- И почему я не удивлена? – вожатая покачала головой, когда они все-таки выпустили друг друга из объятий, но обвинять их в неподобающем поведении все-таки не стала, видимо, считая это бесполезным делом, – Так, я все-таки не по этому поводу. Уже вечер, вам пора заканчивать уже с репетицией, хоть и не могу не радоваться, что вы двое, – последнее относилось к Алисе и Эдварду, – наконец-то заняты делом. Завтра продолжите…

- Так точно! – Эдвард кивнул в ответ, – Есть завтра продолжить!

- Вот и хорошо, – Ольга Дмитриевна уже собиралась было выходить, но все-таки перед дверью обернулась и напомнила Эдварду, – И чтобы допоздна сегодня не шатался! Чтобы к сигналу отбоя был в домике. Договорились?

- Постараюсь, – он уже не был так прямолинеен, и даже взял Алису за руку, – Хотя я хотел еще немного побыть на свежем воздухе…

- Ага, а то целый день под крышей просидели, – поддакнула ему перед вожатой девушка, вцепившись в его ладонь, – но до отбоя точно вернемся! – поторопилась добавить, когда вожатая нахмурилась, не желая раздувать конфликт на пустом месте.

- Хорошо, гуляйте, – вздохнула Ольга Дмитриевна, все-таки согласившись, – Надеюсь на вас…

Оставив инструменты на своих местах, договорившись, что завтра снова будут репетировать, они помогли Мику закрыть дверь и распрощались с ней до следующего утра. Разошлись с ней только на площади, где Эдвард с Алисой наконец-то остались вдвоем и примерно минуту просто стояли, взявшись за руки, не зная, с чего начинать разговор. «Совенок» вокруг них, уже уставший от жаркого дня, постепенно подготавливался к ночному сну. Солнечный диск уже наполовину исчез за горизонтом, продолжая освещать небо в нежные розовые и багряные тона с тяжелыми и темными кучами облаков, неспешно двигающих по небосводу. Дневная суматоха и гул детского коллектива практически исчезли, оставляя после себя только спокойную тишину пустых аллей, где только деревья на ветру шуршали листьями, да пели вечерние птицы.

- Свет зажгли… – вдруг сказала Алиса, когда на площади включились вечерние уличные фонари, хотя света еще было достаточно, но яркое электрическое освещение моментально разогнало только начинавшие собираться тени, – скоро отбой, значит.

- Может, тогда пройдемся куда-нибудь… – предложил Эдвард, – Все равно стоять здесь смысла никакого нет…

- Тогда пошли на озеро… – вдруг предложила Алиса, потянув его в сторону ворот «Совенка», – Там здорово…

- Озеро? – Эдвард только успел удивленно спросить, после чего поспешил за девушкой, чтобы только от нее не отставать. Алиса уверенно шла вперед, за несколько минут преодолев расстояние от площади до лагерных ворот, как всегда, приоткрытых, опасности извне здесь никто и не ждал, а потому и не беспокоились о защите. Пустынная автобусная остановка, где даже не работал уличный фонарь, а вечерний ветерок гонял по асфальтовой площадке мелкую земляную пыль, встретила Эдварда такой же тишиной, как и в первый момент его появления здесь. За ней шли все те же лесозаградительные полосы, пересекающие ровные квадратные поля и луга, а единственным признаком цивилизации оставались все те же примитивные линии проводных электропередач. Эдвард мимоходом подумал, что они все-таки должны откуда-то и куда-то идти, если бы не зацикленность этого пространства, но Алиса быстро повела его в сторону леса, темневшего густыми тенями крон в стороне от лагеря. Кажется, тот же самый, что охватывал лагерь и со стороны музыкального клуба, но видимо, тут путь был короче. Хотя, когда вступили в темноту на опушке леса, косые лучи заходящего солнца здесь уже не пробивали кроны деревьев, и в лесу уже стояла почти-то ночная темнота. Здесь Алиса довольно быстро успокоилась и стала идти гораздо тише, прижавшись к Эдварду.

- Я просто в лесу ночью никогда одна не была… – пояснила девушка в ответ на взгляд Эдварда, – ты же не против, если мы так дальше пойдем?

- Темноты боишься? – усмехнулся Эдвард, – Показывай направление, куда идти.

