– Хорошо, – улыбнулась Сой Фонг, – я позабочусь, чтобы твоя мелочь не мешалась на поле боя.

– Спасибо, – с благодарностью ответил Ичиго. – Так мне будет намного спокойнее.

Такинара мрачно оглядела заваленный бумагами стол. Где капитан откопал столько отчётов? Столько даже под диваном не поместятся, разве что, за шкафом. Тяжко вздохнув, лейтенант принялась за работу, и Мике ничего не оставалось, как последовать её примеру, правда, Мацумото хватило от силы на пару часов. Несмотря на то, что стопки уже подходили к концу, женщина начала с регулярной периодичностью издавать стенающие звуки и подолгу зависать, отсутствующе поглядывая в окно. Это жутко отвлекало, потому что с каждым демонстративным вздохом лейтенанта Такинара сама отключалась от работы, а её мысли, освобожденные от необходимости заполнять отчёт, неизменно возвращались к черноволосому юноше.

Обладая гибким умом, Такинара быстро оценивала изменяющуюся обстановку на поле боя, однако с чувствами, особенно своими, были проблемы. Вот и сейчас, спустя несколько часов, ситуация только начала доходить от ноющего сердца до тормозящего мозга. Его флирт с Куросаки-младшей раздражал, но не более, чем его обычное поведение. Не выводил из себя, а просто изредка царапал, так же, как спокойная реакция Исиды-младшего. Было в этом какое-то несоответствие, какая-то нарочитость с одной стороны и полная индифферентность с другой.

Совсем другая картина открылась Мике, когда Каташи общался с Куросаки-старшей. То, с какой нежностью смотрела на него Карин-сан, то с каким трепетом отвечал ей юноша. Блин, да за всё время пребывания Хицугаи в Обществе Душ Такинара ни разу не видела его таким… кротким? Стесняющимся? Заботливым, чёрт побери! И это, несомненно, выдавало его настоящие чувства к этой женщине.

Мика поставила локти на стол, закрыла глаза, уткнувшись лбом в ладони, рвано выдохнула, зачёсывая чёлку назад тонкими пальцами.

Ревность. Такого жгуче-раздирающего чувства ей испытывать ещё не приходилось, но почему к Карин, а не к Соре? Осознав последнюю мысль, Такинара зависла, и странное поведение подчинённой не могло не остаться незамеченным для лейтенанта.

– Мика?

Та подняла потерянный взгляд и отстранённо посмотрела на Мацумото.

– Что? – отрывисто спросила она.

– Вот и я спрашиваю, что с тобой? – хмыкнула светловолосая, не отводя от девушки внимательных серо-голубых глаз.

Такинара тускло покачала головой, не желая вдаваться в подробности. Кого интересуют мелкие переживания глупой девчонки, влюбившейся в симпатичную мордашку? Но, видимо девушка плохо знала эту сторону своего лейтенанта.

– Ми-ка, – пропела Рангику, – коли-ись!

Шатенка ещё раз глубоко вздохнула и "раскололась":

– Каташи и Карин-сан…

– А?

– Я говорю, каковы их шансы?

– Ну-у… – протянула Рангику, приложив пальчик к губам, – я бы дала очень высокие. Видишь ли, – Мацумото подошла к столу, за которым сидела Такинара, и, присев на его краешек, пустилась в объяснения: – Я знаю, что у Тоширо и Карин были очень близкие отношения, несмотря на то, что многие, – она выразительно глянула на Мику, – утверждали обратное. Второе, что известно достоверно, и двое Куросаки это подтвердили, это то, что дзампакто Карин (не знаю, как её зовут) и Хёринмару – Связаны. Именно так – с большой буквы. Это возвращает нас к тому, что и хозяева Связанных дзампакто должны иметь особые отношения, – слово "особые" выделяется с совершеннейшей тщательностью. – И, наконец, третье, Каташи – нынешний хозяин Хёринмару. (Конечно, хозяин, – Мацумото как бы размышляет вслух, – иначе он бы не мог им так свободно пользоваться вплоть до банкая.) А это приводит нас к выводу, что Каташи – перерождение Тоширо, и они с Карин по-прежнему Связаны, ведь Карин сама подтвердила, что может общаться с Хёринмару через внутренний мир. Это, конечно, звучит бредово, – Рангику в порыве носится по кабинету, взлохмачивая волосы и провожаемая потерянным взглядом своего офицера, а затем вновь возвращается к столу и заканчивает: – Тем не менее, всё именно так, или скажи, где я ошиблась.

