За спиной Рики послышалось движение, и впервые за долгий срок подал голос Дар:

- Ты… любишь… меня? – сдавленно, едва слышно и неверяще.

- Понял наконец, – со вздохом пробормотала девушка, но вот облегчения и радости слова маэлта ей не принесли. И, не оборачиваясь, продолжила: – Да, я люблю тебя, мой принц.

- Почему не сказала раньше?

- А ты бы поверил?

Тишина стала ответом.

Вновь вздохнув, Рика принялась пояснять, боясь взглянуть в такие родные глаза:

- Я дала слово помогать тебе в обмен на причину, её ты должен был понять сам. Всё оказалось просто, ведь так? Ты не верил в любовь, и, скажи я тебе о ней, ты, по обыкновению, принялся бы всё отрицать. Но я слабая девушка, а чувства сильнее меня. Молчать я не смогла. Я говорила тебе о своей любви.

- Но когда? Если бы я слышал… – запальчиво начал Дар.

- Amin melli lle – «я люблю тебя» на эльфийском. Своё слово я не могла нарушить. Могла лишь обойти. Ты не знал этого языка и никогда не спрашивал перевода фразы, что защищала тебя.

- Ой дура-а-а-ак, – пряча лицо в ладонях, прошептал синеглазый, но в окружающем пространстве тайн не оставалось, слышно было даже тяжёлое дыхание, не говоря о большем.

- Ты не дурак, ты мой принц. Любимый принц, – ласково сказала Элеонора, оборачиваясь к юноше. Он убрал ладони от лица, подымая взор, полный надежды, на девушку. Она ему ласково улыбалась, и этот взгляд…

Дальнейшее виделось как в замедленной съёмке.

Вот Рика делает маленький шаг к нему…

Выпущенные из-под пристального внимания фоалинэ главы родов подымаются со своих мест, одновременно с этим вытягивая из складок одежд свои мечи…

Леденящий ужас отражается во взгляде маэлта, но сказать он ничего не успевает, впрочем, как и сделать…

Летящую ленту катаны, стремящуюся снести голову разоблачившей их девушке, остановить некому, все просто замерли в испуге…

Неожиданный рывок фоалинэ вниз – пригибаясь, пропуская смерть, срезавшую взметнувшиеся локоны, в миллиметрах над макушкой…

И, как отпущенная пружина, Рика распрямляется, раскидывая в стороны руки-крылья, не поднимая головы и отступая назад. Резко. Точно. Безжалостно.

И всё застыло.

Вскрик окружающих людей достиг сознания мгновение спустя. И сколь стремительны были движения до, столь медлительны они стали после…

Тягуче-медленно распрямлялась фигура фоалинэ, подымая голову и опуская руки…

Безвольно-быстро оседали тела предателей, соскальзывая с лезвий Призраков, словно пришпиленные бабочки…

Выражение холодной ярости, заострившиеся черты и леденящий взгляд на лице ангела…

Запоздалое чувство раскаяния в чертах принявших смерть…

В который раз за день – потрясение.

В который раз за месяц – удивление.

В который раз за год – спасение.

Остановившееся время забыло, как идти.

Застывшие вокруг люди забыли, как дышать.

Замершие на долгое мгновение сердца заработали с удвоенной силой, стараясь достучаться до мозга и вернуть душу из пяток на место.

И вдруг всё ожило и пришло в движение.

Поднялся гул голосов, засуетились стоявшие по периметру стражи, заплакали женщины. Послышалось сначала робкое, но набирающее силу:

- Убийца… Убийца! Убийца!!!

Дар смотрел в зелёные глаза, не узнавая их хозяйку. Всегда такие тёплые и нежные, они были холодны, как сталь, потемневшие от злости и затопившего радужку зрачка; расслабленная хрупкая фигурка, пронзившая недавно две груди кинжалами; побелевшие тонкие губы, для него всегда горячие и пьянящие.

Крики окружающих пробили, наконец, панцирь, сковывающий его сознание, напугав до дрожи. Защитить! Спрятать своё сокровище ото всех! Не отдавать им свою невесту духа, ангела души и госпожу сердца!

Взгляд заметался в поисках путей к отступлению, а ладонь легла на рукоять Повелителя Стихий.

И вновь, как много раз до этого, тихий голос заставил всех умолкнуть:

- Лишь ангелам позволено судьбой

Дарить благословенья поцелуем.

И ангелам дозволено решать:

Убить, простить или забрать всё всуе.

Живите праведно и не творите зла,

Чтоб не увидеть ангела во гневе.

