Последовало долгое молчание, нарушаемое только хрипом Рагона. Наконец, он едва заметно разомкнул веки.

"Священное… кольцо".

Тор схватил Рагона за плечи, надеясь, что тот договорит, но вдруг почувствовал, как тело в его руках окаменело. Глаза Рагона замерли, он испустил жуткий предсмертный вздох, и, секунду спустя, перестал дышать.

Он был мёртв.

Острая боль пронзила всё тело Тора.

"НЕТ!" – закричал он, вскинув руки к небесам. Сотрясаясь от рыданий, он обнял Рагона, этого благородного человека, отдавшего жизнь за его сына. Он был раздавлен горем и чувством вины, но под этой тяжестью в его душе зародился новый порыв.

Тор посмотрел вверх и сразу понял, что должен делать.

"ЛИКОПОЛЗ!" – завопил он голосом убитого горем отца. Это был яростный крик человека, которому больше нечего терять.

Ликополз услышала его зов – она откликнулась таким же яростным криком, и пошла на снижение. Спустя несколько кругов, она приземлилась в нескольких футах от Тора.

Без раздумий, Тор подбежал к ней, запрыгнул ей на спину и крепко ухватился за её шею. Снова ощущать под собой дракона придавало ему сил.

"Подожди!" – крикнул О'Коннор, мчась к нему вместе с остальными. "Куда ты летишь?"

Тор ответил им отрешённым взглядом.

"В Землю Крови", – объявил он, с небывалой уверенностью. "Я спасу своего сына. Чего бы мне это ни стоило".

"Ты погибнешь", – возразил Рис, выступая вперёд с мрачным выражением лица.

"Если так, то я погибну с честью", – ответил ему друг.

Тор поднял глаза к горизонту и увидел исчезавшую вдали вереницу горгулий – он собирался последовать за ними.

"В таком случае, ты не должен идти один", – сказал Рис. "Мы поплывём за тобой на корабле и встретимся с тобой там".

Торгрин кивнул и крепче прижался к Ликополз. Внезапно она взмыла в воздух, и он вновь испытал приятное, почти забытое ощущение полёта.

"Торгрин, нет!" – услышал он горестный крик за спиной.

Он узнал голос Эйнджел, и у него кольнуло в груди.

Он не хотел её бросать, но не мог даже оглянуться. Впереди его ждал сын, и он собирался, пусть и ценой собственной жизни, найти его и убить всех тварей на пути.

Гвендолин в сопровождении Крона прошла через распахнутые перед ней слугами высокие арочные двери в тронный зал, и восхитилась открывшимся зрелищем. Когда двери за её спиной с гулким эхом захлопнулись, в дальнем концу огромной пустой комнаты она заметила одинокую фигуру восседающего на троне Короля. Она пошла к нему, проходя сквозь разноцветные снопы света, лившегося из витражных окон и расписывавшего стены и пол зала образами рыцарей древности и батальными сценами. Это место одновременно внушало трепет и успокаивало, вдохновляло и пугало призраками давно ушедших времён. Она явственно ощущала их присутствие в воздухе, и всё это вместе очень напомнило ей Королевский Двор. Внезапно у неё в груди кольнуло от тоски – этот зал заставил её с новой силой скучать п отцу.

Король МакГил выглядел задумчиво: он сидел, подперев подбородок кулаком, и лицо его было омрачено тяжёлыми мыслями. Гвен догадывалась, что его обременяли обязанности правителя. Он показался ей одиноким, заточённым в этом месте и вынужденным в одиночку нести груз всех проблем королевства на своих плечах. Она прекрасно понимала, каково ему.

"А, Гвендолин", – сказал он, и при виде её его лицо просветлело.

Она ожидала, что он останется сидеть на троне, но он немедленно вскочил и поспешил вниз по ступеням из слоновой кости, чтобы её поприветствовать. Он тепло улыбался и держал себя просто, без капли высокомерия, обычно присущего королям. Эта простота помогла Гвендолин наконец расслабиться после неприятной встречи с его сыном, от которой её до сих пор трясло. Она не знала, стоило ли рассказать о случившемся Королю, но решила пока придержать язык и посмотреть, что будет дальше. Ей не хотелось показаться неблагодарной, а тем более – начинать их разговор с жалоб.

