Моё появление нисколько не удивляет Снейпа, чему я рад. Он спокойно пропускает меня в свою комнату, жестом предлагает занять место на стуле, сам же останавливается возле высокого книжного шкафа. Опустившись на мягкое сидение, скидываю тапочки и, притянув колени к груди, не без интереса разглядываю замысловатую маггловскую люстру, которая, кстати, даёт очень яркий свет. В комнате пахнет морозной свежестью – складывается впечатление, будто здесь весь день было открыто окно, поэтому я не удерживаюсь и вдыхаю полной грудью, запоздало различая едва уловимые мятные нотки в воздухе.

– Итак? – Снейп подаёт голос, правда, никоим образом не выражая интерес. Он по-прежнему стоит ко мне в пол-оборота, прислонившись к боковой стенке шкафа. Вся его поза и редкий шорох страниц говорит о полной расслабленности профессора, что не может не радовать.

– Думаю, не стоит интересоваться тем, как прошло собрание, ведь так? – осторожно спрашиваю, готовясь поймать малейшие изменения в мимике загадочного сегодня профессора, но всё напрасно.

Он согласно мычит себе под нос, плавным движением руки возвращая книгу на полку и тут же беря другую, а его лицо выражает такое умиротворение, что я диву даюсь с непривычки.

Раз всё прошло хорошо, то почему его не было целые сутки?..

Я разгибаю одну ногу, отчего пружинки в сидении немного скрипят. Письменный стол привлекает внимание своим идеальным порядком, я разглядываю ровную стопочку бумаг, в задумчивости вытягивая губы трубочкой, как вдруг:

– Ты пришёл сюда, чтобы просто посидеть?

В его голосе нет и намёка на раздражение или нетерпеливость, тем не менее, вопрос заставляет меня напрячься. Не глядя в сторону Снейпа, я глухо спрашиваю то, что волнует меня ещё с конца лета:

– Скажите, как вы стали Пожирателем Смерти?

Воцаряется такая тишина, что я начинаю бояться, как бы профессор не услышал мой внутренний голос, кричащий: «Идиот, Поттер!».

– Я удивлён.

Это уже ни в какие ворота. Профессор сегодня чудеса творит.

– Чем же? – оборачиваюсь и почти тут же встречаюсь с любопытным взглядом.

Он возвращает книгу на полку и, скрестив руки на груди, склоняет тёмную голову к стенке шкафа.

– Тем, что ты не спросил этого раньше.

– О, – только и могу произнести.

Он заходит за мою спину и опускается на второй стул, так что мне приходится развернуться на сидении и замереть, пристроив подбородок на спинке своего стула. Подцепив пальцами чистое перо, он выстукивает кончиком размеренный ритм на гладкой столешнице, неотрывно наблюдая за этим действием. Вторая ладонь профессора покоится на колене, разжатые длинные пальцы и опущенные плечи говорят о том, что ему вовсе не заставляет труда вот так сидеть поздним вечером и рассказывать мне о, возможно, не самых лучших годах своей жизни.

– Как тебе известно, я близко общался с Томом Реддлом ещё в школьные годы. Уже к концу седьмого курса он собрал вокруг себя людей, которые во многом разделяли его взгляды на жизнь. Мы приняли его лидерство, а это крайне необычно для представителей нашего факультета. Окончив Хогвартс, он занялся торговлей в Лютном Переулке, что для человека его рода и положения в обществе было, мягко говоря, удивительно. Как оказалось, делал он это неспроста. Благодаря определённым знакомствам в соседних лавках он узнал об искусном волшебнике из Албании, знаменитом на весь мир своими способностями в зельеварении. Ещё в школе Том увлекался этой наукой, но, к его величайшему сожалению, не смог достичь определённых высот, даже обучаясь у Слизнорта. Да, я помогал ему, но Реддл хотел стать мастером, поэтому новость о некоем волшебнике из Албании, который к тому же обучал других способных магов, буквально окрылила его. К тому моменту с окончания Хогвартса прошло два года, время бежало, а Том, как ты знаешь, не из терпеливых. Ему необходимо было двигаться вперёд, и он предложил поехать с ним.

