- И ты, небось, самой заводилой была, так? – усмехнулся Эдвард, но девушка, тяжело вздохнув, отрицательно покачала головой.

- Нет, я чаще сама по себе была, – пояснила Алиса, чуть улыбнувшись, – Как и здесь, если уж так говорить. Только теперь-то проще немного, – еще раз улыбнувшись, крепче прижалась к Эдварду, – знаешь, наверное, так можно и в Бога поверить… парень из другого мира вдруг оказался в такой глуши, как эта…

- Насчет богов я не уверен, но это действительно больше похоже на чудо, – согласился Эдвард, – Оказаться здесь… я всегда думал, что такие, как я, второго шанса не заслуживают…

- Все заслуживают второй шанс, – уверенно сказала Алиса, – вдруг отстранившись от него, – Вот третьего да, давать нельзя, а второй шанс, я уверена, дается каждому. Мне ведь дали… тебя…

- Не говори так, а то я еще сам поверю, в добрых богов, – рассмеялся Эдвард.

- Давай искупнемся, – предложила Алиса, вдруг от него отстранившись и задорно усмехнувшись. Солнце, должно быть, уже совсем ушло за горизонт, и теперь над головами было только темное небо, даже не освещенное звездами, так что даже Эдвард с трудом что-то различал вокруг, а девушка так, наверное, вообще ничего не видела. И все-таки делала такие предложения, от чего в голове Эдварда снова зашевелились военные инстинкты, один из которых уверенно вкручивался в мозг с мыслью, что не стоит лезть в незнакомый водоем, даже примерно не зная, какие у него дно и глубина.

- Не думаю, что это хорошая идея, – Эдвард покачал головой, снова прижимая девушку к себе и не давая ей вытворять всякие глупости. В голове так и закрепилась мысль, как будет тащить ее обратно в лагерь с распоротой о какую-нибудь корягу в воде ногой, – слишком темно…

- Ты же темноты не боишься, – попыталась подколоть его Алиса, делая попытку вырваться из объятий, но Эдвард держал ее крепко.

- Только я еще и не дурак к тому же, – добавил в ответ, – а нырять в темноте в незнакомый… ладно, плохо знакомый водоем, – поправился он, вспомнив, что Алиса здесь уже не в первый раз, – довольно большая глупость. Нам с тобой только вдвоем утонуть здесь не хватало…

- Здесь утонешь! – рассмеялась Алиса, но, видимо согласившись с мнением Эдвард, больше вырываться не пыталась, – Тут до глубины еще дойти надо… Ладно, если купаться не хочешь, то пошли тогда назад…

- Надо будет как-нибудь днем сюда прийти, – кивнул Эдвард, – здесь не так уж и плохо, а сейчас уже слишком темно.

Ночной лес был гораздо менее приветливым, нежели дневной, и идти по нему гораздо сложнее, в темноте деревья обступали буквально сплошной стеной, загораживая все проходы и создавая ощущение, будто никуда не двигаешься, только топчешься на одном месте. Алиса крепко вцепилась в руку Эдварда, сама практически ничего не видя и надеясь только на него, уже, наверное, жалея, что предложила забраться так глубоко, но стараясь это не показывать.

И, конечно, к воротам лагеря они вышли, когда уже стояла ночь, а небо уже покрыто звездами, так что железные створки возвышались темной преградой на проходе. И даже ночью их никто не закрывал, к чему Эдвард относился как к патологии, какую уже ничем не исправить.

- Что, сейчас к себе? – спросила Алиса, уже немного отстранившись, но продолжая держать за руку, – А я к себе?

- То есть, проводить тебя до домика ты не позволишь? – поинтересовался Эдвард, улыбнувшись.

- А тебе вожатая фитиль не вставит за то, что ты и так позже отбоя пришел? – поинтересовалась Алиса с усмешкой, – Мы с тобой опять что-то засиделись и все сроки пропустили…

- Дважды не расстреляют, – покачал головой Эдвард, – Так что, опоздаю я на полчаса или на полтора, особой разницы уже не сыграет. Хотя, если скажешь, что ты не хочешь…

- Дурак, – усмехнулась Алиса и еще раз его поцеловала, – Может, снова у меня останешься? А? В прошлый раз не так уж и плохо было?

- Чтобы Ольга Дмитриевна меня окончательно в асфальт закатала? – рассмеялся Эдвард, беря девушку под руку, – И потом, давай не будем давать повод для лишних сплетней в лагере, хорошо? – в этот момент ему на голову упало что-то мягкое и пушистое, шурша перьями и ухая. Эдвард едва успел подставить руку, когда на него налетел все тот же совенок, истошно ухая и пикируя на него снова и снова, после чего опять взлетая в воздух.

