– Отчего же? Как там моя рука?
Ротмистр сокрушенно вздохнул:
– Увы, с рукой пришлось расстаться. Но не переживайте – кисть не так уж важна, даже правая. В конце концов, сейчас делают такие замечательные протезы…
«Бли-и-ин!»
Бизнесмен кинул взгляд на правую конечность рисованного офицера и похолодел: из рукава ничего не высовывалось…
– ………!!!
– Купились? – подмигнул собеседник, проявляя несколькими штрихами отсутствующую деталь организма. – Не волнуйтесь, я пошутил. С детства бережно отношусь к вещам. Особенно к таким дорогим. Отделаетесь шрамом, любезный мой Александр Игоревич, – только и всего. Шрамы украшают мужчину!
– Еще одна такая шутка, – пристально глядя в глаза дворянину, сообщил Петров, – и будут последствия.
– Ладно, ладно, – примирительно поднял тот ладонь, и в самом деле, похоже, особенно не пострадавшую. – Обещаю больше так не шутить. Вы меня прощаете?
– Проехали, – буркнул Саша. – Чего приперлись?
– Вам еще не прискучило здесь?
– Да вроде…
* * *
– …вроде нет…
– Что вы сказали? – раздался незнакомый голос, сминаемый мощным гулом.
Саша недоуменно огляделся вокруг.
Салон самолета. Судя по всему, не нашего. «Боинг» или «Эйрбас». Место неплохое – у иллюминатора. Какой-то старый хрыч рядом…
– Что вы сказали? – переспросил хрыч.
– Да это я так… задремал… – смущенно ответил Петров. – Извините.
– Да-да, – покивал головой лысый, как колено, старичок в очках, переворачивая страницу газеты. – Я так и понял. Ничего, молодой человек. До Парижа еще далеко – можете продолжать.
«До Парижа?»
«Ну да. Мы летим в Париж, – тут же откликнулся невидимый собеседник. – А что вас удивляет?»
У Саши не было слов, и ротмистр продолжил:
«Я, знаете ли, подумал, что в России сейчас нам с вами оставаться не стоит…»
Правильно решил. Мамедов такие деньги ни за что не отдал бы, не имея козырей в запасе. Так что самое умное – переждать где-нибудь. Смотри-ка, а офицер неглуп!
«Польщен вашей оценкой».
«Извините…»
«Охотно».
«А почему в Париж?» – мысленно спросил Александр, досадуя на себя за оплошность.
«Почему? – Ланской задумался. – Не знаю… Вероятно, потому что я бывал в Париже… В прошлой жизни. А вы?»
«Не довелось, – честно ответил Петров. – Танька тянула, а я все времени выкроить не мог. В Германии вот много раз бывал, в Финляндии, в Польше, в Чехии…»
«Вот и восполните пробел. Надеюсь, что Париж не так изменился, как Первопрестольная… А вы не сердитесь на меня за вашу… хм-м… спутницу?»
«Ерунда! – мысленно отмахнуться было сложно, и Саша чуть не сделал это по-настоящему, сдержавшись только в последний момент: старичок-сосед и так подозрительно поглядывал на странноватого спутника, замершего с остановившимся взглядом. – Я сам сто раз хотел ее вытурить. Так что спасибо: у меня так не получилось бы».
«Не за что. Меня совсем не привлекают такого рода дамы».
Сдержать мысли было еще сложнее, но Александру удалось задавить воспоминание о «розовой раковине». Не время.
«А как вам удалось? Ну, в смысле этой поездки. В ваше время вроде бы все проще было».
«Ну да… Однако, против моих опасений, это оказалось не так уж и сложно. Билет мне заказала ваша секретарша Леночка – прелестная особа, замечу, – виза у вас в паспорте открытая… Шенген вроде бы?»
«Вы быстро осваиваетесь, ротмистр. Разве в ваше время были паспорта?»
«Я что, по-вашему, в каменном веке жил? Конечно, были. Не совсем такие, правда, но были. С деньгами вот сложнее…»
Бли-и-ин!
«Павел Владимирович! Надеюсь, у нас в багаже не летит чемодан с наличными? Особенно – с рублями!»
«Нет, не летит. Я не настолько глуп. Деньги за вашу… фирму переведены на счет во французском банке. «Креди Лионе».
«Неплохой выбор. А номер счета?»
«К чему вам?»
Приехали. Теперь он еще и нищий.
