Хисаги с интересом наблюдал за выбранной тройкой. Она оказалась на редкость кособокой, но чего вы хотите от случайной жеребьёвки. Ведущим, как и ожидал Сюхей, стал самый старший выглядящий лет на тридцать мужчина с аккуратным тёмным пробором. Второй мужчина лет двадцати трех с наивными глазами мальчишки и каштановыми вихрами первенство не оспаривал и вёл себя не очень уверенно. От Куросаки Хисаги ожидал чего-то фееричного, что будет качать права, плевать на приказы, разбрасываться силой, но. Девушка соглашалась со старшим, страховала "младшего", а из боевого арсенала использовала классические стойки и низкоуровневые кидо. И лишь под конец тренировки, когда команда уничтожила последнего пустого, Хисаги понял (и то, потому что стоял рядом) – медововолосая искусно направляла командира и второго напарника. Жестом, 'неудачным' выпадом (который приходилось страховать мужчинам, позволяя ей выполнить более действенный), улыбкой, в конце концов. Глядя на неё, Хисаги замирал, вспоминая то ли Ичиго с его банкаем, которым он непременно получит, если с Куросаки-младшей что-то случится, то ли капитана Унохану – вроде и улыбка ласковая, но оторопь берёт – жуть.

Хисаги сглотнул. Из девочки выйдет сильный во всех смыслах капитан, дайте только время. И пусть он не видел её дзампакто, Сюхей, почему-то уверен, что такое счастье ждёт именно четвёртый отряд.

Комментарий к 2.6. Хицугая vs Хицугая. Раунд первый * Сакико – бывшая девушка Тоширо. На кандзи ее имя пишется 咲綺子. Первые два иероглифа можно перевести как "хорошее цветение". Последний ("ко") – показатель женского имени ("ребенок"), но Саки, как большинство современных девушек предпочитает его опускать. И хотя "саки" имеет несколько значений, одно из них – "предыдущий".

========== 2.7. Доживём до понедельника ==========

Куросаки неловко забралась в машину, бросила сумку в ноги и пристегнулась.

В жёстком трафике города Хицугая вёл машину спокойно. Вот он вывернул руль, выходя на междугородную трассу. Здесь тоже машин хватало, но можно было чуток расслабиться. С момента трогания Куросаки не проронила ни слова. Женщина сидела, откинувшись на спинку кресла и печально смотрела в окно, ни разу не повернувшись к водителю. Тихонько урчал мотор, попискивал на ключевых поворотах навигатор, но Куросаки продолжала молчать.

Бросая на брюнетку короткие взгляды, Хицугая пытался решить, как её называть. На вид ей всего восемнадцать, но она учится с Кику на одном курсе, значит, младше сестры всего на год, а это двадцать один. С другой стороны, в такие моменты задумчивости он дал бы ей все тридцать... девять... плюс ещё двадцать. Много пережила? Да, но спрашивать он не имеет права. Не те между ними отношения. Пока.

Значит, понедельник-среда-пятница? – спросил Тоширо, лишь бы завязать разговор и вырвать её из задумчивого плена.

Угу, - провальная попытка.

А я ещё по четвергам, - снова пауза, но разговор нужно поддерживать, и Хицугая поясняет: - Понедельник-четверг - те, кто занимаются второй год, а среда-пятница - первогодки. Во вторник у меня занятия поздно заканчиваются. Их тоже четыре, но со второй пары, поэтому выходит как бы пять, а это довольно поздно для школьников.

Тоширо говорит размеренно, делая паузы и пытаясь оценить реакцию брюнетки, и та, наконец, поворачивается, будто и в правду услышала что-то интересное.

А в остальные дни – четыре с первой? – получает кивок. – Но вы, вроде, раньше начинаете занятия, а заканчиваем мы одновременно.

Ха! – Хицугая доволен, что его монолог закончился. – Ты учишься в меде, его корпуса расположены по ту строну академгородка, идёшь пешком. Сколько времени ты тратишь? – на самом деле вопрос риторический, и Куросаки лишь прикидывает мысленно. – Я учусь на политехе в магистратуре, это тут, рядышком. Правда, обычно я тоже пешком хожу, машину пока со стоянки выведешь... Потому и начинаем на полчаса раньше, и занимаемся по полтора, чтобы в итоге выходило три часа в неделю у каждого потока.

Карин кивнула и вновь вернулась к созерцанию пейзажа.

А танцы? Откуда это пришло? - внезапно произносит она, отстранённо глядя на дорогу.

