- Что они говорят?

- Извиняются, ещё приносят клятву верности и послушания.

- Кому? – не поняла Рика.

- Вообще, тебе, но и меня краем зацепили.

- И зачем мне эта клятва? – продолжая беседовать на фоне речитатива толпы, уточнила госпожа.

- Они клянутся защищать нас обоих от несчастий внешнего мира, пожертвовать своими жизнями для спасения наших, ещё говорят, что понесут любое заслуженное наказание за провинность.

Посмотрев на юношу и грустно вздохнув, Рика пошла ближе к толпе. Дождавшись окончания пения, она обвела взглядом стоящих перед ней на коленях пожилых людей, жестом прося подняться. Вперёд выступил глава Этноса – полный мужчина, совершенно лысый и довольно высокий для жителей квартала.

- Госпожа Рика, мы готовы понести любое заслуженное наказание за нашу провинность, огласите Вашу волю.

Покачав головой и обводя взглядом толпу знакомых и незнакомых лиц, она грустно и нежно ответила:

- Я не собираюсь наказывать вас. Мне это не нужно. И клятва в верности тоже. Я могу лишь сказать вам, что вы лишились того, чем обладали незаслуженно – моего доверия. И если это важно для вас, то попытайтесь завоевать то, что так неосмотрительно потеряли, – помолчав, она добавила: – Вы поступились своей совестью, поэтому наказание само найдёт вас. Нет ничего страшнее, чем чувство собственной вины, и никто не казнит нас сильнее, чем мы сами. Вы так стремились к общению с маэлтом и так халатно к этому относились. Вы спокойно смотрели на происходящее и не пытались помешать. Он как ребёнок, ничего не понимающий в жизни. Вы знали это и не помогли ему. Что вы за подданные такие?

Дар стоял позади неё во время этого монолога и при словах госпожи о его детскости вскинулся. Но никто и не думал смеяться. Рика грустно улыбнулась и пошла к кухне. С задних рядов донеслись странные возгласы, и кто-то отчётливо крикнул:

- Тебя вообще не должно быть! Маэлт не может быть рабом!

- Согласна, я и не считаю его рабом. Но только жизнь порой жестока, и приходится жить по её правилам, – не обидевшись на оскорбление, ответила Ри.

- Ты не нашей веры! Ты чужая!

- И что? Какая разница, какой я веры, статус от этого не изменится.

Старейшины забеспокоились и стали проталкиваться назад, ища болтуна, но при такой плотности толпы это было крайне проблематично. Подначки продолжались:

- Ты не уважаешь маэлта! Унижаешь его своим поведением, прикосновениями, ты используешь его!

- И поэтому вы хотите сменить меня на другую, более лояльную для вас? – осенило Рику.

- Да!

- А есть ли в этом смысл? – Элен лишь грустно улыбнулась и повернулась к кухне. Дорогу ей преградил Дар.

- Почему ты не скажешь им правду? Ты ведь не виновата в том, в чём тебя обвиняют.

- А зачем? Все, чьё мнение мне интересно, знают правду, а это толпа, всё сказанное мной она перевернёт по-своему. К тому же ты забыл о том, что мы на самом деле госпожа и раб. Не стоит давать повод властям усомниться в этом. Определяй меньшее из зол и отвечай за свои решения, – пожав плечами и загадочно улыбаясь, она скрылась в кухне.

Старейшины разогнали толпу парой фраз, далеко не все придерживались того же мнения, что и незримый оратор, и сейчас чувствовали себя предателями. Дар постоял, ошарашенный ответом Рики, затем обратился к монаху и старейшинам:

- Мне надо кое-что вам сказать. Без свидетелей.

В храм за маэлтом пошли почти двадцать человек. Там, за закрытыми дверями, взяв с них клятву молчания, он сказал им о несправедливости обвинения, что госпожа ещё ни разу не прикоснулась к нему как к сексуальной игрушке. И ещё многое, что могло считаться унижением по отношению к нему, но таковым не являлось. Закончив с этим, Дарниэль пошёл в кухню готовить ужин, ведь это благодаря Рике он может заниматься любимым делом.

