В моей руке лежит маленькая коробочка синего цвета, резинка, которой обмотана коробочка, и записка. Я открываю всё это и вижу умопомрачительные серьги.

— О боже, какая красота! — восхищается Мила, и ко мне подходит почти вся группа, кроме Софи и Мари – их как всегда нет на перемене в аудитории.

— От кого это? — интересуется она, показывая пальцем на мои серёжки. Они в виде круга, и этот круг обрамляют огромное количество сапфиров. Красота неописуемая.

— Не поверите. От Дэвина. Он помог мне не упасть и издевался над моей кожей минуту. Это я потом расскажу, — я беру в руки записку и начинаю читать: «Я попросил своего старшего брата поставить тебе подножку. Я очень давно хотел тебя поймать и держать тебя в своих руках, но ты не падала. Как будто назло мне! Жду сегодня после восьмого урока в актовом зале. Надеюсь, тебе понравятся серьги. Сестра выбирала! С днём рождения!»

— О Боже, прав был мистер Диаз, — на этих словах заходит мисс Белгольц в бордовом костюме, а за ней – Софи.

— Вот поэтому-то... — девушка не договаривает и обращает внимание на меня. — А да, мисс Белгольц, я хотела…

— НЕТ! Софи, нет! — кричат некоторые, и подруга в ужасе поворачивается на нас.

— Судьба проснулась! — улыбается Мила, отбирает у меня записку и отдаёт Софи.

— Софи, что ты хотела? — интересуется учитель.

— А? Нет, ничего, уже всё хорошо, дай посмотреть! — отмахивается она, обратившись сначала к учительнице, а потом ко мне. Я отдаю серьги ей, а потом подходит учительница.

— Какая красота, кто подарил и кому? — докучает она.

— Сам Дэвин Албертон, Эмме, у неё сегодня день рождения, — восхищается подруга и показывает записку.

— Вот кому-то везёт! — протягивает Тина и садится на место.

— Зависть — грех, а тебя поздравляю! — улыбается учительница и уходит.

— Ну, и как ты теперь будешь отшивать Эда? — интересуется Мила, садясь рядом со мной.

— Не знаю, я в предвкушении того, что будет! — говорю я, показывая на записку. Так непривычно это чувство ожидания счастья.

— Рассказывай, что он там делал с твоей кожей! — просит Мила, и я начинаю улыбаться.

— Ну ладно, слушай! — и тут начинается. Нас долго не могут заткнуть, и, в конце концов, мы выходим из класса, и в холле я продолжаю.

====== Глава 4. Эмма. ======

Я хочу быть с тобой каждую секунду, но нам нельзя быть вместе

Четыре урока прошли, как на иголках, заканчивался восьмой. Мне не терпелось пойти в актовый зал.

— Коулман! — кричит учительница математики. — Коулман, хватит мечтать, выходи к доске! — вызывает мисс Кравец. Это самый злой терминатор в юбке, которого я только видела! Даже моя школьная учительница не сравнится с ней.

— Да, простите, – говорю я и встаю, поправив платье.

За ответ у доски я получила три, так как написала всё неправильно и почти под диктовку учителя. А я на большее и не тяну. У меня везде четыре-пять, кроме математики. Больше всего мне нравится литература, обожаю, это моя страсть. Мне всегда было интересно, как так можно описывать чувства героев, и вообще так, чтобы затронуть сердца людей. Так описывать, чтобы заставить читателей чувствовать что-то, будь то радость или боль. И это просто волшебство!

Ну, вот, урок закончился, многие уже убежали в раздевалку, и только одна Мила ждала меня.

— Ты как домой приедешь, обязательно расскажи, чем закончится ваша встреча! — просит она, пока я собираю свою чёрную сумку.

— Хорошо, мне уже не терпится, пошли, — говорю я, и мы направились в сторону лестницы, стуча каблуками.

Я думала, вечность пройдёт, пока спущусь с третьего этажа на первый и перейду три коридора, чтобы оказаться в актовом зале. На таких каблуках только и ходить… Блин, бесят. Нет, не могу больше. Дойдя до ковровой дорожки в коридоре первого этажа, я сняла каблуки и пошла босиком, держа туфли в руке. На мне уже были серьги, которые подарил Дэвин.

Попрощавшись с Эдом около столовой, я поднялась наверх и увидела, что дверь открыта, а за ней – темнота. Зайдя туда, я увидела, что около сцены горят девять свечей, из них две — на столе. О Боже, романтический ужин в актовом зале!

