышался голос Трэйнана, очень недовольного Трэйнана, очень разъяренного Трэйнана, Трэйнана, очевидно, обратившего внимание на дату выхода газеты.

Не очень все хорошо получилось. Кэйанг действительно хотел бы, чтобы все вышло как-нибудь иначе. Но было уже слишком поздно, к тому же улаживать скандалы – это тоже не было его сильным качеством. И опять же, это не должно было выглядеть как прощание. Поэтому он лишь обвел глазами эту часть своей команды – злую, недоумевающую, жаждущую ответов, а еще больше – его крови и только потом уже ответов. Он запомнит их такими. А потом он сказал:

— Я ухожу.

Вид у них был свирепый, даже кровожадный, и Кэй мог за них уже особенно не беспокоиться. Даже в кошмарном Сьюме они и то камня на камне не оставят.

— Удачи… – и он растворился в воздухе, улыбнувшись им напоследок, улыбнувшись слегка печально, как мудрый и умудренный годами наставник. Но все были слишком злы, наверняка не поняли и не оценили. Неважно. Потом, он верил, они поймут, поймут, что не такой он был и гад, этот Кэйанг, просто так уж получилось.

А переместился он слишком быстро. И потому − никакой отсрочки, никакой паузы, как он планировал. Ни секунды на то, чтобы перевести дух. Потому что оказался он прямо перед лицом пустоты, и теперь ему оставалось только надеяться на то, что Праотцы ответят ему.

«Там, где заканчиваются все пути и начинаются новые, там, где бушевали волны океана и где раскаленные пески пустыни гонял ветер, я взываю к тебе и жду твоего ответа».

Он на долю секунды склонил голову. А потом началось. Какое-то мгновение было очень спокойно, так, как бывает в самом эпицентре торнадо, прежде чем тебя подхватит и разорвет на части. А затем вихрь поглотил его. Мелькали камни, горы, деревья, здания, даже чьи-то лица. В последние он заглядывал с особой надеждой – каждая пара глаз могла оказаться той, которой Праотцы соизволят взглянуть на тебя. Но это все были лишь лики когда-то живших и теперь давно уже растворившихся в вечности. Он ждал.

Мелькнуло лицо индейца, явно тинета – загорелое и невозмутимое, как море в штиль.

– Ответь мне! – крикнул ему Кэй, но индеец растворился, покачав головой. Потом явился город, лежащий в руинах, и бегущая женщина, что упала на колени перед рухнувшей колонной, и пылающий лес, и волна, огромный вал, что скрыл под собой и город, и лес, и женщину, Кэй думал, что он потопит и его, но нет, он по-прежнему был здесь, а страшной силы ветер рвал его губы. Потом появился корабль – здоровенный лайнер, что вдруг раскололся напополам, и обе части его взмыли вверх. Молния ударила в башню, стоящую на холме. Расколотый циферблат задержался зачем-то у лица Кэя, прежде чем исчезнуть.

«Эффект сна», – снова всплыло в его голове.

– Плевать мне, что за безумие вы мне тут показываете! – вдруг сорвалось у него с языка. – Это все как сон, банальный сон!

Парень с пробитой стрелой грудью прошел мимо, будто не обращая внимания на свою рану. Прошел и упал ничком, чтобы затем по спирали улететь вверх. Клетчатое поле, на котором грустная девочка предлагает шахматному коню красное яблоко. Тучи, набухшие от дождя, выплюнули покореженный автомобиль. На водительском сидении скалился скелет.

– Ответь мне! – потребовал он и у мертвеца, и тот вполне ожидаемо проигнорировал его.

Декорации сменялись все быстрее. Мыслимые и немыслимые сочетания. Смерти и рождения. Метаморфозы. Исчезновения. Все и ничего. Кэйангу уже хотелось закрыть глаза, потому что от этих перемен уже становилось невыносимо, каждая из них будто наполняла его безумием, пульсирующим в висках, отдающим змеящимся холодящим ощущением в груди. Все и ничего. Пустота. Она надвигалась. Она хотела забрать его с собой, чтобы он стал одним из стеклышек в этом калейдоскопе.

Он закричал, так как больше не мог выносить этого, растворился в своем крике. Он понял, что всему этому никогда не будет конца, и ему не будет даровано даже банального развоплощения, он так и останется тут, без надежды на покой или забвение. И лишь безумие его будет крепчать. Чем он станет спустя год? А столетие? А может, это уже продолжается целый век, а то и больше, кто знает?

«Эффект сна, помни о нем».

– Хватит! Услышь меня! Хватит с меня этой чуши! Я… Я могу проснуться!

Или нет.

Глаза упорно не закрывались, тело отказывалось подчиняться, и внезапно крылья, его большие черные крылья развернулись за спиной. И хотя ветер тут же радостно набросился на них, их появление будто придало Кэю сил.