– И вы поехали, – медленно выговариваю, когда Снейп делает небольшую паузу, и зарабатываю положительный кивок.

– Именно. Мы были молоды и амбициозны, поэтому идея посетить другую страну, да ещё и поучиться у именитого волшебника, пришлась всем по душе. Долгие восемь лет мы жили и учились под его началом, в благодарность работали в его личном магазине. Леотрим почти сразу оценил достоинства и способности каждого из нас.

– Думаю, нетрудно догадаться, чьи способности он оценил больше остальных, – подмечаю, а Снейп откладывает перо и переводит лукавый взгляд на меня.

– Ты прав, нетрудно. Это очень сильно било по самооценке Тома, но наша многолетняя дружба сглаживала этот острый угол. Не пересказать, каким тонкостям зельеварения Леотрим обучил нас. Во всей Великобритании не найти другого такого мастера, – заверяет меня Снейп, а я незаметно для него веду бровями, потому что с последним утверждением я бы поспорил.

Профессор пару мгновений думает о чем-то, затем, приняв решение, делает короткий взмах палочкой в сторону двери. Секунд через десять она отворяется, впуская поднос с двумя кружками чёрного чая с лимоном и вазочкой мармелада, а я диву даюсь. Чтобы я так умел призывать чай.

Снейп делает глоток и, закинув ногу на ногу, продолжает свой рассказ, глядя на заснеженное поле за окном:

– Думаю, ты догадываешься, что за восемь лет мы основательно обжились в Албании, нашли новых единомышленников, возвращение в родную Великобританию откладывалось на всё более неопределённый срок. Так бы и продолжалось, если бы не одно «но». В доме Леотрима имелась огромная библиотека, где мы любили пропадать в свободные от учёбы и работы время. В ней была особая секция, куда он не пускал нас ни под каким предлогом. Несложно представить, как это подстёгивало наше любопытство, а Реддл был буквально одержим идеей проникнуть туда. И вот, в один прекрасный день дверь запретного помещения открылась нам.

Перед моим воображением мгновенно проносятся картины из воспоминаний, которые показывал сам Том: маленькое помещение с книгами, группа волшебников, склонившихся над древним фолиантом, и момент их разоблачения.

Чай быстро заканчивается, вазочка с мармеладом опустошается наполовину, стул нещадно скрипит подо мной от каждого движения, а я не обращаю на всё это ни малейшего внимания, потому что наконец-то слышу полную и правдивую историю, которую хотел услышать уже очень давно.

– Лучше тебе и не знать, какие книги Леотрим хранил там. Дело в том, что он происходил из древнего и знатного рода, который прославился страстью к коллекционированию самых опасных и бесценных книг. Так случилось, что Леотрим оказался единственным наследником и последним представителем своего рода, и к тому же, пошёл против воли отцов и прадедов. Он попросту не хотел связывать свою жизнь с тёмной магией, зельеварение было его единственной страстью, но расставаться с семейной реликвией было бы истинным кощунством и неуважением к предкам. Поэтому он выделил для этих книг отдельное помещение и скрыл его несколькими защитными заклинаниями.

– Но как Реддлу удалось провести его? – изумляюсь я, а Снейп разводит руками.

– Для меня это до сих пор остаётся загадкой, но факт есть факт. Мы проникли туда, и то, что мы там нашли, обрадовало далеко не всех.

– Даже так, – откликаюсь, а профессор вновь переводит взгляд на меня.

– Воодушевление было лишь у Беллатрисы, Нарциссы и самого Тома. Я, Люциус и прочие отнеслись к этим книгам с разумной опаской, но напрямую этого не высказывали.

Я встаю со стула, расправляя затёкшие плечи и шею, делаю несколько шагов по комнате и облокачиваюсь на подоконник. Поток информации захватывает меня и вместе с тем заставляет задуматься над каждой деталью, потому что это – второй случай, когда я получаю уникальную возможность узнать, почему Реддл стал тем, кем является сейчас. Более чем уверен, монстрами не рождаются, ими становятся, и причины могут быть самыми разными. У Реддла их было предостаточно. Одна нелюбовь отца и желание доказать ему, что он чего-то стоит, много о чём говорит.