— Это противозаконно! Нас же застукают! — воскликнула я, когда увидела сидящего на стуле Дэвина в рубашке, пиджаке и в джинсах. Он переоделся, но когда? И зачем?

— Ну и пусть, мне всё равно, я должен был это сделать! — говорит он и подходит ко мне вплотную.

Боже, в этих сумерках, в помещении и в этом костюме он такой эротичный. Почему я такая примитивная и повелась на такое? Я пробежалась взглядом по Дэвину. Его белая рубашка и пиджак были очень чистыми, он как будто только что из химчистки их забрал. Рубашка свободно располагается на теле, от неё исходит пьянящий запах парфюма. Джинсы ему явно всё обтягивали, и вообще, нельзя носить такие джинсы, у него же там всё видно! Надеюсь, их он тоже переодел. Я не помню, в чём он был, но точно не в костюме.

— Как я тебе? — спрашивает блондин с улыбкой. Я показываю палец вверх и киваю.

— Шикарно! — оцениваю я, и смотрю на довольного блондина.

— Подхожу? — спрашивает он и приблизился ко мне. Я оторвалась от него и отошла на два шага назад.

— Албертон, я так и знала, что тебе только это и надо! — возникаю я и, взяв сумку, уже собираюсь уходить, но он хватает меня за локоть и останавливает.

— Ну, подожди, не уходи. Я не то хотел сказать. Просто ты так смотрела на меня и в сентябре, и сегодня. Я почувствовал, что могу упустить тебя, если позволю дальше встречаться с этим Эдом. Господи, Эмма, ты же не любишь его, признай! — просит он, и в его глазах виден страх.

— Он мне нравится как парень, — говорю я немного тихо и вырываю руку из руки Дэвина. Взяв сумку, которую он положил на кресло, пячусь назад, но вижу, как парень, подняв голову, смотрит на меня.

— Нет! Я докажу тебе, что ты любишь меня! — строго говорит Дэвин и подходит ко мне. Он остановился, когда его рука оказалась у меня в волосах, и он отодвинул их.

— Ты надела мой подарок, это первое доказательство! — говорит он. — А вот второе! — добавляет он, и я почувствовала его губы на своих, между нами пробежал электрический разряд, у меня не было совершенно никакого выбора, кроме как ответить на его поцелуй. Поменяв положение наших голов, я бросила сумку и обвила его шею своими руками.

Албертон прикусывает мне губу, я чувствую, как его язык оказался внутри и начал ласкать меня. Боже, это так сладко, так долгожданно и так порочно. Когда я с ним, чувствую, как будто мы одни в этом мире и больше никого нет, только я и он, как это было в раздевалке, в той толкучке. Он меняет положение своей головы и трётся об мой нос своим, но я перемещаю свои руки: залезаю под пиджак и обхватываю его торс, притянув его к себе. Дэвин отстраняется от меня и, тяжело дыша, говорит:

— Я хочу быть с тобой каждую секунду, но нам нельзя быть вместе, — произносит он, и я уставилась на него, не понимая ничего.

— Почему нам нельзя быть вместе? — серьёзно, я не понимаю, в чём дело.

— Тебе сказать? — тихо спрашивает Албертон.

— Скажи, я хочу знать правду. — говорю я, подойдя к нему ближе.

— Рядом с тобой я теряю над собой контроль! Но без тебя мне очень плохо, и ты видела это сегодня утром. Я не могу видеть вас вместе, мне невыносимо больно! — отвечает он с горечью на лице. Боже, что я наделала. Мне никогда не было так стыдно! Не думала, что, поступив в колледж, я стану о чём-то так сильно жалеть.

— Я и не прошу держать себя под контролем! Дэвин, я не люблю его и никогда не любила. Ты украл моё сердце, когда поймал меня в первый день. Сказать, что люблю тебя, не могу, так как я не знаю тебя, и ты меня. Но вижу, ты знаешь про число девять и про белые розы! — я вижу одну белую розу в вазе с водой. — Но ты понятия не имеешь, почему я люблю это, а про тебя я знаю, что ты опасно привлекателен и играешь в музыкальной группе. Я хочу знать всю правду. Хочу всё о тебе знать!

Тут на мой телефон пришла смс-ка. Я достала его и нажала на сообщение.