Благо, с нами была моя няня. Неграмотная и необразованная, располневшая африканка, бывшая рабыня, она была очень доброй и мудрой сердцем и всегда поддерживала меня в самые трудные моменты. И даже теперь, когда я стала вампиром, она не испугалась и не отвернулась, не оттолкнула, как это сделал покойный жених, а лишь сочувствовала мне и жалела. Во время этого путешествия мы стали еще ближе, хотя, к моему стыду, я вынуждена была регулярно пить ее кровь.

Я просила Нэнси всегда держать при себе тот самый карандаш, на всякий случай, хотя с каждым разом все увереннее контролировала себя, и уже не теряла ощущение реальности, словно поверив в свои силы. Я даже могла, как прежде, дремать в дороге, положив голову на нянино мягкое плечо, не опасаясь, что, обезумев от жажды, наброшусь на нее.

К моему облегчению, примерно через пару недель Трою наскучили мой унылый вид и неразговорчивость, и он стал позволять мне охотиться ночью, естественно, под его присмотром. Надо отдать должное, он оказался неплохим учителем, хотя часто бывал нетерпелив. Он на примерах доходчиво объяснял, где и как лучше выследить и подстеречь жертву, что внушить, а чего стоит опасаться. Кузен рассказывал, как определить по реакции человека, что он употребляет вербену, как эффективнее избавиться от трупа, если возникнет такая необходимость, делился знаниями о наших особенностях и возможностях. В итоге я признала, что Дамианос оказался во всем прав, и если не злить Троя, то он хороший наставник и вполне заботливый кузен.

Стоял декабрь, темнело рано, да и погода часто портилась, так что иногда мне удавалось выходить и днем вместе с Нэнси, но, опять же, в сопровождении Троя. Постепенно я начала привыкать к нему, стараясь не вспоминать о плохом. Теперь он не казался мне таким уж чудовищем. Более того, он по мере сил старался обеспечить мне комфортные условия в дороге, а иногда мы с Нэнси даже посещали дамские магазины.

Надо сказать, мода на широкополые шляпы и перчатки, а также жакеты, пальто и закрытые платья в пол во многом облегчала мне жизнь. При необходимости, даже в ясный день я могла пройти несколько шагов от кареты до крыльца отеля или магазина, отделываясь лишь покраснением кожи и небольшим жжением, которое тут же проходило. А весной можно использовать и зонтик от солнца.

В Спрингфилд, штат Кентукки, мы прибыли к вечеру. Уютный отель оказался красиво украшен, пахло хвоей, а когда хозяин, вручив ключи от двух номеров, пригласил нас на поздний ужин, спохватившись, я поняла, что сегодня рождественский сочельник. Видно, совсем перестала следить за календарем. Нэнси попросила отпустить ее на ночное богослужение, а у меня настроение совсем упало. У всех людей сегодня чудесный праздник, а я оказалась проклятой.

- Мисс Мэри, может, и Вы со мной? - позвала добрая женщина.

- Мне бы очень хотелось, Нэнси, - вздохнула я, - но уж раз вампир не может без приглашения попасть в жилой дом, то, наверняка, в храм ему доступ закрыт.

- А вот и нет, - вмешался вошедший Трой. – В церковь Джиэнпэоло я захожу без проблем. Видно, проклятий моего братца для этого недостаточно, - хохотнул он. - Так что, пойдем все вместе, традиция, как-никак. Но предупреждаю сразу, я захожу первым. Если при входе, окунув пальцы в освященную воду, кивну, можешь смело поступать также. Если нет, просто сделай вид, что обмакнула руку.

- Значит, это правда, что святая вода для вампиров губительна? – я вспомнила то, о чем читала когда-то в книге сказок.

- Значит лишь то, что рьяный падре Джиэнпэоло добавлял в святую воду вербену, да и вообще везде, куда можно, - фыркнул Трой. - Чертов фанатик, он бы и клизмы ею делал, если бы таковая необходимость возникла. Как здесь - я не знаю, но должен быть готовым ко всему. Не хотелось бы, чтобы ты нас ненароком выдала.

