– Кстати, Куросаки-сан, – Хицугая незаметно оттёр запястье о грудь, – в какой спортивной школе учат тонкостям физических упражнений?
– Без понятия! В смысле, – пояснила она, – это я вынесла из факультативного спецкурса в меде. Преподаватель тогда совместил теорию с практикой и лихо гонял любителей физической культуры.
– Кику не говорила, что такие дисциплины есть, – протянул Тоширо, – я бы знал.
– Говорю же – факультатив. Вряд ли Кику записалась бы на такой, – Карин замолчала и остановилась. – Эм, Тоширо, до Каракуры действительно довольно далеко добираться, и, честно говоря, мне тебя будет жаль, если ты всё-таки попрёшься к чёрту на кулички, – девушка смущенно ковыряла асфальт носком обуви. – Так что, я тебе благодарна за то, что проводил, и всё такое...
Хицугая ухмыльнулся, скидывая сумку и протягивая её девушке.
– Значит, до завтра?
– Я работаю через день, – немного виновато улыбнулась футболистка, – до пятницы! – и бодрым шагом скрылась в здании метрополитена.
– До пятницы, – задумчиво повторил Тоширо в пустоту и остервенело помотал головой. Она назвала его по имени, вот так просто.
Нет, определенно, это затянувшийся спермотоксикоз. Нельзя здоровому мужику полтора года жить без женщины. С другой стороны, не будешь же спать с кем попало, так и разборчивость потерять можно. Да и Куросаки-сан, очевидно, не из той породы.
А внутри что-то твердило: обрати внимание, просто заметь. Можешь не отвечать сейчас, но потом ты мне спасибо скажешь.
Возможно, в версии Кику есть доля правды, и он действительно не в себе.
Обычно, возвращаясь домой после рабочих тренировок, Куросаки успевала на сесть на метро до основного потока людей с работы. И хоть народу в вагоне все равно было много, это было вполне терпимо. Нынче же, из-за того, что они с Хицугаей шли неспешно, Карин угодила как раз в час-пик, за что хореограф в очередной раз удостоился крепкого словца.
Протиснувшись между пассажирами, Куросаки выдохнула и мысленно вернулась к своим баранам. У Тоширо была высокая, крепкая фигура. Вряд ли бы он сравнился с Ичиго по силе и в развороте плеч, но у Хицугаи и причин не было становиться таким. Карин восстановила в памяти образ: высокие и широкие скулы, острый подбордок, кожа умеренно-смуглая, острый, чуть вздернутый нос. И тяжелые чёрные волосы, в которых не было полутонов, как если бы он их ...
– Красил? – кажется, Карин произнесла это вслух. Она воровато оглянулась, но в толчее на нее никто не обратил внимания.
И глаза, просто светло-голубые глаза. На самом деле, это было немного странно, ведь к годам к шестнадцати цвет радужки теряет насыщенность, становясь серым лишь с намеком на голубой – как у Кику. Но и до зеленоватой бирюзы капитана ему было далеко.
Далее. Далее был вагон электрички, который тоже не отличался наличием свободного места.
То, что у парней были одинаковые имена – сбивало напрочь. Стала бы она общаться с хореографом в ином случае? Наверняка, да. Просто это бы не вызывало такой шквал эмоций и чувств. Кстати, об эмоциях и капитане. Хицугая был более открытым, смеялся, шутил. Когда он был серьезным, то походил на капитана даже несмотря на чёрные волосы, но стоило ему улыбнуться, как наваждение рассеивалось. Капитан, хоть тоже улыбался, но делал это осторожно, как будто его лёд от этого мог треснуть и сломаться.
Ну и для полноты картины нужно вспомнить голос. Опять же, Карин не обладала абсолютным слухом, но голос Хицугаи не вызывал той дрожи, как голос капитана.
– Дожили, Тоширо, ты добился своего – я наконец-то зову тебя капитаном. Только почему для этого нужно было умирать?
Карин горестно вздохнула и украдкой вытерла выступившую в уголке глаза слезинку.
В пятницу Карин завернула в малый зал прямо по дороге, ничуть не сомневаясь в том, где находятся скакалки. С удивлением обнаружила, что танцоры уже занимаются. Оценив положение, из которого учащиеся выполняли упражнение на растяжку, и удовлетворенно кивнув, Куросаки подняла связку скакалок, они были аккуратно свернуты и перетянуты в пучок. Подойдя к хореографу вплотную и поймав его приветственную улыбку, Куросаки многозначительно ухмыльнулась.
