- Конечно, я что-нибудь придумаю, – пообещал Эдвард, – Только… Алиса… – посмотрев в ее яркие янтарные глаза, он с трудом сдерживал в себе желание разрыдаться как маленькая девочка. Не мог даже представить себе, каково будет ему жить дальше, оказавшись снова одному, без этого рыжего чуда, изменившего его сильнее, чем любые испытания и препятствия, прежде выросшие на его жизненном пути. Девушка ждала окончания фразы, и все-таки выдавил из себя, – Я тоже хочу, чтобы ты мне что-то оставила на память. Когда мы встретимся снова, то верну тебе…

- А я тогда верну тебе твой подарок, – улыбнулась Алиса, – обещаю.

Они еще некоторое время лежали на траве, разглядывая яркое голубое небо над головой, по которому медленно проползали большие белые облака. Фантазия девушки оказалась куда живее и плодотворнее, чем Эдвард мог подумать, и зачем-то заставляла его отгадывать, на что похоже то или иное облако, но его мысли все же отличались от того, что мог представить себе любой другой пионер этого лагеря. Какие образы мог узнать в кучерявых полосах белого тумана, собиравшихся в тучи на высоте нескольких сотен метров от поверхности, человек, всю свою жизнь проживший в мире, лишенном света, состоящим из развалин и голых камней? Всю свою жизнь посвятивший войне и служивший смерти как один из самых прилежных слуг, отказавшийся от собственной души, и чьи фантазии ограничивались тактическим и стратегическим планированием будущих операций. Для него это были всего лишь клочья тумана, не имеющие четкой формы, но Алиса как-то умудрялась увидеть в них различных животных, какие-то машины и даже людей. Конечно, он смеялся, когда она ему доказывала, что вот это облако похоже на какого-то медведя на четырех лапах, объясняя, что вот эту часть впереди можно назвать головой с закрытой пастью, а в конце две стоявшие близко друг к другу лапы. И Эдвард не спорил, всякий раз соглашаясь, но когда его пинали локтем в бок и говорили, чтобы сам пытался что-то отгадать, никак не мог разглядеть на небе хоть что-то на что-то похожее, его фантазия впадала в ступор при подобном издевательстве. Мог разгадать замысел вражеского командования, просто прочитав предоставленные разведчиками данные, но никак не мог увидеть в очередном облаке, например, танк или автомобиль, не говоря уже о тех жутких мутантах, каких можно назвать фауной его родного мира.

С пляжа их согнало чувство голода, когда Алисы выразила желания, что сейчас можно что-нибудь перекусить. Сам он еще не был голоден, вчерашнего ужина было достаточно, но пожелание девушки необходимо выполнить. Конечно, завтрак они пропустили, равно как линейку и зарядку, вернувшись в лагерь, где уже установился все та же безмятежная атмосфера, немного взбудораженная только тем, что пионеры уже собирались к отъезду. Именно поэтому жилой сектор гудел как растревоженный улей, а на площади почти не было народа.

Видно, вожатая тоже нашла себе какое-то невероятно важное занятие, и их с Алисой скрытный забег до столовой остался никем не замеченным. Помещение уже пустовало, работники уже даже столы вычистили, но появление двух голодных пионеров, в последний день опоздавших на завтрак, их все-таки не удивило. Тем более, что в отличие от никому не известного Эдварда с весьма своеобразной известностью, полученной за эту смену, Алису, приезжавшую сюда далеко не в первый раз, знали и любили многие, так что без каких-либо вопросов согласились их накормить. Даже заново разогрели, а Эдвард, усадив свою подругу за стол, все обслужил и поблагодарил работников за то, что согласились их накормить.

- Нам вожатая задаст, – уверенно заявила Алиса, заканчивая с кашей, – Пропустили все, что можно, а у нее наверняка была какая-нибудь особенно крутая речь про последний день смены. Наверное, даже заранее ее писала, – от этой мысли Алиса фыркнула, стараясь подавить подкатывающий к горлу смех.

- Боишься? – поинтересовался Эдвард. Сам он от каши отказался, и сейчас жевал сдобную булку, запивая ее горячим чаем. Толстая повариха, у которой забирал тарелки, все причитала, что он слишком худой и зря только отказывается от каши, но перегружать себя он не хотел, а то ведь так действительно можно привыкнуть к полноценному трехразовому питанию.

