Потому что Пустота мелькает на границе сознания даже без транса или пересечения Завесы…

Потому что магия сияет внутри все отчаяннее и яростнее, готовая взорваться в неподчинении…

Потому что где-то глубоко-глубоко, в самой темной части души вместе с голодом поселился мертвящий холод – первый признак перерождения…

Потому что я…сам Я… никому не нужен – просто потому, что настоящего меня не знает никто.

Потому что жертвенность – в смерти

– Я не могу этого объяснить, хайаль. Не сейчас. Позже, быть может.

Что он успел увидеть в моих глазах?! Почему отшатнулся, как от удара? Прячет взгляд, отходя и садясь обратно в свое кресло:

– Прости, брат. Это не мое дело. Как неоднократно говорил… Дункан – после Посвящения прошлое каждого из нас не имеет значения. – Позволишь кое-что спросить? – Если не о Храмовниках и Круге, то пожалуйста. – Почему ты был в Бресилиане? Я имею в виду, как ты оказался среди долийцев? Да, ты король, но…они же не признают шемленов.

- Ланайа …это Хранительница…как-то раз увидела меня без рубахи, давно, еще когда мы с Мором боролись, признала во мне полукровку…. Я ей рассказал, что моя мать была долийкой-Стражем…ну и…вот. Она решила, что я по крови – их дитя….как же она меня назвала?…нет, не помню. Что-то вроде «Украденная кровь».

– Ясно, – поразительно. Долийцы принимают полукровок. Кто бы мог подумать…Фейнриель, Алистер…что дальше? Совместные детиш…хм-м… – Она красивая? – Да, она такая…эй!

Со смешком поднимаю открытые ладони.

– На моих губах печать молчания. – Я…знаешь, она тоже на Лета похожа. Даже внешне. Только волосы темные.

Внимательно смотрю на юношу. Тот задумчиво потирает кончиками пальцев тыльную сторону кисти со следами старого ожога.

– Почему ты не с ним?

- Я?! ЧТО?! Сдурел?!

– Нет. И это простой вопрос. – Он…он мне как брат! Мы с ним через столько прошли! Да мы…да мы… Да мы вместе Архидемона валили!

Сколько пафоса в одной только интонации… Ребенок… Он и сам не осознает своих желаний…

– Ясно. – Кто ты? На самом деле?

Поворачиваю голову, снова ловя золотой взгляд. Только сейчас замечаю, что глаза у него точь в точь как у тебя. Даже выражение глубочайшего сочувствия и всепрощения – как зеркальное отражение.

Эх, Летис-Летис. Где же твои-то глаза были?! Упустил такой материал… Впрочем, упустил ли? Долгая выдержка придает вину особый аромат…

Хм-м…да вы гурман, Командор…

– Думаю, это не имеет значения. – Имеет. Скажи…сколько тебе лет на самом деле?

Вскидываю глаза. Что?

– Прошу прощения? – Я вижу магию. А магия тесно переплетена с возрастом мага. Я не раз встречался с Ирвингом и долго путешествовал с Винн. Они старейшие маги Ферелдена. Но рядом с тобой… Создатель, рядом с тобой они просто дети! Как такое возможно? – что-то он слишком спокойно это воспринял. – Не уверен, что ты захочешь это знать. – Ладно. – Алистер усмехается и приподнимает бокал повыше, глядя сквозь алое вино на огонь. По его лицу скользят осколки света, словно капли светящейся крови, в зрачках играет пламя, неуловимо похожее на то, что подсвечивает глаза малефикаров в моменты сотворения заклятий. – Тогда попробую спросить по-другому. Почему в твоей речи то и дело мелькает Тевинтерский акцент? Ты явно ферелденец, это чувствуется в говоре, но при этом ты то и дело сбиваешься в произношении некоторых звуков. Так бывает, только если долго прожить в чужой стране. А сам акцент… – молодой мужчина прищелкивает пальцами, – …не похож ни на антиванский, ни на орлесианский…ни на андерфелсский. Остается либо Ривейн…либо Тевинтер. – Почему же. Есть еще Неварра. Хасинды. Кунандар, в конце концов. – Не Кунандар. Не Хасинды – и тот и другой я тоже слышал. Неварра…возможно, но там всегда с невероятным тщанием выискивали отступников. А ты слишком силен, тебя бы не упустили.

Это становится даже забавным. Мальчик меня интригует, и сильно.

– Меня поймали. Я сбежал до того, как меня Усмирили, – интересно, насколько он знаком с обычаями Охотников Неварры?

Качает головой.

