– Как ты думаешь, кто бы это мог быть? Кто может слать мне эти письма? – пытливо вглядываюсь в лицо Малфоя, чей озадаченный взгляд скользит по книжным полкам. Понимаю, ему необходимо время, чтобы переварить полученную информацию, но всё же решаюсь и задаю самый главный вопрос:

– Не прими это за бестактность, но мне интересно: твои родители могли бы сделать такое?

Он не меняет слегка запрокинутого положения головы, но цепкий взгляд моментально перескакивает на моё лицо. К счастью, в серых глазах Драко нет ничего такого, что могло бы насторожить, и я расслабляюсь, когда он опускает голову и, глядя на носы своих начищенных туфлей, произносит с более привычной манерностью в интонации:

– Мои родители многого мне не рассказывают, особенно отец: при всём беспокойстве за моё будущее ему поразительным образом удаётся сохранять бесстрастность во время редких встреч.

Я быстро киваю, всеми силами стараясь скрыть разочарование, и уже собираюсь уходить, как вдруг Малфой опускает ладонь на моё плечо и, слегка сжав его, доверительно добавляет:

– Гарри, я действительно ничего не знаю, но очень хочу верить, что тот, кто шлёт письма, желает тебе только добра.

Я отвечаю благодарной улыбкой, и на этом мы расходимся.

– Есть новости? – первым делом спрашиваю у Снейпа, едва переступив порог его кабинета.

Профессор сидит за столом: поставив локти на лакированную крышку и опустив подбородок на сцепленные в замок ладони, он будто замер в таком положении ещё полчаса назад и ожил, когда я вошёл.

– Ни единой, – он берёт волшебную палочку и делает короткий взмах. В следующий миг тонкая книга спархивает с края стола и летит ко мне. Я принимаю её и с любопытством разглядываю обложку, одновременно опускаясь в кресло для гостей.

– «Введение в окклюменцию»? – брови высоко взлетают от смутно знакомого слова, а Снейп кивает с таким видом, будто я обязательно должен помнить его значение.

Открыв последние страницы, пробегаю взглядом по оглавлению, и всё мигом становится на свои места. Конечно, как я мог забыть обещание Снейпа научить меня противостоять чужому проникновению в разум? Теперь мне понятна причина столь неожиданного визита в библиотеку.

– Чтобы тебе было легче разобраться в процессе, а мне не пришлось тратить время на теоретическую часть, – поясняет профессор, я понимающе мычу и опускаю книгу на колени.

Я знаю, что буду читать сегодня перед сном.

Рука уже не болит, а это значит, что кости окончательно срослись, поэтому я могу избавиться от надоедливой повязки. Сняв её, осторожно распрямляю руку и боязливо шевелю пальцами: так всегда бывает, когда не можешь поверить в быстрое выздоровление. Однако рука отлично функционирует, и я с радостью принимаюсь распутывать эластичные бинты, поэтому не сразу замечаю внимание Снейпа. Жестом он призывает подойти к нему, и я повинуюсь, не совсем понимая, зачем ему это надо. Присаживаюсь на край стола рядом с ним и смотрю на то, как он берёт кисть моей руки, сгибает её, ощупывает сустав на запястье, убеждаясь, что кости срослись нормально. Я мог сказать, что они срослись так, как надо, но Снейпу явно виднее. Взгляд сам собой скользит по его серьёзному лицу и останавливается на шраме, который виден между прядей волос. На этот раз я не останавливаю свободную руку и легко прикасаюсь к коже возле тёмно-розового шрама. В ноги мгновенно впиваются тысячи иголочек, я свожу колени и встречаюсь с подозрительным взглядом профессора. Он слегка сужает глаза, в уголках губ собираются недовольные морщинки: знаю, он ненавидит, когда кто-то испытывает жалость по отношению к нему. Только как объяснить ему, что это вовсе не жалость?