- Нет, конечно, – Алиса тряхнула головой, от чего ее короткие хвостики забавно затряслись. Сейчас он отмечал каждое ее движение, стараясь запомнить даже самые незначительные мелочи. Ее жесты, ее улыбку, как весело вспыхивают искорки радости в ее глазах. Запомнить, чтобы, если все же будет суждено вернуться, не забыть в своем родном мире. Девушка же продолжала весело болтать, – Вожатка только кричать будет, но не в первый раз… Эд, а потом нам к Мику надо, ты же помнишь, что сегодня выступаем? Еще раз бы сыграть, а потом, наверное, все к сцене тащить придется… – он только молча кивнул головой, продолжая улыбаться.

- И чего все киваешь? – внимательно посмотрела на него девушка, оторвавшись от своего чая. Ранний подъем и плаванье пробудили в ней сильный аппетит, так что умяла свою порцию за считанные минуты, теперь стремительно уничтожая пирожки на тарелке, едва успевая запивать чаем.

- А что говорить то? – Эдвард развел руками, – Доедаем и идем к нашей длинноволосой насиловать музыкальные инструменты.

- Скорее, слушать, как ты их насилуешь, – рассмеялась Алиса.

- А я и не спорю, – кивнул он в ответ, – Только вам зачем-то нужен в команде такой криворукий, вот и пытаюсь хоть как-то выглядеть на вашем фоне…

- Забей, – уверенно сказала девушка и, отодвинув в сторону тарелки с чашками, – потащила его за руку, – Пошли…

Еще один переход по лагерю, где единственным препятствием могла оказаться вожатая, в итоге оказался успешным, никого лишнего по пути в музыкальный клуб все-таки не встретили, но, уже подходя к зданию, услышали звуки знакомой мелодии. Оставшись одна, Мику нисколько не расстроилась, сама продолжая репетировать, и, конечно, очень обрадовалась, когда они все-таки постучались в дверь.

- Привет! А почему вас на линейке не было? Там весь лагерь собрался, Ольга Дмитриевна даже слово взяла! Сказала, что эта смена очень хорошая была, что все мы молодцы, кого-то даже отдельно выделила, – сразу на них обрушился поток слов из этой талантливой девушки, которая, кажется, могла говорить часами без какого-либо перерыва, – И, кажется, она заметила, что вас не было, но только ничего не сказала. И на зарядке вас не было… Я волноваться начала, куда вы пропали, но потом подумала, что вам хочется вместе побыть в последний день, вот и не стала искать. А я ведь тут пока репетирую, пока еще время есть. После обеда надо уже будет все на площадь нести, вожатая сказала, что там будет дискотека. Вы же поможете? Славя сказала, что поможет, да и на остальных ребят можно положиться…

- Конечно, мы поможем, – успел вклиниться между слов Эдвард, – Мику, только скажи, что надо сделать, мы все сделаем.

- Давайте лучше все вместе еще раз все сыграем, чтобы быть уверенными наверняка, что все получается, – предложила Алиса, беря свою гитару в руки, – А то еще не хватало опозориться перед всем лагерем.

Эдвард тяжело вздохнул, но сразу же получил от девушки по спине, и принял вид смиренно подчиняющегося, потянувшись за своей гитарой. Мику только улыбнулась, и пересела за свою барабанную установку.

Девушки нервничали, это заметно сразу, но если для Мику подобные выступления были привычны, то для Алисы выход на публику должен стать чем-то новым и прежде неизведанным. Скорее всего, если не настойчивость Эдварда, то вряд ли бы согласилась на выступление в качестве солистки. Голос ее немного подрагивал, и один раз даже сбилась с мелодии, но взяла себя в руки, и со второй попытки все прошло практически без ошибок. Когда песня закончилась, она хотела повторить еще раз, чтобы закрепить успех, но Эдвард настоял на небольшом перерыве.

- Нервничаешь? – спросил он во время паузы, сев рядом с ней на подоконнике и обнимая за плечи, – Перед выступлением, да?

- Ага, немного, – кивнула девушка в ответ, привычно уже прижимаясь к его груди, – ты, кстати, еще помнишь о моем желании?