- Немного, – кивнула Алиса, – а ты нет?

- Ну, когда был маленький, то, наверное, боялся, – пожал Эдвард плечами, идя по едва заметной тропинке, указанной девушкой, – А потом пришлось выбирать, и перестал бояться темноты… Хотя, ваш мир гораздо светлее моего. У вас нет той тьмы, что нам привычна…

- Опять ты начинаешь, – усмехнулась Алиса, – вон там поверни… – указала он на рощу деревьев, растущих плотнее, чем все остальные. Эдвард сразу же обратил внимание, что трава там растет гораздо ниже, чем поблизости, так что пионеры ходят сюда все-таки с определенной частотой, вытаптывая траву прежде, чем успела вырастать до своей привычной величины.

- Ну, и как же ты отучился от страха перед темнотой? – поинтересовалась Алиса, когда они свернули в рощицу, где неба практически не было видно, и даже сам Эдвард с трудом различал, куда идут. В темное время суток здесь вряд ли часто появлялись пионеры, поскольку слишком велик шанс где-нибудь поскользнуться и зацепиться за что-нибудь, следом растянувшись на земле.

- Я тогда еще ребенком совсем был, – признался Эдвард, – осторожно перебираясь через поваленное бревно и помогая Алисе перешагнуть, – Наверное, мне было лет восемь или девять. Тогда я как-то признался отцу, что мне страшно спать одному в комнате и без ночника… Здесь осторожнее, – предупредил он, подхватив Алису за руки, когда та чуть не споткнулась о извилистые корни деревьев, – Тогда он только усмехнулся… А на следующий день меня вывезли в пустошь недалеко от замка и оставили там одного. Без каких-либо фонарей, визоров и прочего. В абсолютной темноте, сказав, что до ближайшего поста мне придется добираться самостоятельно. Нет, только потом я узнал, что на расстоянии от меня находились несколько дронов слежения, чтобы со мной ничего не случилось, но тогда мне было очень страшно… А потом страх ушел… осталось только желание выжить… За восемь часов я прошел в темноте по пустоши тридцать километров, прежде чем не вышел к ближайшему посту, где меня уже ждал отец. Тогда мне хотелось его убить, но потом понял, почему он это сделал…

- Жестокий у тебя был отец, – удивленно сказала Алиса, – даже слишком… кстати, мы почти пришли.

- Он растил наследника, который должен был отвечать за судьбу целого бароната, а не домашнего мальчика, умеющего говорить одно лишь «хочу», – пожал плечами Эдвард, когда минуту спустя они вышли на берег небольшого лесного озерца, у берега заросшего тиной и небольшими водными растениями с широкими листочками, плавающими на воде, – Чего может достичь человек, который сам всего боится? Я не имел права на страхи точно так же, как не имел права на собственные желания. Корона и баронат превыше всего, – грустно усмехнулся Эдвард.

- Получается, у тебя тоже не было нормального детства? – понимающим голосом добавила Алиса, присаживаясь на траву у самого края берега и задумчиво разглядывая, как совсем близко от воды летают совсем мелкие насекомые, занятые какими-то своими делами, – А я думала, что если ты на самом деле дворянин, то у тебя в детстве было все, что только захочешь. Даже завидовала немного…

- А ты как оказалась в детском доме? – поинтересовался Эдвард, присаживаясь рядом с ней и обнимая девушку за плечи, – Конечно, если я задеваю больную тему, то можешь не отвечать.

- Нет, все нормально, – кивнула Алиса, опустив ему голову на плечо и тоже обняв где-то в районе груди, – Я кроме детского дома из детства ничего не помню. Мне говорили, что я из отказников, ну, из тех, от кого сразу при рождении отказываются. Поэтому у меня и семьи настоящей никогда не было. Только воспитатели…

- Значит, твои родители весьма недалекие люди, – улыбнулся Эдвард, – Отказались от такой красавицы, – добавил почти сразу же, погладив девушку по волосам, – ваш мир местами даже более жестокий, чем мой. Отказываться от своих детей… Страшно даже представить такое. Таким детям должно быть тяжело…

- По-разному бывало, – девушка пожала плечами, – иногда здорово, а иногда казалось, что чего-то не хватало. Воспитатели, конечно, у нас и добрые бывали, но это все равно не то. А компании тоже самые разные бывали…