"После нашей вчерашней беседы я не могу думать ни о чём другом", – сказал он и ласково её обнял. Крон у ног Гвен заскулил и ткнулся мордой Королю в ладонь. Тот, улыбаясь, опустил на него взгляд. "Кто это тут у нас?" – приветливо спросил он.

"Крон", – ответила хозяйка, испытав облегчение от того, что они сразу понравились друг другу. "Мой леопард, а точнее – леопард моего мужа. Хотя, думаю, сейчас он мой ничуть не меньше, чем его".

Она с радостью наблюдала за тем, как Король опустился на корточки, взял голову Крона в ладони, почесал его за ухом и без страха поцеловал в морду. Крон в ответ лизнул нового приятеля в нос.

"Хороший зверь", – сказал Король. "Приятно для разнообразия увидеть кого-то кроме собак".

Гвен была удивлена его добротой, потому что вспомнила слова Мардига.

"Значит, животным вроде Крона позволено здесь находиться?" – спросила она.

Король запрокинул голову и рассмеялся.

"Конечно", – ответил он. "А почему нет? Кто тебе вообще такое сказал?"

Гвен поколебалась, готовая рассказать ему о своём приключении, но сдержалась. Она не хотела выглядеть в его глазах доносчицей, и её сперва нужно лучше узнать этих людей, эту семью, прежде чем делать какие-либо выводы и поспешно встревать в семейную драму. Сейчас разумнее было промолчать.

"Вы хотели меня видеть, Ваше Величество?" – спросила она вместо ответа.

Он мгновенно посерьёзнел.

"Верно", – сказал он. "Наш вчерашний разговор прервали, а нам нужно ещё многое обсудить".

Он развернулся и жестом поманил её за собой. Вместе они молча пошли через огромный зал, и звуки их шагов умножались эхом. Гвен подняла голову и стала рассматривать высокий куполообразный потолок, гербы на стенах, боевые трофеи, оружие, доспехи… Она восхищалась царившим здесь порядком, и обычаем гордиться рыцарскими подвигами. Похожие залы были и в Кольце.

Они пересекли комнату и в дальнем её конце прошли сквозь ещё одни двойные двери, сделанные из дубовых досок в фут толщиной и отполированные долгими годами службы. Двери вели на примыкавший к тронному залу просторный балкон добрых пятидесяти футов в ширину, столько же – в глубину, и обрамлённый мраморной балюстрадой.

Гвен вслед за Королём подошла к краю, оперлась руками на гладкий мрамор и посмотрела вокруг. Внизу простирался огромный город на Перевале, и геометрические силуэты крыш его древних, тесно прижатых друг к другу домов, были чётко очерчены на фоне неба. Этот город напоминал лоскутное покрывало – разные его части принадлежали разным эпохам и столетиями приобретали нынешний вид, он был уютным, душевным и слегка потрёпанным временем. Его башни и шпили роднили его с городами из сказок, и это впечатление усиливалось сверкающей вдали голубой гладью озера, ещё дальше за которой виднелись высокие пики самого Перевала, образующие огромное кольцо, барьер между этим королевством и остальным миром.

Оно было так хорошо спрятано, так надёжно защищено, что Гвен представить себе не могла, чтобы здесь могло случиться что-то плохое.

Король вздохнул.

"Трудно вообразить, что это место умирает", – сказал он, озвучив её мысли.

"Трудно вообразить, – добавил он, – что я умираю тоже".

Гвен обернулась к нему и увидела, что его светлые голубые глаза были наполнены болью и печалью. Её захлестнуло сочувствие.

"От какого недуга, Ваше Величество?" – спросила она. "Уверена, что, чем бы это ни было, лекари смогут это вылечить".

Он медленно покачал головой.

"Я был у всех лекарей", – ответил он. "У лучших во всём королевстве, естественно. У них нет лекарства. Внутри меня растёт раковая опухоль".

Он снова вздохнул и перевёл взгляд на горизонт, а Гвен невольно пропустила через себя всю его боль. Почему, гадала она, хорошие люди так часто бывают обречены на страдания, пока злодеи тем временем процветают?