Даже не знаю. Раньше я фигурным катанием занимался. Хореография там как частный случай. Коньки бросил, а это вот пригодилось.

Ясно.

В машине вновь воцаряется тишина. Тоширо бросает на пассажирку любопытные взгляды, но та либо игнорирует их, либо действительно не замечает, глядя в боковое окно.

А у тебя как получилось сочетать футбол и танцы?

Никак, - и она снова замолкает, но смотрит уже прямо. Затем, через паузу, видимо решив кое-что прояснить, добавляет: - В футбол я играла с детства, сколько себя помню. Но в старшей школе в сборную не взяли, мол, там одни парни и не фиг девчонке там делать, - в голосе брюнетки сквозит скукота, и Хицугая остерегается высказываться. – Вот и пришлось заняться чем-то другим. Я не жалею. Просто... обидна такая постановка вопроса.

Ей снова владеет то равнодушие, которое чувствовалось в их первую встречу. Тоширо хочется обнять девушку, чтобы развеять его. Его и одиночество, которое проскальзывает в сизых глазах. Но сейчас руки у него заняты, а к шуткам Куросаки-сан равнодушна.

А ещё накатывает какая-то тяжесть. С Хицугаей такое случается не часто, но он точно знает, что последует дальше. И первое, что надо сделать – остановить машину, потому что он уже теряет управление. А ведь рядом – пассажирка.

Очень кстати попадается свороток на какую-то мелкую дорогу, и Тоширо, не задумываясь, посылает автомобиль туда, уже на автомате тормозит и останавливается на обочине. Под недоумённым взглядом Куросаки он утыкается лбом в сведённые на руле руки и стискивает зубы, перетерпивая боль, которая буквально давит сверху, не оставляя ни одной здравой мысли. В висках стучит, грудь сжимает так, что не продохнуть, в глазах темнеет и плывёт. Боль накатывает почти внезапно, и его спасло то, что подобное с ним уже случалось, и он был готов. Врачи в своё время не сказали ничего определенного, разве что "последствия послеаварийной контузии", и выписали таблетки.

Точно, таблетки. Они хорошо помогают, и Хицугая всегда носит их с собой, на всякий случай. Сейчас он отлепит голову от рулевого колеса и найдёт блистер в нагрудном кармане пиджака. А пиджак-то он после танцев надел? Фух, надел, а то хрен бы что сейчас нашёл. Хицугая выдавил пилюлю и закинул её в рот, теперь осталось проглотить. Однако в этот момент появилась новая боль в основании черепа, и её причину было определить совсем не сложно: кто-то с силой собрал в кулак клок волос и отпускать не собирался. А перед ним показалась женская ладошка, сложенная лодочкой.

Выплюни! – прозвучал резкий голос Куросаки. Хицугая затравленно посмотрел на пассажирку: жёсткий взгляд не оставлял шансов на возражения, а крепкая хватка – на сопротивление. Она соображает, что творит?! Впрочем, судя по глазам - соображает, и Хицугая обреченно вытолкнул языком таблетку в подставленную ко рту ладонь. Девушка отцепилась от него, открыла дверь, выбросив таблетку наружу, и немного брезгливо отряхнула руки.

Карин давно забыла об её существовании. Как и любой житель Каракуры, Куросаки привыкла к духовному фону города, который был значительно выше, чем у окружающих. И, соответственно, духовную границу – перепад фона – практически не замечала, хоть и ощущала. Но для посторонних людей, чей уровень рейацу был достаточно высок, чтобы воспринимать тонкий мир, духовная граница Каракуры становилась поистине тяжёлым испытанием.

Сначала Карин заметила, как машину "повело", а после обратила внимание на водителя. Остановив автомобиль, Хицугая тяжело опустил голову на руль и сквозь сжатые зубы застонал. Куросаки в первую секунду даже растерялась, ведь если имеются приступы какой-нибудь хронический болячки, машину водить не рекомендуется, а при некоторых и вовсе запрещено получать права, ведь это банально опасно для всех. Но когда она коснулась плеча Тоширо, ощутила его необычайно высокий уровень духовной силы и вспомнила про границу. Понятно, что для него это непривычно, но адаптация проходит быстро. А вот таблетки пить вовсе ни к чему. Она рванулась, но ремень безопасности мгновенно пресёк эту попытку, пришлось терять секунды, отстегивая его, ведь машинами Куросаки не была избалована. В это время Хицугая уже отправил пилюлю в рот. Наконец, добравшись до парня, Карин сжала в кулак прядь волос у основания головы, не давая ему проглотить.