- Вот. Вот им нужна твоя жизнь!

- Неправда, им нужен не я, а мой «титул».

Внезапно Рика развернулась в сторону Дарниэля и залепила ему звонкую пощёчину. От удара его качнуло в сторону, но на ногах он устоял. В глазах потемнело. Старички замерли, не дыша. Рика же заметалась между Дарниэлем и старейшинами. Голос её тоже метался от шёпота до крика, от низкого рыка почти до визга. Изредка она подлетала к рабу и толкала его ладонями в грудь, вбивая здравый смысл.

- Ты когда в следующий раз надумаешь покончить жизнь самоубийством, будь добр, подумай о других! Прояви благородство маэлта и мужество воина и умри без последствий для окружающих! Это же надо было додуматься выбрать столь ненадёжный и мучительный способ! Если ты хотел быть увековеченным в истории, то тебя бы точно запомнили – плохое люди помнят лучше, чем хорошее. Это ж сколько народу ты своей дурной выходкой угробить решил? И, что интересно, весьма изощрённо! Ну что тебе стоило выброситься с пятидесятого этажа Дома? Убился бы наверняка! Никто бы не спас, да ещё напоследок получил бы удовольствие от полёта. Или виртуозно перерезать себе вены Повелителем Стихий и лечь в ванну? Вот была бы картина маслом: благородная белизна кожи в алой от крови воде с плавающими по поверхности чёрными волосами. Красота! Навек бы запомнили! Ну или на крайний случай разбился бы, не вписавшись в крутой вираж на треке. Так ведь нет же! У нас кишка тонка быть сильным мужчиной и самому подумать о последствиях. Он красиво переложил свой добровольный уход из жизни на плечи невинных людей. Ладно бы мне мстил – это понятно, я хотя бы какую-то угрозу для тебя представляла. Так нет, нагадил тем, кто о нём заботится, переживает. Это ж каким умником надо быть, чтобы травить молодой и сильный организм несвежей рыбой! Долго, мучительно и неэффективно! Дурак ты малолетний!

- Как ты смеешь меня оскорблять? – очнулся наконец Дар. Щека алела после пощёчины, глаза метали молнии. Тот еще видок: босой, в распахнутом халате, с чёрными кругами вокруг глаз.

- Да кто, кроме меня, тебе правду скажет? Все боятся, вот только не пойму почему. Ты просто слабак! Можешь засунуть подальше своё высокомерие и гордость, раз не хватило смелости достойно уйти из жизни.

- Почему не хватило? – проигнорировав оскорбления, удивился маэлт.

- Да потому! Попробуй воспользоваться хоть раз по назначению своей головой и подумай, а что было бы, если бы твоя идея уйти к праотцам увенчалась успехом? Рассказать? Ты и так не отличаешься сообразительностью, а сейчас ещё и мозги последние траванул, так что слушай и вникай. Предположим, ИХ драгоценный маэлт во цвете лет без явных причин ушёл-таки к звёздам. Сен Харуки первый в очереди, считающий, что на нём есть вина в смерти маэлта, так как не доглядел за дитятком и не придержал шаловливые рученьки, когда тот поедал злосчастную рыбину. Безутешный в своём горе и с позором, угрожающим пасть на всю семью, он решает виртуозно зарезаться на алтаре в храме, дабы искупить вину нерадивого повара. Там к нему присоединится и горе-аптекарь, не вливший вовремя лекарство и не удержавший бренную душу в прекрасном теле. Эту парочку подвинет ещё и старейшина Этноса, так как жить с таким камнем на совести не каждый сможет. Ну и под конец, монаху тоже не престало задерживаться в этом мире, а то кто ж будет на том свете за дитятей присматривать, не приведи боги и там набедокурит! Снова-то умереть не удастся, так и навлечёт беды на головы оставшихся в живых. И это только те, кто сам пойдёт и добровольно зарежется, неясно, сколько народу к ним присоединится – сумасшествие-то заразно! А вот оставшиеся в живых, те, кто сейчас зависит от старейшин, будут вспоминать тебя часто, и поверь, не самым добрым словом. Сколько народу живёт на доходы от ресторана? Лавки аптекаря? Остальных старейшин? Убери любого, и всё развалится! Одни дураки кругом, которыми надо управлять, да ещё и опыт свой передать кому-то надо. Все остальные жители Этноса после того, как все предприятия обанкротятся, будут отданы в рабство! Просветить и на этот счёт? А что сталось бы с детьми? Ты о них подумал? Нет? Ох и память ты о себе в веках оставил бы!

