Скажи, знаешь ли ты, что мой самый первый клинок назывался Одержимый? Рассказывал ли я тебе об этом? Думаю, что нет – это, как мне кажется, нечто слишком личное, слишком болезненное, словно застарелая незаживающая рана.

Хозяин рассказал мне о нем. Он считал, что некоторые вещи о своем прошлом я знать обязан…чтобы не повторять собственных ошибок.

Но я их повторяю. Снова и снова.

У Греда не должно быть никаких чувств. Он не имеет права на личные привязанности. Он – лишь продолжение воли своего Господина. Любое чувство для подобных мне – непозволительная роскошь…и слабость, которую следует выжигать каленым лириумом.

Потому что любая слабость – рычаг давления со стороны тех, над кем ты сам должен иметь полную и безоговорочную власть…

– Думаю, это лучше твоей…железки. Щит потом найду. – Где ты это… – Как где? Неужто ты не помнишь? – поднимаю брови, – По-моему, это моя привилегия – страдать амнезией. Аришоков меч. Забирай, я из холодного предпочитаю гевлары. – Тогда…

Моргаю от неожиданности, когда ты стремительно испаряешься из комнаты. Переглядываюсь с эльфиком. Он пожимает плечами – тоже не понимает.

– Хоук, я…хотел попросить прощения. – За…что? – Вчера…я должен был остановиться, когда Андерс попросил не…рассказывать дальше. Но моя собственная слабость…прости, что причинил тебе боль.

Боль?! Ох, ребенок, ты не представляешь, что такое БОЛЬ…

Скажи, как ты мог быть личным Саххад Магистра – и остаться таким…светлым? Я не понимаю этого. Скажи, почему, во имя Тота, ты столь…чист? Магия пятнаяет и уродует, извращая сердца и души – это известно всем магам…Но почему же это дитя не изменилось?

Да, он стал жесток и груб. Да, он стал нелюдим и суров… Но в нем нет той темноты, что заполняет душу каждого приближенного к Магистру.

Быть может, ты слишком недолго был рядом с ним, поэтому?

Подхожу вплотную, глядя прямо в светлые травянистые глаза юноши, и улыбаюсь, коротко касаясь его губ своими.

– Не переживай. Все сложилось к лучшему, разве нет? – Я…просто… Гред у Данариуса…

Прижимаю палец к его губам:

– Прошлое – в прошлом. Помни об этом. Что бы ни было ТАМ…пусть оно там и останется.

Дождавшись кивка, отпускаю его. Фенрис хмурится, трет виски. Оглядывается. Да, я тоже это ощущаю, с каждым мигом все сильнее. Крепость…дышит, истекает чуждой, опасной мощью, и мощь эта…словно… отравлена.

– Голова болит? – Да, – значит, не просто болит, иначе он бы отмахнулся. Это плохо. Его просыпающаяся магия слишком тесно взаимодействует с этой силой. Сажусь на кровать, отодвигаясь от края и раздвигая колени. – Садись. Лечить буду. – Не надо. – Садись, я сказал. Хочешь заработать проблемы со своими татуировками? – Заработать…что? – Некогда объяснять, садись. – Нет.

Ох, Думат, да что же он такой…гном? Куда же упрямее-то? Впрочем, дроуны все такие. Любого из вашей породы сломать – семь потов сойдет…проще сразу уложить на Алтарь. Хуже – только дроуны-долийцы. Вот уж где работы непочатый край….

Кончики пальцев ноют – инстинкты Греда перебороть невозможно. Он противится моей воле, необузданный, необученный… Смирения ни на медяк…

С другой стороны….

И не таких стреножили…

Вздыхаю и тру пальцами глаза. – Ладно. Хочешь мучиться – всегда пожалуйста. Кто я такой, чтобы отговаривать.

Вздрагивает. Андрастова задница, какой я идиот. Куда все мои мозги делись? Ошибка на ошибке… В комнате повисает гнетущее, какое-то болезненное молчание. На мое…и его, вероятно…счастье в дверь вваливаешься ты.

– Держи. – Это…арлатанские клинки? Откуда ты их…? – Индивидуальный заказ, отковка под боевого мага, мага крови и целителя. Руны, усиливающие все три ветви, плюс некоторые дополнительные возможности… лириум с костью Старейшего. Изменить, как те свои, вряд ли сможешь, но…

С благоговением, задержав дыхание, провожу по двойным лезвиям. По сути, это четыре кинжала, сплетенные попарно. Такой моделью сейчас пользуется Общество, но история подобных кинжалов куда глубже.