Наутро, когда светила уже поднялись высоко, Элен выползла из постели на свет божий, плотно позавтракала и улеглась на любимое место на террасе. День был тёплым, но пасмурным, тучки нехотя ползли по небосводу, мешая греться под лучами светил. Рика растянулась в шезлонге и дремала. Очнулась она от странного ощущения: кто-то гладил её по спине, медленно сползая ниже. Девушка резко села и глянула на нарушившего её покой. Это был незнакомый ей юноша, молодой и довольно симпатичный, с легким макияжем на лице и в странном одеянии, напоминающем платье или тунику. Он нежно улыбался и тянул к ней руки. Опасливо косясь на этого типа, Рика отсела подальше и спросила:

- Что тебе нужно?

Парень покачал головой, показывая, что не понимает язык, потом подсел ближе и положил руку на колено девушки. Озадаченная его поведением, Элен вскочила и отошла к краю террасы. Он с маниакальной устремлённостью пошёл за ней, что-то говоря нараспев; голос был очень приятный, движения мягкие и медленные. Однако это не усыпило бдительность Рики, и когда юноша снова приблизился и попытался взять её за руки, она отпрыгнула в сад и что есть мочи закричала:

- Да-а-ар!

Элен босиком пятилась по гравию дорожки, не выпуская из вида странного типа. Появился маэлт, он вышел из зала и, удивлённо взирая на колоритную парочку, застыл неподалёку.

- Дар, что ему от меня надо? – не отворачиваясь от назойливого сопровождающего, спросила госпожа.

- А в чём дело?

- Он пришёл на террасу и начал гладить меня.

Дар в свою очередь подошёл ближе и задал вопрос юноше. Тот ответил на своём языке, долго и обстоятельно поясняя. Лицо Дарниэля вытянулось, и покраснели щёки; маэлт переминался с ноги на ногу.

- Что он сказал? – обратилась к нему Рика, решительно останавливая прилипчивого ухажёра. Тот замер неподалёку, продолжая улыбаться и теребить полы туники.

- Ну, он сказал, что его послали к тебе, – пространно начал Дар.

- Зачем? – не поняла Рика.

- Сделать тебе приятно, – краснея, протянул остроухий.

- Это как? Он массажист? – предположила девушка. – Скажи, что мне не нужен массаж.

- Нет, не это. Он пришёл по просьбе старейшин.

- Он обознался? – вновь не поняла Рика. К ним стал подтягиваться любопытный народ: монахи, пара поваров во главе с Харуки, старейшины и прочие праздные зрители.

- Нет, он шёл к тебе.

- Я не знаю, кто он. Так зачем он мне? – всё ещё не понимая, удивлялась девушка.

- Он замена мне.

- Чего? В каком смысле?

- В смысле исполнения обязанностей, – краснея и отводя взгляд, выдохнул Дар.

- Каких? Ты мне ничего не должен, так что он собрался исполнять? – продолжала хлопать ресницами Рика.

- Ты не понимаешь, – грустно сообщил маэлт очевидное.

- Ну так объясни толком, хватит мямлить! – взорвалась Элен. – Кто он и что ему от меня нужно?!

- Не от тебя, а тебе, – поправил Дарниэль разозлённую неразберихой девушку.

- Опять за старое! Дар, напрягись и скажи всё целиком, а не кусками, а то ерунда какая-то получается!

Дар вздохнул и на одном дыхании, глядя прямо в глаза госпожи, выдал:

- Вчера, когда ты ушла, я позвал старейшин и рассказал им правду. Не бойся, я взял с них клятву молчания, – видя раскрытый от возмущения рот и попытки закричать, оправдался маэлт. – И они решили, раз я не исполняю своих обязанностей раба, послать тебе этого юношу. Он гайрим. Любой девушке необходимо быть с мужчиной хоть иногда. Чтобы быть здоровой.

С каждой фразой в глазах Рики всё явственнее проступали понимание и ужас. Она побледнела, глаза расширились, дыхание замерло. Девушка с какой-то невыразимой тоской обвела взглядом Дара, поваров, старейшин, хихикающих девушек и остановилась на воздыхателе. Потом что-то надломилось во взгляде, Рика пошатнулась, лицо скривилось в гримасе отвращения, и, закрыв ладонью рот, госпожа бросилась в сад. Далеко не убежала, через пару шагов её скрючили спазмы. Она упала на колени, и весь завтрак оказался на дорожке. Элен долго рвало. Окружающие смотрели на это ошалелыми глазами, не понимая причин такого поведения госпожи. Она же, когда спазмы утихли, медленно поднялась, вся посеревшая, и, окатив гайрима ледяным взглядом, выдохнула: