Она так устала, так страшно устала.

«Закрой глаза, закрой их. Все скоро закончится, так или иначе».

Она даже не видела, что всего в нескольких десятках гребков от нее на волнах покачивалась легкая лодка с сидящей в ней фигурой. И никак не отреагировала, когда лодка приблизилась, и чьи-то руки вытащили ее из воды.

***

− Ты слишком рано вытащил ее. Сознание ее еще не очистилось от прошлой жизни.

− Не рано, − уверенно ответил Человек в Лодке. Он положил под голову спящей девушке какой-то сверток и вернулся к веслам. Взгляд его был прикован только к горизонту.

− Я думал, тинеты не имеют привычки спорить со своими богами.

Лицо Человека в Лодке было абсолютно непроницаемо. Он, казалось, не замечал своего собеседника и думал лишь о том, чтобы держать луну по левому борту. Но все же после долгого молчания он ответил.

− Смертный не может считать себя богом, пусть даже смертный, который принял его облик. Теперь я вижу это. Смертный может считать, что держит в своих руках стихию, но океан лишь смеется над смертными, позволяя им подумать, что они одолели его…

И так он это говорил, как только эти проклятые тинеты и умеют: веско, взвешенно, со значением роняя каждое слово. Даже самые безумные речи в устах тинета звучат разумно. Тот, кто еще недавно сотрясал мир, обрушивая на его громадные валы, тот, кто верил в собственную исключительность, в собственную связь со стихией должен был быть в ярости, должен был бы потопить это суденышко вместе с его владельцем. Но не детям моря предназначалась его ярость. Совсем не им. К тому же, как бы это ни было парадоксально, эти ненормальные индейцы с их Ритуалом и их Песнью Прилива были необходимы. До чего странно, до чего нелогично все устроено, ученые из Сьюма сошли бы с ума, раскопай они так глубоко тайны странников и странствий…

− Океан ведет сложную игру, и нам никогда не постигнуть, какая роль нам отведена в ней…

А этот индеец все вещал. И, похоже, его такой расклад дел совершенно не расстраивал. И его, в отличие от девчонки с первого уровня, не запугаешь молниями и громом.

− Ты помнишь об этом вашем ритуале? Шторм как вестник Большого прилива нужен нам всем, и она нужна нам для того, чтобы все прошло как надо. А она еще не избавилась от старых воспоминаний.

− Давние воспоминания − они словно первый твой выход в море. Никто не захочет забыть такое. Пусть она теперь − Великая Медуза, но зачем ей перестать быть той, кем она была и до этого? Перестал ли ты быть тем, кем ты был сорок лет назад?

− Делай, то, что должен.

Эуктор растворяется, не желая больше продолжать разговор с этим проклятым тинетом. И как это они только видят все насквозь, точно под рентгеном?

Будущий Хозяин Бури, надо же. И нет, не так уж он опасался воспоминаний этой девчонки, скорее… Воспоминания − важная часть личности. А ее личность была слишком непредсказуемой, он насмотрелся за время ее пребывания в Сьюме, к чему может такая непредсказуемость привести. Но она достаточно долго пробыла в воде. И в форме своей проекции прошла через шторм. Этого должно было хватить, чтобы исчезла вся память о прошлой жизни. Может, эти ничего не значащие обрывки в ее голове не так уж они и важны?

***

Они все плыли и плыли, а на небе зажигались все новые звезды. Во взгляде ее не осталось ни тени былых страхов, лишь абсолютное спокойствие и понимание правильности всего происходящего. Как у истинного тинета.

Мир полон загадок. Он сам почему-то был рожден далеко от своего народа, и ему пришлось пройти долгий путь, прежде чем отыскал его, отыскал место, где ему следовало быть всегда. Обрел океан… Она же была рождена в другом мире, среди обычных людей, в мире, чуждому тайнам, в мире, далеком от истинных законов мироздания. Но она была Великой Медузой, той, кто обращается водным созданием с призрачным телом, той, кто позволит обратиться им всем, когда настанет час Большого Шторма. В этом не было никаких сомнений. Человек в лодке не спрашивал себя, как могло получиться так, что древняя сила пробудилась именно в ней, в девушке из мира первого уровня. Тинеты редко интересуются причинами и редко задают вопросы. «Никогда разуму смертного не постичь разум высший», − так говорили они.

Когда они проплывали под скалистым сводом, искусно слепленными природой вратами прямо посреди открытого моря, он протянул ей мех с водой. Вода была пресной, но сам мех − просоленным от постоянного пребывания на днище лодки, где он соседствовал с уловом, впитывал в себя шальные волны, что то и дело норовили перелезть через борт. «Все его вещи насквозь пропитались морем…» − вспомнились ей слова из песни.

− Я была рождена не здесь, но я возвращаюсь домой, − сказала она. − В Ночь Большого Шторма я поведу корабли в его самое сердце. Но нам нечего страшиться гнева стихии.

Она не могла отметить этого, но голос ее изменился, и стал ниже, глубже, появились новые интонации, точно в каждом ее слове заключалась непоколебимая истина. Так оно и было, потому что тинеты не любят произносить пустые слова, слова-бессмыслицы. Словам этим было много тысяч лет, почти вечность. Когда произносишь древние слова, голоса предков поют их вместе с тобой, усиливая их мощь. Поэтому надо быть осторожным с древними словами.

− Потому что океан рождает шторм, а мы, ты и я, принадлежим океану, − отвечал он ей. − В Ночь Большого Шторма я буду тем, кто первым последует за тобой, морское создание, что скрывается на глубине, когда океан неспокоен. Я буду тем, кто приведет наш народ к тебе, морское создание с призрачным телом.

Последнюю строчку они произнесли хором:

− Потому что Большой Шторм означает начало нашего времени.

Она положила свои руки поверх его на весла. Вместе они прошли через врата. А навстречу им уже двигалась целая флотилия лодок, больших и маленьких, и каждая лодка была украшена ветвью пурпурных водорослей − теми самыми, что становятся ярче, если их высушить. И на носу у каждой лодки горел маленький огонек − свеча в защитном сосуде из кристаллов.

Хозяин Бури убрал весла в лодку, опустил руки в воду, а затем − ей на виски, точно желая этой морской водой смыть с нее все тревоги. Она улыбнулась, когда соленая влага ручейками сбежала по ее щекам. Лодки приблизились, и она услышала приветствующие ее голоса. Она вскочила на ноги, волнуясь, хоть и знала, что не стоит резко вставать в лодке, но не сейчас: сейчас она в прямом смысле была морским созданием с невесомым призрачным телом.

Они еще раз вернулись к древним словам − и на этот раз люди в лодках вторили им.

У нее выступили счастливые слезы, хоть на долю секунды перед этим и возникло очередное смутное ощущение. Подобное ему уже появлялось дважды, пока они плыли сюда: ощущение того, что что-то очень важное она забыла, и того, что где-то вовсе не здесь ей следует быть… Но оно очень быстро исчезло, это чувство.

− Потому что Большой Шторм означает начало нашего времени, − еще раз пронеслось над океаном, как строчка из песни, песни-заклинания. Теперь она уже могла различать лица в ближних к ним лодках. Все они светились счастьем, и душа ее ликовала.

− Мой народ, − произнесла она торжественно.

Она где-то очень долго пропадала. Но теперь все стало на свои места. Великая Медуза возвратилась домой.

========== 19. Сбой в системе ==========