Идеальный Алек в идеальном костюме.
— Вот, это твое.
— Думаешь? Не слишком вычурно?
Вычурно? Я улыбаюсь, услышав это.
— Это классика, Алек. И ты в ней шикарен.
Мы встречаемся взглядом в отражении зеркала, и ни один из нас не отводит взгляда. Я не хочу брать свои слова обратно, хотя и понимаю, что они врывались случайно.
А когда приходит консультант, я конечно, отвожу глаза и уступаю ей место возле Алека.
Я оставляю парня в холле, убедив его в том, что смогу выбрать платье и без него. Тем более, что Алек действительно устал от этих примерок и точно не горел желанием тратить свои силы на подбор платья мне.
Поэтому я оставила его на диванчике, так как он отказался возвращаться в отель без меня, а сама отправилась в женский отдел. Мне не пришлось долго выбирать, я уложилась за час, так как почти сразу нашла шикарное платье. Это было приталенное темно-синее платье в пол, идеально сидящее на фигуре. Верх был корсетного типа, а широкие лямки красиво спадали с плеч, создавая красивую оголенную линию декольте. Я уже представила, как соберу волосы вверх и дополню образ серебряными длинными серьгами, которые на последний мой день рождения мне подарила Изабель.
У платья был так же красивый разрез на бедре, в меру окрыляющий ногу. Я быстро нахожу аккуратные серебряные босоножки, и удовлетворенная покупкой выхожу к Алеку.
— Ты быстро.
Ну еще бы. Это Изабель могла потратить весь день на примерки и новые магазины, но не я.
Усмехнувшись, протягиваю ему свои пакеты, и мы выходим из магазина.
Мы оставили покупки в номере, пообедали в номере, заказав полюбившуюся нам пиццу и пасту, а уже вечером я вытащила парня гулять. Алек сопротивлялся недолго, всего около часа.
Мы гуляли по вечернему Сиэтлу, и мой рот не закрывался ни на минуту. Парень только скромно улыбался и где-то брал меня под руку, чтобы обойти прохожих, и просто направить меня в нужную сторону.
Нам было хорошо рядом. Словно и не было того долгого молчания, неприступности, надменного холода, равнодушия и искренней ненависти. Все это мы прошли, и это, несомненно, теперь сблизило нас, а не расставило по разные стороны баррикад. Судьба или издевалась или мстила нам за нашу слепую веру в то, что мы никогда не подружимся. Но было странно чувствовать себя рядом с Алеком, так как я чувствую себя рядом с Саймоном, если убрать то влечение к Лайтвуду, которое теперь так мучило меня.
Раньше Алек отталкивал меня. Я тянулась к Саймону, к Джейсу, но, что самое смешное, со временем оба отошли на второй план. Саймона я условно делила с Изабель, а эгоистичная влюбленность в Джейса переросла в теплое дружеское общение, но родство душ и эмоциональную тягу я испытывала к тому, кто всегда отталкивал меня и от кого я с радостью бежала.
Мы снова вернулись друг к другу.
Только теперь нас окружала не ненависть и раздражение.
А что — то другое.
Что-то очень важное.
— Алек, — я останавливаюсь, когда вижу по другую сторону от нас огни аттракционов и шум гуляний.
Парень останавливается следом за мной и непонимающе моргает.
— Ты хочешь вернуться в отель?
Алек молчит пару секунд, внимательно вглядываясь мне в глаза. И я не отвожу взгляд.
— Нет.
Этого достаточно, чтобы я искренне улыбнулась, чувствуя, как по телу растекается тепло от того, что ему нравится гулять со мной. Потому что я тоже не хотела возвращаться. Я хотела познакомить Алека с тем, чего он никогда не видел.
— Хочешь, я покажу тебе, где проходит важная часть детства обычного примитивного ребенка?
Алек хмыкает и качает головой.
— Ни стрел, ни орудий, ни драк, ничего мрачного и связанного со злом, — продолжаю я, уже понимая, что он согласен.
Алек тихо усмехается и переводит взгляд в сторону парка, где шумел народ и сверкали ночными гирляндами стволы деревьев.
— Даже не могу себе представить это.
