— Как продлить? Срубить и потом продлить? — удивленно глядя на старика, спросил директор.

— Очень просто, сынок… Из этого дерева, пока оно еще живо, я смастерю два красивых мелодичных инструмента — дутара. Иначе, сынок, поверь мне, высохнет дерево и пойдет на дрова. Тебе и мне потом стыдно будет.

Директор, посмотрев на всех собравшихся и как бы говоря сам с собой, продолжил:

— Говорите, на дрова пойдет? Не хотелось бы, не хотелось бы… Ну что, товарищи, — вдруг обратился он к окружающим, — подарим деду дерево?

Все молчали.

Старик, поправив на голове тюбетейку, тихо сказал:

— Не хотите, как хотите. Я хотел как лучше. Пойду я, у меня и без вас дел хватает… — с обидой закончил он.

— Подождите, дорогой вы наш, — остановил старика директор. — Если можно дать умирающему дереву вторую жизнь, что ж, тогда рубите.

Окружающие с возмущением обратились к директору.

— Что вы делаете, такое дерево разрешаете рубить?

Директор, только что прибывший к месту пожара, подойдя к дереву, положил ладонь на обгоревший ствол и мысленно обратился к дереву: «Ты уж прости меня, не уберегли тебя. Прав старик, уж больно сильно тебя повредили».

Дерево от сильного (Удара пожарной машины стояло наклонившись, с перебитым стволом, с опаленной кроной. Конечно, ему было уже не жить…

…Шло время. О пожаре давно уже забыли. Только временами директор чувствовал на себе недобрые взгляды некоторых сослуживцев.

Как-то он спросил одного из них:

— Скажите, что произошло? Что-то вы ко мне стали относиться не так, как прежде?

— Вы совершенно правы! — ответил сотрудник. — И не только я один, — с иронией продолжил он.

— Почему же? — с волнением спросил директор.

— Будто бы вы сами не знаете? Дерево виновато, дерево! — крикнул сотрудник. — Его посадил сам Ильхом Ибрагимович! Л вы — срубили! Добрый какой нашелся! — разгорячился сослуживец.

— Но оно же было повреждено, — виноватым голосом проговорил директор.

— Не вами оно было посажено, п нечего было лезть. Оно было посажено Ильхомом Ибрагимовичем, — не унимался противник.

— Вы, может, и правы, но за последний год на заводе посажено двести штук саженцев. Да и потом, я не мог отказать старику, который обещал продлить жизнь дереву. Только поэтому я и разрешил…

— Ради продления жизни дерева? А может быть, вы продлите жизнь Ильхома Ибрагимовича?! — с иронией улыбнулся сотрудник и вышел из кабинета.

Директор долго смотрел на поверхность длинного полированного стола для проведения заводских планерок. «Интересно, а где сидел этот великий человек — Ильхом Ибрагимович? И вообще, что он из себя представляет?»— вдруг подумал он.

В кабинет пошла секретарша:

— Вас просит к телефону Ильхом Ибрагимович, — вежливо обратилась она.

Директор поднял трубку.

— Да, слушаю вас…

— Мне сказали, что вы срубили посаженное мною дерево, — грубым голосом, сквозь кашель спросил неизвестный.

— Вы знаете, на этом месте мы посадили уже три дерева, — виновато ответил директор.

— Мне жаль вас, но вы молоды и не знаете, кто такой Ильхом Ибрагимович. Поэтому за дерево, посаженное мной, вы еще ответите…

Директор подумал, что с ним говорит больной, выживший из ума старик. Поэтому он осторожно положил трубку на рычаги и вышел из кабинета.

Через два дня его вызвали в министерство, где прямо спросили, почему он вырубает деревья.

— Деревья? Какие деревья? — переспросил директор.

— Вы бросьте разыгрывать нас. Говорят, что вы на территории завода вырубаете деревья, посаженные нашими уважаемыми и почитаемыми стариками.

— Да, вырубаю и продаю по три рубля на старом базаре, — возмутился директор.

— Вы, пожалуйста, успокойтесь, — попросил замминистра. — И знайте свое место. Не надо было трогать дерево, посаженное самим Ильхомом Ибрагимовичем. Не надо было! Съездите к нему домой да извинитесь, как следует извинитесь. Он хороший человек, может, и простит.