– А у тебя с каждым разом получается всё лучше и лучше! – шепнула она, игриво подмигнула опешившему парню и вышла. Хицугая чуть не подавился воздухом, воровато оглянулся на подопечных, но те старательно делали вид, что ничего не заметили.
Карин уже обрадовалась, что удалось улизнуть, но не тут то было. Хицугая нагнал её на выходе с территории школы и, обняв за плечо, развернул в противоположном направлении со словами:
– Сегодня я тебя провожу, – а увидев, как девушка открывает рот, добавил: – Возражения не принимаются.
Через несколько шагов парень гордо остановился у серебристого седана и самодовольно уставился на брюнетку, заломив бровь. Мол, что скажешь. Куросаки могла бы много чего сказать, но материться не любила. Сдвинув брови и вернув привычную маску "отвалите от меня", девушка пробурчала:
– Теперь так просто не отмажешься, да?
– Угу, – бодро согласился Тоширо, распахивая перед ней дверь пассажирского места, – я даже обещаю не приставать к тебе.
– Какое облегчение, – саркастически буркнула 'осчастливленная', – если бы у меня была девичья честь, я могла бы быть за неё спокойна.
Обходя машину, чтобы сесть за руль, Хицугая на миг почувствовал укол разочарования. Впрочем, он тут же встряхнулся – какая ему, собственно, разница?
Энциклопедия синигами. Flashforward.
Капитан девятого отряда Хисаги Сюхей наблюдал за толкотней перед Академией духовных искусств, ибо построением это назвать было нельзя. Студенты лучшего класса собирались на свою первую вылазку в мир живых, в смысле, на организованную охоту за искусственными пустыми. А вот там стоят шестикурсники, руководящие мероприятием. Хисаги нахмурился, вспоминая свое памятное руководство. Нет, капитанов к студентам стали приставлять вовсе не после того случая, там была другая история. А именно один из уцелевших Эспада, разбитной и практически неуправляемый Гримджоу, вышел поразвлечься. Убить он никого не убил, да и не собирался, но перепугал до заикания и покалечил знатно. И поскольку синигами ниже капитана ему не авторитет, первым офицерам и приходится этим заниматься.
Студенты уже разделились на тройки и приобрели более-менее упорядоченный вид, когда рядом с Хисаги возник ещё один молодой капитан.
– Я рад, что сегодня дежурите вы, а не Кемпати, – произнёс Куросаки, также оглядывая студентов.
– Кто-то особенный? – догадался Хисаги. Хотя кто там может быть? Ичиго-кун ведь женат на бывшей Кучики, а Куросаки-младшему, кажется, нет ещё и года.
– Угу, – гордо заявил Куросаки, – младшая сестренка! Вон она, в первой тройке.
Ну, еще бы. Куросаки, да не в первой.
Хисаги пригляделся к девушке повнимательнее. Невысокая, светлокожая, с волосами удивительного медового оттенка, забранными в два низеньких хвостика. Внешне она выглядела спокойной, внимательно слушая инструкции семпаев. Однако, бушующая духовная сила немалой величины выдавала волнение и возбуждение, но тут грех осуждать её – возбуждены и взволнованы были все студенты. А ещё, капитан девятого отряда усмехнулся, её рейацу отдавала легкой тёмно-тягучей нотой, так похожей на брата. Будто почувствовав на себе взгляд, русоволосая повернулась и, безошибочно определив направление, в котором стояли капитаны, радостно махнула рукой, приветствуя брата. Тот кивнул ей в ответ и повернулся к Хисаги.
– Знаю, что это не по правилам, выделять одного студента, но вы уж, Хисаги-тайтё, присмотрите за ней. Мне так будет спокойней.
Получив неуверенный кивок, Куросаки резко выдохнул и ушёл в сюнпо, видимо, чтобы больше не трепать себе нервы.
Студенты уверенно и дружно пересекли разделитель миров, а, выйдя в генсее, тут же разошлись по закреплённым за тройками территориям. Так как женщин среди синигами было меньше, Куросаки-младшая оказалась в команде с двумя мужчинами. Такое деление также было традиционным, так как спрогнозировать, куда заведут две женщины, оказалось не под силу даже Курцучи.