Знаю. Потому что мир, в котором вырос Алек, полностью отличается от того мира, в котором росла я. Он с детства нес на себе ответственность за сестру, брата, себя самого и всех остальных. Он воспитан соблюдать правила, вопросы чести и достоинства. Он не мог позволить себе того ребячества, которое позволяли Джейс и Иззи, Алек был ограничен в том, что должен был испытывать, как нормальный ребенок. И в силу своего воспитания, и в силу того мира, в котором родился, и в силу своего характера, своего восприятия.
Он не видел и не испытывал этого праздника жизни.
А я очень хотела подарить ему эту возможность.
Поэтому, в ответ на слова Алека, я беру его за руку, которую он крепко сжимает, и веду в парк развлечений.
Комментарий к 13: Клэри
Надеюсь, вам нравится) Сильно ООС-ным делать Алека тоже не хочется)
На следующей неделе выложу две новых главы ( вт/ср и пт)
========== 14: Клэри ==========
***
Алек проникся атмосферой … не сразу.
Он заметно нервничал первое время. Его откровенно пугало такое скопление «примитивных» в одном месте, и первые тридцать минут Алек был хмур, молчалив, сосредоточен и напряжен.
Но я была в восторге и трепетном предвкушении реакции Алека. Я осторожно вела его по парку, показывала на аттракционы, рассказывала свои истории из жизни, указывала на смеющихся веселых детей, и спустя некоторое время Алек … расслабился. Уже на третьем аттракционе он вошел во вкус и широко улыбался, когда я истошно орала вместе с детьми на очередной карусели.
Алек наконец-то проникся.
Его глаза горели, и все это казалось ему неизведанным и новым, но страх ушел. Алек стал получать удовольствие от всего этого, хотя мне все равно приходилось подталкивать его и вести за собой.
Но спустя час, я уже с улыбкой наблюдала за его восторженным взглядом.
Мы покупали сладкую вату, он выиграл огромную панду, которую вручил мне с ироничной улыбкой, я завела его в комнату кривых зеркал, где парень громко смеялся, увидев расплющенного самого себя. Но что тронуло его больше всего, это количество детей шумящих повсюду. Они были счастливы и их не заботили проблемы взрослого мира, они все еще находились в своем. Они кричали, бегали, прыгали, шумели и делились с нами этим праздником жизни.
Я много молчала в этот вечер, боясь спугнуть Алека.
Но каждый раз, когда он пропускал вперед мелких ребят и даже помогал некоторым из них забраться на аттракцион, я чувствовала ком в горле. Алек заслуживал жить в этом свете, а не во мраке, в котором был вынужден всех спасать.
— Значит, это та самая важная часть примитивного ребенка, да?
Я оборачиваюсь к Алеку, который перестал улыбаться и вернул себе некую отрешенность. Но его взгляд все еще горел, выдавая хозяина.
Киваю и уже в следующую секунду разворачиваюсь обратно, указывая рукой на салют разразившийся прямо над нами. Световые залпы освещали ночной Сиэтл и будто подкреплялись восторженными охами с нашей стороны.
Я сама на это короткое мгновение почувствовала себя ребенком.
Счастливым ребенком.
Мы гуляли по парку еще час после салюта, потому что Алек сказал, что не хочет возвращаться. Я понимала, что он чувствует, поэтому не мучила его расспросами и просто кивнула, после чего повела обратно к аттракционам. Но довольно скоро небо над нами разразил гром, и мы встретили ливень. Вода лилась стеной, и все мы бежали из парка, громко смеясь или крича. Алек сразу заворчал, хотя я истерично смеялась.
Мы бежали по улицам, без зонтов и в уже абсолютно промокшей одежде, и только успевали скромно улыбаться, когда нам на пути попадались пожилые пары, наблюдавшие за нами с очаровательной улыбкой. Может для них это и выглядело романтично со стороны, но мы с Алеком чувствовали себя совершенно не романтично. Оба мокрые, грязные, замерзшие, но, черт возьми, все же счастливые. Алек не выпускал мою руку все это время, и наверно я была даже благодарна этой стихии, что так сблизила меня с парнем. Огромную панду парень держал во второй, все время ворча что-то про уродливых косолапых животных.