«Спасибо, ротмистр! – сарказм Александра не знал предела. – И как вы намерены распорядиться моими деньгами?»
«Почему «вы»? Мы с вами пока что в одном теле и распоряжаться будем оба. А счет вам пока не нужен, чтобы не наделали глупостей. Мне чужого не надо».
«В чем же проблема?»
Ланской смутился.
«В вашем бумажнике, Александр Игоревич, осталось совсем мало наличных. У меня были некоторые траты, и…»
«Поиздержались?»
«Да, это так».
Саша вытащил из кармана портмоне и произвел ревизию, прикрывшись локтем от любопытного соседа, все время норовящего бросить косой взгляд в сторону странноватого молодого человека.
Паспорт с шереметьевским штампом (всего десять дней прошло с памятного «шоу» в мамедовском офисе!), права, тощенькая пачка долларов и евро пополам с рублями, кредитные карты… Неужели этот чудила обнулил все счета?
«Я не до конца понял, как обращаться с этими картонками… – виновато заметил офицер. – И к тому же какие-то коды…»
«Так вот зачем вы меня вытащили?»
«Что вы! Просто…»
«Да ведь он просто боится летать! – прожгла экс-бизнесмена мысль. – Точно! В девятьсот восемнадцатом авиация находилась в зачаточном состоянии…»
«И ничего не боюсь. Просто не по себе как-то… Хотя и ничего особенного: похоже на европейский железнодорожный вагон. Если бы не шум…»
«Ага! И облака за окном».
«Я в окно не смотрю…»
В конце прохода между креслами показалась девушка-бортпроводница с непременной тележкой «Дьюти фри».
«Ротмистр, вы спиртное когда в последний раз употребляли?»
«В последний?.. Не припомню. Определенно еще до того, как… А в вашем, так сказать, обличии все не было времени… Считаете – это возможно?..»
– Девушка! – призывно помахал Александр, подзывая «лоточницу». – Что у вас есть из крепкого?
– Водка.
– А еще?
– Виски «Джонни Уокер»; «Ред лэйбл» и «Блэк лэйбл», – зачастила стюардесса. – Джин «Бифитер», коньяки «Камю», «Мартель», «Курвуазье»…
«О-о-о!.. – простонал невидимый Ланской. – Курвуазье…»
– Бутылочку «Курвуазье», пожалуйста, – протянул стодолларовую купюру Петров. – Или лучше сразу две…
* * *
Саша стоял обмотанный махровой простыней в каком-то помещении, смахивающем на безлюдный гостиничный холл, и безуспешно пытался припомнить, как он здесь оказался. Память глухо молчала, выдавая что угодно, только не нужную информацию. Точно так же молчал и ротмистр, не откликающийся ни на какие мысленные призывы.
Под простыней ничего, кроме накачанного тела, не ощущалось. Ладно хоть белые шлепанцы, тоже из отельного ассортимента, на ногах имели место, потому что температура окружающей среды явно не превышала пятнадцати градусов.
«Во влип! – пробежала мысль. – Если я в гостинице, то где мой номер? Неужели поддатый ротмистр перехватил инициативу настолько, что заселился без моего участия? И где он, зараза, сейчас?..»
Ситуация, комичная по определению, затягивалась. Миниатюрная блондинка за стойкой то и дело с любопытством оглядывалась на полуодетого постояльца, но никаких действий не предпринимала. Судя по обстановке, отель был не самого мелкого пошиба, а в дорогих ночлежках не принято приставать к гостям, даже если они одеты подобным спартанским образом.
«Чего его, заразу, нагишом из номера вынесло! – досадовал Александр. – Без ключа! По бабам, что ли, отправился, гусар хренов? Или как его там… кавалергард… Просыпаемся, ротмистр! – сделал он еще одну безуспешную попытку. – По-о-дъем!»
Глухо. Ланской не подавал признаков жизни.
«А если он того… – испугался экс-бизнесмен. – Доделал все свои дела и дальше отправился?.. А я как же? Без денег, без документов, голый…»
Он сделал шаг к стойке ресепшен, и девушка-портье тут же вскинула на него огромные голубые глазищи, сверкнув дежурной улыбкой:
– Quoi monsieur souhaite?[7]
«Блин… французский… А я и по-английски-то не того…»
– Good evening, – спотыкаясь, выдавил он, надеясь, что здесь, далеко от родины Шекспира, его познания прокатят. – You speak in English?[8]