Директор на это ничего не ответил и уехал обратно на завод. Приехав к себе, он запросил в отделе кадров личное дело Ильхома Ибрагимовича.

— Ну что ж, давайте познакомимся и с вами, — проговорил директор, рассматривая фотографию в деле, — Родились вы в 1921 году, беспартийный, образование пять классов. В Великой Отечественной войне не участвовали, была бронь. Сорок четыре года работали завскладом. Ой-ей! — почесал он затылок. — Раз, два, три… одиннадцать баз сменили. И на нашем заводе десять лет отработали, — глубоко вздохнув, закончил директор.

Он пригласил к себе главного инженера и спросил:

— Вы знаете Ильхома Ибрагимовича?

— Да, — смутившись, ответил главный инженер. — Но лучше о нем не говорить. Он тут всех допек. Никому житья не давал… На кого хотел, на того и писал. Его и стыдили, и предупреждали. Так до пенсии и не исправился. Когда он ушел с завода, то был настоящий праздник. В общем, он был негласным хозяином завода. Все директора завода вынуждены были перед ним на цыпочках ходить. А что вы о нем вдруг вспомнили? Вы же его вроде бы не знаете.

Директор, улыбнувшись, сказал:

— Срубленное дерево познакомило. Помните, был у нас пожар, когда при пожаре дерево пострадало.

— А при чем здесь Ильхом Ибрагимович? — пожал плечами главный инженер.

— Говорит, что он посадил, вырастил, а я вот срубил, — улыбаясь, пошутил директор.

— Сумасшедший он. Куда ему деревья сажать? Всю жизнь другим делом был занят. Хозяином он здесь себя чувствовал. И все перед ним преклонялись. Странно вроде, а ведь так и было.

Через день приехал из редакции газеты журналист и полдня директор рассказывал, почему и зачем было срублено дерево.

Так продолжалось бы долго, если бы старик не сдержал свое слово. Он принес на завод два дутара, и в обеденный перерыв возле прохладных фонтанов нежно зазвучала музыка, приглашая всех работников на праздник. Из собравшихся быстро образовалась певческая группа, которая исполнила несколько мелодичных песен.

Директор, наблюдая за происходящим, подумал: «Как же талантлив наш народ. И как много нужно сделать, чтобы народ был счастлив. А тут иногда старое, никчемное держит двумя руками и не пускает, мешает работать. У меня, директора, столько дел, а тут целый год — о дереве. Конечно, природу надо беречь. Хорошо, что хоть только за дерево ругают. А вот если бы за завод, где приходится все ломать и перестраивать. А новое само собой не приходит. Приходиться требовать, ругать, ошибаться». Думая об этом, директор не скрывал грустной улыбки.

С приходом осени на территории завода опять сажали новые деревья и цветы. И когда директор завода узнал, что умер Ильхом Ибрагимович, то поехал на кладбище и у его могилы посадил две чинары. Когда его спросили, почему он посадил две чинары, а не одну, он ответил: «На всякий случай».

Если хотите узнать подробнее эту историю, то зайдите в заводской клуб, где на самом видном место висят два дутара, красиво сделанные умелыми руками. Возьмите их и прикоснитесь к их мелодичным струнам, и они расскажут вам о жизни — вечной и прекрасной.

«Мастер и маргарита»

Солнце уходило с неба на ночлег. В весеннем саду играл оркестр. За праздничными столами гуляли люди. Он был здесь случайным гостем. Ему, как незнакомцу, уделяли больше внимания, чем другим и, конечно же, наливали побольше. Гости ели, пили, пели и танцевали… Вытащили из-за стола и его. А у него не слушались, подкашивались ноги. Он упал бы, если б женщина в белом греческом платье его не поддержала. Он с благодарностью посмотрел в ее глаза и воскликнул:

— О боже! Какие звезды я вижу! — Задрав голову вверх, он осмотрел небо и, покачав головой, неожиданно заключил — Чепуха! Где же я еще видел эти звезды, где? А-а, вспомнил!.. В колодце прошлым летом, в жаркий полдень. — И внимательно вглядевшись в женщину, спросил — Кто вы такая?

— Я? — смутившись, рассмеялась женщина и, уперев руки в талию, промолвила — Я — Маргарита.