– Невозможно. Отступников убивают на месте…либо одевают Камни Урзары. После того, как они перебили всех драконов, у них было много материала для создания этих артефактов. Каким бы сильным бойцом ты не был, с двадцатью обученными Храмовниками тебе не совладать.

Хорошо знаком. Еще интереснее.

– Ты конечно не прав, я бы справился с двадцатью, но… да, я не из Неварры. Тогда почему не Ривейн? – Слишком светлокожий. На ривейнском архипелаге загорают очень быстро, и загар этот с кожи почти не сходит. Если бы ты прожил там так долго, чтобы в речи появился акцент…ты был бы черным, как головешка. Вот и остается только Тевинтер.

- Я маг, прошедший через многие ритуалы. Я был рабом Тевинтерского Магистра. Им закон не писан. И…пожалуйста…не спрашивай больше.

Понял. Что ж, и то хлеб.

– А теперь и ты ответь, – криво усмехаюсь. – С чего бы это столь незаурядно умный человек стал притворяться тупым воякой? – Когда тебя считают недалеким болваном – за тобой меньше следят. – В золотых глазах мелькает хитринка, – А так…провернул я то, что хотел, а потом просто сделал лицо попроще – и вперед. «А что я? Я тут вообще причем?»

Я чуть на расхохотался, наблюдая за сменой масок на невероятно выразительном лице Тейрина. С такой непринужденностью изображать полнейшего придурка…это надо суметь.

– А кто-нибудь тебя настоящего знает? – Один человек. И еще один…одна, вероятно, догадывалась. – Летис?

Качает головой. В глазах – тоска.

– Я не могу. Я помню первые дни нашего знакомства. Я пытался быть собой. А он шарахался от меня, как от прокаженного. Ну, или как от Храмовника. Вот и пришлось…стать таким. «Я простой вояка, тупо исполняю приказы. Не бойся меня». А ведь я всего лишь хотел быть ему товарищем. Что ж, товарища-то он получил…да только не я это. – Внезапно глаза сверкнули настороженностью, – А почему это я тебе все это вываливаю, а? Годами молчал, а тут… – Всем рано или поздно нужно выговорится. Я вот уже на сегодня наговорился. Твоя очередь. Да и…ты ведь без отца рос, да и толком без наставника. Дункан погиб слишком рано…ты ведь у него в учениках пробыл…сколько? Полгода? Год? – Год. Может, ты и прав. Но знаешь как-то многовато, – вот она, извечная подозрительность Храмовников. Ну и пожалуйста. Все равно ты никому не расскажешь. – Мне больше полутора сотен лет. Мне положено много знать. – Хм-м, алкоголь на меня может и не влияет, но недосып вкупе с нервами…

Алистер качает головой. Кстати, насчет алкоголя… Встаю, вытягиваю из бара бутылку с травяным настоем на Чистой Слезе. Не такая крепкая, как сама Люцида Аквита, но лишние мысли выметет из головы начисто.

Подаю небольшую чарочку, объемом чуть больше трети бокала, Алистеру:

– Держи. Давай за…настоящее.

Парень фыркает…хрусталь встречается со слабым звоном. Мне-то не страшно, в моей крови алкоголь просто сгорает, даже такой. А вот Тейрин… Впрочем, нет. Он Страж, Скверна тоже все пережжет, и быстро.

Молчание. Оно всегда повисает, когда темы исчерпаны, а уходить не хочется. Да и зачем уходить? Можно подумать, глядя, как выгибаются языки пламени в камине – словно жертвы на Алтарях Древних.

Я почти не чувствую его жара. Холод накатывает волнами – и сейчас как раз пришла вот такая волна. Холод. Гаснущие искорки в темноте – что это? Часть моих видений? Или всего лишь влажное полено в камине?

По залу ползет ненавязчивый смолисто-терпкий аромат. На углях медленно чернеет пара веточек можжевельника, наполняя поместье сладковатым запахом умирающей древесины.

Скажи, знаешь ли ты, что рано или поздно от меня не останется даже пепла? Даже те, кто магически изменен на вечную жизнь, умирают. Умирают медленно, но неотвратимо. Нас изнутри разъедает наша же магия. Для Теней – это закон. Тень – слишком опасное оружие, а потому Хозяин привязывает нить ее жизни к своей.

Оборвется его – сгинет и его неизменный телохранитель.

Скажи, знаешь ли ты, что лишь по счастливой случайности я все еще с вами? Что лишь Боги милостью своей отвели ваши руки от убийства Осциваса? Впрочем, это не имеет значения. Потому что я должен выполнить свое предназначение – даже если Мастер сам не знал, чем закончится его воздействие.