Или схлестнутся вместе Свет и Тьма,

И смерть позволит получить прощенье.

Говоря строчки всем известного стиха из Святого Писания, фоалинэ присела рядом с убитыми и, не подымая взгляд на окружающих, тщательно вытерла лезвия своих стилетов об одежду старейшин. На последних строчках она демонстративно громко вогнала кинжалы в ножны. Свет Дня и Тень Ночи как нельзя лучше подтверждали слова виэли.

- Я не убийца, я ангел. – У окружающих не нашлось обвинительных аргументов. А Рика, обведя всех взглядом, остановила его на маэлте. – Я выполнила свою часть уговора. Старых врагов у тебя нет, с новыми разбирайся сам. Забирай то, что по праву твоё, мой п… – она осеклась, переведя взгляд за спину юноше и видя там заплаканное личико принцессы Амины, – …маэлт.

Подняв ладонь к лицу Дарниэля, Элеонора ласково погладила его скулу и, с щемящей нежностью ухватив непокорную прядь волос, заправила её за острое ушко. Взгляд скользил по юноше, как будто пытаясь насмотреться вдоволь, а в следующий миг та, которую звали “невестой духа”, направилась к открытым дверям террасы.

Очнувшийся Дар кинулся следом.

- Стой! Куда ты?

- К звёздам, маэлт. Я не нужна Вам более.

Синеглазый ухватил за руку уходящую девушку, и ладонь наткнулась на что-то, скрытое широким рукавом кимоно.

- Что это? – не понял юноша, задрав рукав и увидев браслет на запястье.

- Неважно. Украшение. Пустите, маэлт.

- Ты моя фоалинэ, я не отпускаю тебя, – довольно грубо ответил Дар, продолжая рассматривать браслет девушки.

- Я больше не фоалинэ Вам, маэлт. Я читала законы и знаю, что трудно стать “невестой духа”, но легко перестать ею быть. Достаточно лишь желания одной из сторон.

- Я не отпускаю тебя. И не надо пудрить мне мозги. Ты не носишь украшения, что означает этот браслет?

- Ничего, пусти! Зачем я тебе теперь? Какую роль Вы уготовили мне, маэлт? Кем я буду в Вашей новой жизни? Охраной? Нянькой? Рабой? Кем? – дёргая рукой, попавшей в плен цепких пальцев, запальчиво отвечала Рика, не замечая, что перескакивает с “ты” на «Вы».

- Решим позже.

- Сейчас! Я не фоалинэ Вам, мне нет места в Империи! Пусти!

- Нет! Ты останешься со мной…

- Кем?! У тебя будет жена, я не буду второй в списке!

- Ты не будешь второй! Ты всегда будешь первой…

- Я не буду первой! – продолжала бушевать Рика, стоя на ступеньках и продолжая дёргать руку.

- Но тогда что тебе надо? – взбесился, наконец, Дар.

- Я не могу быть второй! Я не могу быть первой! – повторила бывшая фоалинэ. – Я могу быть лишь ЕДИНСТВЕННОЙ!

И только после этих слов маэлт заметил в зелёных глазах непролитые слёзы. Внутри что-то тренькнуло, разливаясь болью по телу, и он вспомнил…

Сидящую под цветущим деревом маму, вытирающую со своих щёк слёзы. Себя маленького, принесшего ей свой первый кулинарный шедевр в попытке порадовать. Глупый вопрос ребёнка: что же сделать для того, чтобы мама не плакала больше? И странную мамину фразу, запавшую в душу: «Лишь слёзы любимой женщины заставляют мужчину страдать».

Он перевёл взгляд за спину Элен, туда, где сидела предполагаемая будущая жена, принцесса Амина, лицо которой было залито слезами. Ничего. Лишь лёгкое отвращение. Вернул внимание к зелёным очам с непролитыми слезами. И вновь боль по телу. Комок в горле. Безудержное желание защитить, оградить от слёз, вернуть радость и сияние взору.

А со стороны все видели застывшего с нечитаемым выражением лица маэлта и дрожащую девушку, пытающуюся высвободить руку и удержать рвущуюся наружу истерику.

- Отпусти… – едва слышное, жалобное.

- Или что? – взыгравшее упрямство и нежелание признать очевидное.

- Или… – и короткий взгляд, как выстрел, прыгающий по лицам, просчитывающий последствия. – …НЕ ДАВАЙ МНЕ ВЫБОРА!!!

Звенящий крик нарушил тишину, заставил вздрогнуть.