К счастью, вода в чаше при входе в украшенную деревянную церковь не вызвала ожогов, и мы с Троем спокойно прошли и уселись на последней скамейке. Нэнси, чтобы не раздражать белых прихожан, смешалась с толпой чернокожих, стоящих у стены, как это было принято на Юге. Богослужение проходило очень красиво и торжественно, но на сердце у меня не было той радости, как прежде. Знакомые слова и мелодии псалмов и рождественских гимнов, навеяли далекие и сладостные воспоминания о детских годах, унося меня в прошлое.

Рождественский дух начинал витать в воздухе задолго до начала праздника, складываясь из приятных хлопот, нетерпеливого ожидания чуда и светлых надежд. Постепенно в него вплетался блеск начищенных бронзовых канделябров, запах свечей и еловых веточек, мишура ярких лент и звон колокольчиков. Я помнила это в мельчайших деталях, казалось, даже сейчас, через столько лет и испытаний, чувствую пряный запах свежеиспеченных няней булочек с корицей.

Словно сейчас ворвусь со смехом на кухню, закружусь вокруг охающей кухарки и мне непременно позволят съесть ароматную горячую выпечку, хотя еще и не время ужина. Впрочем, возможно, эти мысли были навеяны витающим в воздухе предрождественским возбуждением и особым запахом, выплывающим из окрестных домов, перемешивающимся и долетающим до моего обостренного вампирского обоняния.

Но каковыми бы не были мои воспоминания, ощущение светлого праздника исчезло. Я смотрела на радостные лица прихожан в нарядных одеждах и, казалось, между мною и ними пролегла незримая, но непреодолимая пропасть.

Мне больше нет смысла загадывать желание на первую звезду, как и нет надежды на его исполнение.

Имею ли право хотя бы молить о прощении, став монстром и столько раз нарушив важнейшую заповедь? Слышит ли господь молитвы таких, как я? Едва ли, ведь уже выходя после службы и оставив в кружке пожертвование, я так и не почувствовала ни облегчения, ни просветления в душе.

Вернувшись под утро домой, я подарила Нэнси пушистую кружевную шаль, которую с любовью вязала все эти дни. Трою я не приготовила никакого подарка, едва ли мы с ним их заслуживали, хотя и не смогла отказать няне, в свою очередь связавшей мне теплые чулки. Однако, у кузена, кажется, было иное мнение по этому поводу. Он сообщил, что днем в особняке мэра Спрингфилда состоится благотворительный рождественский бал и предложил мне пойти немного развлечься.

- Я дам тебе защиту на время, после праздника отдашь обратно, - заявил он, демонстрируя колечко с синим камушком, которое стянул с моей руки после обращения. - Пока я еще не настолько уверен в твоей преданности, чтобы мог оставить его тебе.

Балы и танцы я всегда очень любила, да и возможность, наконец, свободно выйти на солнце меня очень обрадовала.

- Но ведь это самое обычное кольцо, прежде оно принадлежало моей маме. Как же оно сможет меня спасти? - уточнила я.

- Есть пара ведьм, которые владеют нужными знаниями для этого заклинания. Когда-то меня познакомила с ними моя создательница. Они очень неохотно делают подобную защиту, да и с вампирами стараются не общаться. Их собственные собратья - другие ведьмы - за помощь кровопийцам со свету сживут, да и после покоя не дадут, как мне рассказывали. Поэтому лучше держать это в секрете. Не смей никогда никому говорить, что мы имеем защиту от солнца, это наше преимущество. Мне ведьмы кое-чем весьма обязаны, поэтому не отказали, - поделился кузен. – Но худо будет, если слухи поползут.

Надеюсь, что Трой никогда не узнает, что я уже успела поделиться этим с Дамианосом, или в первую очередь несдобровать именно мне.

Через несколько часов, красиво уложив волосы и облачившись в светло-серебристое бальное платье с глубоким декольте, расшитое цветами серебряной канителью, я получила, наконец, мамино колечко. Осторожно протянув руку к солнцу, заглянувшему в отвешенное окно, убедилась, что теперь оно действительно не обжигает. Как же замечательно! Однако кузен решил этим не ограничиваться. Он достал из своего саквояжа довольно большую бархатную коробочку и, улыбаясь, подарил ее мне. Это оказался гарнитур из гранатового колье и такого же браслета. Украшения оказались изысканными и прекрасно подходили к платью, да и подарок не из дешевых, хоть и неожиданный, я должна испытывать благодарность, но меня почему-то это не обрадовало, словно мешало какое-то нехорошее предчувствие.