- Что это с тобой? – удивился Эдвард, пытаясь отмахать от сошедшей с ума птицы, – Да, виноват, стукнул, но ты в тот раз первый на меня налетел! Отомстить решил! Сумасшедшая птица!

- Что это, Эд? – смеялась Алиса, наблюдая, как тот отбивается от пикирующего на него совенка, – Тебя птицы невзлюбили, что ли? Они обычно просто сверху бомбят и все, а не так чтобы…

- Да не представляю я, что на него нашло! – возмутился Эдвард, отмахиваясь, – С ума, наверное, сошел!

Совенок, продолжая ухать без перерыва, отлетел от него и уселся на ветке ближайшего дерева висевшей над аллеей, после чего снова налетел на Эдварда и вернулся к ветке, продолжая ухать и кивать головой. Начиная о чем-то догадываться, Эдвард смотрел на него со все большим удивлением смотрел на эту птичку, снова и снова указывающую ему на аллею.

- Он словно зовет куда-то, – тоже подозревая то же самое, сказала Алиса, – никогда не видела, чтобы совы себя вели таким образом. Да я даже, если честно, никогда сов в лагере и не видела…

- Проверим… – кивнул Эдвард и направился к сидевшему на ветке совенку, продолжающему ухать и неотрывно смотревшему на Эдварда. Тот, сообразив, что его все-таки послушали и поняли, что он хочет, тут же отлетел подальше, продолжая подзывать их дальше на аллею. В любом другом случае Эдвард первым же делом начал бы подозревать засаду, но в «Совенке» такие понятия находились где-то за гранью возможного, так что даже всерьез не воспринимал такую возможность. Хотя рефлекторно напрягся и приготовился к самому плохому, выйдя вперед так, чтобы в случае появившейся опасности Алиса оказалась у него за спиной. Даже не сразу сам заметил, что действовал уже на уровне подсознания, изменив и походку, на какую переходил только в случае какой-либо угрозы. Наступал не с пятки на носок, как все в этом лагере, а с носка на пятку, делая шаги и тише, и, в случае необходимости, гораздо гибче к уклонению в любую сторону.

Совенок же вел их не в лес, как могло показаться с первого взгляда, а дальше по аллеям лагеря, между пионерских домиков, заставляя Эдварда все больше и больше сомневаться в собственной логичности и уверенности в том, что понимает, что делать. Совенок, конечно, был странным и вряд ли вел себя характерно для остальных птиц, но вот факт того, что он действительно куда-то их вел, был все-таки слишком сомнительным. И еще больше удивления у него было, когда Эдвард увидел, как совенок, продолжая ухать и кивать свой ушастой головой, сел на крышу домика Лены, призывая их сюда. Рядом с домиком еще была Мику, сидевшая у крыльца и закрывшая лицо ладонями, Алиса сразу бросилась к ней, не понимая, как в такое время девушка просто не зашла к себе.

- Все в порядке? – Эдвард оглядывался по сторонам, ожидая нападения в любой момент, не в силах совладать с уже выработавшимися инстинктами, буквально кричавшими, что все это слишком напоминает ловушку, – Мику, почему ты еще не внутри? Уже ночь!

- Изнутри закрыто, – усталым голосом ответила Мику, с трудом справляясь с волнением, – Я уже и стучалась, и звала, ведь ключи от домика только у меня и у Лены, а она не отзывается. И темно, ничего не видно, я за нее очень волнуюсь.

- Почему сразу к вожатой не пошла? – поинтересовался Эдвард, – Или к Славе? У них же есть все ключи от помещений лагеря. Наверняка должны быть и запасные ключи от домика.

- Я… я не подумала… – Мику так удивилась и одновременно испугалась, что казалось, будто еще немного, и ее глаза просто выскочат из орбит, – Я слишком волновалась, что с Леной что-то случилось…

- Так… А это мне уже не нравится, – Эдвард поднял взгляд на совенка, но тот уже улетел. Получается, его сюда не так уж и зря звали, да и сам совенок почему-то всегда оказывался рядом в такие моменты, когда происходило что-то важное, словно следил за ним. Оставив Мику на попечение Алисы, он сам попробовал открыть дверь, но замок действительно заперт и, даже более того, ключ все еще оставался в скважине, будто его специально не стали вытаскивать. Убедившись в этом, повернулся к девушкам, – ждите меня здесь, скоро вернусь.