Такинара некоторое время молчит, обдумывая приведённые доводы и перебирая известные факты и постулаты, пока не находит лазейку:

– Ну, эм, Карин-сан старше Каташи раза этак в два, – в конце слышится вопрос. – Я просто думала… думала…

Мика замолчала, не зная как выразиться. Мацумото понимающе улыбнулась, очень мягко, как младшей сестре, и погладила девушку по волосам.

– Думала, что Связанные, раз им суждено провести вместе жизнь, должны быть примерно одного возраста? – её голос звучал успокаивающе.

Шатенка опустила глаза и прикусила губу. Рассказывать о своих чувствах, тем более Мацумото, не хотелось, хотя Такинара догадывалась, что по ней и так всё видно.

– А ты не считала, во сколько сама старше Хицугаи? – чуть задорно продолжила Рангику.

Мика вздыхает. Считала.

– Ну так, мы и не Связанные. Я просто…

Угу, она "просто". Так просто влюбиться в симпатичного обходительного юношу, а синигами,.. они по-другому меряют время.

Вдруг Мацумото расцветает в улыбке, как будто ей пришла самая гениальная на свете мысль. Она крепко сжимает кулак и радостно объявляет подчинённой:

– Мне… надо поговорить кое с кем, – Рангику кивает себе и вылетает из кабинета. – Закончи здесь, ладно? – доносится до Мики отдалённый голос.

Брюнетка сидела на лавочке, задумчиво глядя на медитирующего юношу, что завис посреди поля. И хотя встрёпанную и запыхавшуюся Рангику было не заметить невозможно, женщина даже не обернулась. Мацумото заправила выбившуюся золотистую прядку.

– Карин?

Брюнетка повернулась, и лейтенант подавилась воздухом, ухнув в беспросветную серость её глаз. Мацумото сглотнула подошедший к горлу ком. Почему рядом с ней она чувствует себя маленькой девочкой?

– Карин, – произносит она, чуть запинаясь, так как не знает, какой суффикс поставить к имени, – я понимаю, что он чертовски похож на Тоширо… Мы все немного прифигели, когда впервые увидели его, – брюнетка задорно хмыкает на такое замечание, но Рангику старается не обращать на это внимания. – Но тебе не кажется, что это чересчур?

Пауза, в течение которой Куросаки пытается понять смысл вопроса, для Мацумото заполнена оглушительными ударами собственного сердца.

– Ну, допустим, – Карин задумчиво кривит рот. – И что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Отпусти его, – мягко произносит она, а ветер подхватывает золотисто-ржавые пряди. – Твоё время рядом с ним вышло.

Карин молчит, внимательно глядя на синигами, затем хмурит брови, и Мацумото видит, как её зрачки меняют фокус. Несколько секунд женщина поглощена собственными мыслями, а когда она вновь обращается к Рангику, её глаза становятся почти синими, и Мацумото даже кажется, что более молодыми. Куросаки расплывается в дерзкой ухмылке и озорно заправляет выбившуюся чернильно-чёрную прядь за ухо.

– А знаешь, – Карин переводит взгляд на всё ещё сидящего с закрытыми глазами юношу, и голос её звенит, – ты чертовски права. Даже формальные два дня ничего не изменят, но дело не в моём желании или нежелании. Или его.

Я достаточно хорошо знаю Каташи, чтобы понимать: чтобы стимулировать его двигаться вперёд и держать подальше от глупостей, нужна сильная женщина, думаю, ты понимаешь, о чём я. Вероятно, это было моей самой большой ошибкой – пустить всё на самотёк. Но ты ведь сейчас не о себе говорила, – брюнетка усмехается.

Мацумото поражённо смотрит на… женщину. Теперь она действительно понимает, почему она – синигами, лейтенант, в разы старше её, но склоняется перед силой брюнетки. Женской силой и женской мудростью. Карин – мать, через что Мацумото никогда не проходила, и вряд ли уже пройдёт.

– Что же касается той синигами, – Куросаки опять обращается к лейтенанту десятого отряда и чуть прикрывает глаза, вспоминая, – Такинара Мика, кажется? Ну, что ж, – в голосе звучит снисхождение, – пусть попробует. Хотя я не думаю, что из них получится пара.