Вдоль режущих кромок – сияющая дымным алым линия рун, настолько мелких, что они почти и не различимы. Темный, можно сказать, черный лириум с крошечными белыми искорками – кость дракона… Не просто дракона – Старейшего… Чтобы добыть ТАКОЙ материал, вам как минимум пришлось сражаться со Спектральным Хранителем его праха…а быть может – с ним самим.

Только спустя пару минут понимаю… – Это…ЕГО клинки, не так ли?

Просто киваешь. Умо Асала, зачем ты так…

– Я не могу их взять. – Он ценил хорошее оружие и доспехи, Хоук, разбирался в нем, как никто на моей памяти, словно с рождения был воином, а не воспитанником Круга. И как никто другой он сейчас хотел бы, чтобы они снова были пущены в ход. Негоже такому оружию пылиться на полке. – Но почему он пошел в бой без них? – Он никогда ими не пользовался, Хоук. Они ни разу не пили кровь. Мастер Вейд завершил работу над ними только спустя сутки после его ухода…как раз перед самой атакой на Башню. – Возьми их, Хоук. Если он хоть немного был похож на меня…возьми. Кажется, сама Судьба создавала их не для него – для тебя.

Медленно, все еще сомневаясь в правильности решения, закидываю кинжалы за плечи, в петли сбруи. Их вес почти не ощущается, словно они втрое легче любых других клинков…хотя это не так. Потом, вспомнив старинный обычай, снова сдергиваю их и, пока никто не успел опомниться, полосую себя по предплечьям. Руны на темном металле, впитав потеки крови, вспыхивают еще ярче.

Теперь у них есть имена…

Ты подходишь вплотную ко мне, проводя пальцами по лицу. Поперек через переносицу, по губе вниз на подбородок, ото лба чуть наискосок через левую щеку.

– Что? – Твои новые шрамы. Я так и не смог их затянуть. И уже не смогу.

Пожимаю плечами:

– И что? Будто у меня мало шрамов. – Да нет…ничего. Просто…вспомнилось кое-что. Не обращай внимания.

Фенрис открывает рот, чтобы что-то спросить…распахивается дверь…

– Что я успел пропустить? Ну…помимо очевидного?

Едва не вздыхаю от облегчения. Искать его не придется…а то мне что-то страшновато ходить по Крепости, уже наслушавшейся историй гнома о наших приключениях.

– Пару ссор, одно побоище и сражение с Архидемоном в виде непокорного мешка с вещами, не желающего отдавать запасенное. Я ничего не упустил?

Гном фыркает. Молодец, Андерс, ты всегда умел разрядить обстановку…а до Джастиса и подавно. Краем глаза наблюдаю за Фенрисом. Его состояние настораживает меня все сильнее. Но сейчас я ничего с этим поделать не могу. Его магия просыпается, рушатся стены Блоков, но…учиться он не хочет, и взять силу под собственный контроль с помощью Привязки возможности пока нет.

– Давайте на кухню, я там с кухарочкой договорился…такая милашка…эх, будь мне лет на двадцать меньше… – Варрик, перестань! Двадцать лет назад ты пешком под стол ходил. – Эх, Блонди, ничего-то ты про меня не знаешь… – Варрик фыркает и качает головой.

Хмыкаю. Ну, в его неполные пятьдесят…Для гнома это вообще не возраст. Как и для эльфа. Только вот Варрик слишком долго прожил среди людей…привык их мерками мерить.

На кухне – жарко и душно. Невысокая светловолосая…нет, светло-рыжая гномка что-то деловито помешивает в огромном чане. Не оборачиваясь, выкрикивает:

– Чего приперлись? Нет еще обеда, рано! И эля не просите, не налью! И пиво только после ужина! – Красавица, это я, друзей привел… – А, явился – не запылился. Ну, иди вот там, на угловом столе…Андерс?! – Фельзи? Андрасте, сколько лет… – Но…ты же…тут…все…костер…Сигрун… – Фельзи, не надо, пожалуйста. Не напоминай…это тяжело, тебе ли не знать…

Гномка зажмуривается.

– Не хочешь…увидеть…

Ты не успеваешь ответить – в кухню влетает… маленький гном. Крепенький, явно уже очень сильный карапуз с копной огненно-рыжих кудряшек и яркими, как трава весной, глазами.

– Ма-а-ам…дай мелок! – Это… – вижу, как в глубине золотых озер глаз поднимается волна боли. – Огрен…иди, поздоровайся…с дядей… – Мой дядя? – Дядя. Друг…твоего папы…