– Как вы думаете, что теперь будет? – произношу первое, что приходит на ум, не задумываясь о риторическом звучании вопроса, однако Снейп понимает, что я имею в виду. Он плавно откидывается на высокую спинку кресла, отчего кончики моих пальцев теряют контакт с его шеей, смотрит строго впереди себя и чётко произносит:

– Теперь события примут предсказуемый оборот: Реддл понял, что существование крестражей отныне не является тайной, более того, он лишился одного из них и, возможно, потерял второй – это если исход сегодняшних событий будет успешен для Ордена. Том проверил последний крестраж, спрятанный в Турине, убедился, что он на месте, но это не значит, что мы можем расслабиться. Зная, что Орден ведёт охоту на части его души, он усилит охрану последнего крестража всеми возможными способами, и поверь, число этих способов велико. Одновременно он будет гнаться за кольцом, и первым местом, куда он явится, станет Хогвартс.

– Значит, нужно увезти кольцо из школы, – восклицаю я, а Снейп досадливо морщится:

– Конечно, нужно, вот только куда? И вообще: крестраж нужно уничтожать, а не прятать.

Мы озадаченно смотрим друг на друга несколько мгновений, после чего профессор разрывает зрительный контакт и прижимает кулак к губам. Я начинаю грызть ногти, глядя на то, как хмурится Снейп. Видно, что он отчаянно пытается найти выход из сложившейся ситуации, но не находит его. Вскоре это зрелище становится невыносимым, и я спешу разбить воцарившуюся тишину очередным вопросом: всё лучше, чем сходить с ума от бесконечных догадок и предположений.

– Что теперь будет с собраниями Пожирателей? Они вообще реальны после того, что произошло?

К моему удивлению, Снейп мрачно усмехается и отвечает, водя костяшками пальцев по острому подбородку и не глядя в мою сторону:

– Вспомни эпизод, когда Реддл в теле змеи набросился на каждого из Пожирателей. Разве после этого что-то изменилось?

Почти забытые картины раненых людей вновь возникают перед глазами, и мне едва удаётся сдержать волну дрожи: Снейп пропал на несколько месяцев именно после этого случая.

– Потом появился наш тайный союзник. Не сразу, но появился, – задумчиво тяну, и мои слова сразу привлекают внимание профессора.

Он распрямляется в кресле и ведёт подбородком в мою сторону, внезапно так ясно напоминая птицу, а в его взгляде почти можно различить вспышки мелькающих мыслей.

– А ведь ты прав, – он награждает меня уважительным кивком, отчего я тут же расплываюсь в довольной улыбке и начинаю беспечно болтать ногами. Снейп возводит глаза к потолку и не ленится хлопнуть меня по колену в знак того, чтобы я перестал возить подошвой кед по лакированным ящикам стола. Я мгновенно успокаиваюсь, старательно пряча улыбку в кулаке и плохо понимая, отчего так внезапно развеселился. К счастью, с профессора тоже спадает угрюмое состояние, и я запоздало фиксирую любопытную интонацию в его голосе:

– Смотрю, ты неплохо ладишь с Малфоем, – он задирает подбородок и недвусмысленно играет бровями, намекая на субботний приём у Слизнорта. Я изо всех сил стараюсь не растеряться, но чувствую, как кровь всё же приливает к щекам. Хочется прямо сейчас соскочить со стола и скрыться, как минимум, в противоположном углу кабинета, но вместо этого я останавливаю взгляд на собственных нервно сцеплённых ладонях и мычу что-то крайне неубедительное.

– Хотя я немного подпортил тебе вечер, – продолжает Снейп, не глядя на меня: он занят тем, что изучает наверняка выученный наизусть узор на подлокотниках кресла, что только играет мне на руку. Я совершенно не ручаюсь за адекватность собственного взгляда, потому что кроме осознания возможности скорой смерти ко мне приходит уверенность в одной вещи.

Снейп приложит все усилия, поступится чем угодно ради одной цели: защитить меня от любого зла.

Иногда мне до дрожи в руках хочется вцепиться в него и долго не отпускать, потому что я не знаю, как выразить свою благодарность. Но уже в следующий миг резко одёргиваю себя, понимая: он поступает так не в угоду моим эгоистичным порывам. Глупо полагать, что он делает всё это ради меня одного, потому что это не так. Нет, он поступал бы точно так же, даже если бы я не был в центре событий. Он пошёл бы именно по этому пути – просто потому, что не мог иначе. Он не мог допустить, чтобы зло в лице Реддла погубило ни в чём неповинных людей. Ко мне это не имеет никакого отношения.