Повисла тишина. Спесь Дара давно испарилась, он стоял растерянный и уже не злой. В глазах промелькнул стыд. Рика добилась своего – он думать забыл о самоубийстве, доброе сердце маэлта не могло допустить того, чтобы пострадал кто-то по его вине, особенно дети. Память о собственном детстве не давала легко отмахнуться от пережитого.

- Здесь холодно, пошли в кухню, – зябко потирая плечи и по очереди поднимая голые ступни, сказала спокойно Рика, обращаясь к Дару. – Да и вам, уважаемые, не мешало бы чайку попить – вон как все замёрзли. Перекусить-то теперь вряд ли скоро удастся, – переведя внимание на старцев, с поклоном сказала она.

- Почему? – очнулся Дар.

- Да потому, что всю ночь один повар травился, а другой его спасал. Кому готовить? – кивая сначала в сторону Дарниэля, а после – на Сен Харуки, возмутилась Рика. И, подхватив под локоть юношу, устало сказала: – Пошли уже, после меня прибьёшь.

Дар фыркнул, но пошёл за ней. Старички засеменили следом. Войдя в тёплое помещение, Рика аж застонала. Утренний туман, прохладный воздух, ледяные доски пола террасы изрядно поиздержали запасы телесного тепла. Постепенно отогреваясь, Рика начала зевать. Дарниэль уселся за их стол, весь загадочный и молчаливый. Сен Харуки умчался в сторону холодильников, а вся компания карауливших разместилась вокруг низенького стола на подушках. Шлёпая босыми ногами по полу, Элен поставила чайники кипятить воду, а сама, бубня себе под нос о превратностях судьбы в виде голода, холода и недосыпа, пошла искать продукты.

- Что есть будешь, любимец богов? – обращаясь к Дару, прокричала она от кладовых.

Очнувшись, Дар поднял на неё испуганный взгляд и спросил осторожно:

- Почему ты так сказала?

- Потому что, если бы боги тебя не любили, то забрали бы единственную ценность в этом мире – жизнь. А так решили, что на небе ты их достанешь быстрее, вот и расщедрились. Так что ты есть будешь?

- Сомневаюсь, что это получится, – сообщил маэлт, прислушиваясь к своему организму. Его ещё слегка подташнивало, кружилась голова, и от мыслей о еде к горлу подкатывал ком.

- Есть один верный способ узнать это наверняка, – набирая всякой всячины, бодро ответила Ри.

- Съесть! – ядовито продолжил Дар.

- Понюхать, – не замечая выпада, продолжила она. – Мозги отреагируют на запах не хуже, чем на вкус, и быстрее – это факт.

Недоверчиво косясь на отрезанный от фрукта кусочек, юноша понюхал его. В животе довольно заурчало. Элен улыбнулась и сунула нарезанный мелкими дольками фрукт в руки Дару. Прибежал повар и принёс вчерашние булочки, холодное куриное мясо и рулетики, от которых Ри отказалась ввиду их странного запаха. Повар принялся резать какой-то салат, а девушка переложила на лист булочки, полила их взбитым яйцом, посыпала мясной крошкой и сыром. Поставив это в духовку, заварила чай. Глядя на не притронувшегося к еде Дара, решила добить его:

- Совесть загрызла? А ты попробуй извиниться – полегчает.

- Я не могу извиняться перед ними – они ниже по положению, – с вызовом ответил Дар, хотя уверенности было маловато.

- А ты не как маэлт извинись, а как молодой отрок, уважающий мудрость старости. Поступок-то не блистал благородством, так почему надо следовать протоколу, признавая его? Скажи, ты считаешь умными действия, которые совершал, будучи младше, чем сейчас?

- Нет, мне кажется, я был полным идиотом, совершая некоторые поступки, сейчас я бы так не поступил, – тронутые ядом мозги развязали язык маэлта, он забыл о своей скрытности.

- А как, по-твоему, с высоты их лет выглядит поступок человека, младше их как минимум втрое?

- Кошмар, – прошептал неудавшийся самоубийца.

- Очень точно. Тебе сделать чай с молоком? – перевела разговор на тему еды Рика.

- Не хочу.

Вновь уйдя в себя, Дар сидел за столом и поглядывал в сторону старейшин. Харуки расставлял перед ними чашки с едой и чаем, но старцы сидели, не шелохнувшись. Рика примостилась на край скамьи и, прикрыв глаза, дремала. Всё-таки проснуться в такую рань, проведя бессонную ночь у постели больного, – кого угодно сморит сон. Вывел её из дрёмы голос Дарниэля.