Возложенная на плечи ответственность давила, уничтожала последние искры веселья, оставляя лишь мрачную сосредоточенность. Это слишком важная задача, чтобы относиться к ней легкомысленно. Ведьма может причинить немало зла, принести с собой смерть и разруху. В прошлый раз мальчик уже развесил уши, поверил в россказни одной своей знакомой, и что из этого вышло? Не будет больше такого! Он найдет эту чертову ведьму, выкурит из норы, в которую она забилась в страхе быть обнаруженной, и больше никто не потревожит мирных жителей Теребинтии. Никто не станет причиной гибели невинных людей! Справедливый король Нарнии это обеспечит.
Однако огонь, что горел в его сердце, заметно утихал, когда Эдмунд возвращался в промозглый, черный лес. Его атмосфера давила, невероятно угнетала. В тихой, покинутой живыми существами чаще оживали страхи, с которыми мальчик упорно боролся. Прошлое не должно помешать ему выполнить свой долг, призраки не одолеют его, не поработят! Потому никто из спутников короля не знал, как лихорадочно у того начинает биться сердце, стоит им углубиться в лес, какой страх вызывает малейший шорох и сколько сил требуется, чтобы не дать фобиям одержать над ним победу. Вплоть до возвращения в замок Освальда Эдмунд пребывал в невероятном напряжении, держа себя в руках. Он напоминал натянутую до предела струну, еще чуть-чуть – и она со звоном лопнет. Край был уже близок, но только упрямство и гордость не позволяли мальчику сорваться. Про себя он повторял, что все в порядке, что Джадис мертва и больше никогда не вернется, а ее последовательниц он поймает и казнит. Последняя память о ней сотрется, и тогда младший король сможет вернуться в Нарнию. Светлый золотой Кэр-Параваль поможет забыть серую Теребинтию, точно страшный сон, кошмар, вдруг ставший явью… Нужно только довести дело до конца. И Эдмунд, утешаясь этой мыслью, раз за разом уходил в лес. Когда на краю зрения мелькало белое платье, он не оборачивался и не отвлекался от своего занятия. Когда холодный ветер играючи касался лица, подобно знакомой ладони проводя по щеке, он вздрагивал, но ничем не выдавал своей тревоги. Когда в шуме вьюги звучал ненавистный голос, отчаянно хотелось зажать уши, но король не делал этого, иначе бы не мог продолжать разговор с Маркусом. Он был слишком горд для того, чтобы показывать свою слабость посторонним.
- А что значит «ведьмин круг»? – не выдержал Эдмунд. На плече не было преданного Меара. Филин исполнял другое поручение короля, пока тот был в отъезде. Местным мальчик по-прежнему не доверял и важные вопросы поручал только своим слугам. Разве что Маркус, приближенный Освальда и опытный воитель, часто сопровождал его в вылазках. Как, например, сейчас.
- Это место, отмечающее рост ведьмы, ее развитие, - ответил мужчина, понукая коня. Эдмунд крепче сжал поводья, впиваясь в ладони ногтями. Ощущение чужого, враждебного взгляда, устремленного в спину, все крепчало. Желание обернуться искушало, но в то же время и пугало, ведь король понимал, что увидит там тень, чужим глазам недоступную. Это только усугубит его тревогу и страх. Вечный страх, в котором он жил в Теребинтии, источник ужаса и злости на самого себя. – По нему можно узнать и силу колдуньи, и ее потенциал.
- Неужели этот след настолько четок? – спросил мальчик с сомнением. Маркус усмехнулся, из-за чего шрамы на его лице дрогнули, изогнулись. Зрелище было, мягко говоря, пугающим. Порой хотелось спросить, что же случилось с мужчиной, но об уродстве лишний раз не напоминают, это даже нетактичный Эдмунд понимал. Его же не тыкали носом в его предательство на каждом углу, верно?.. Освальд делал это через раз, за что ему огромное человеческое спасибо!
- А Вы сами посмотрите, Ваше Величество, - ответил воин и отодвинул ветки деревьев, скрывающих от взора небольшую поляну. Эдмунд с опаской выглянул туда и остолбенел. Картина, открывшаяся глазам, одновременно и повергала в ужас, и завораживала. Из-за холода листва в пышных кронах деревьев почернела, съежилась. Та же печальная участь постигла и траву, поникшую, потемневшую из-за мороза. Но даже такая, она сохраняла тень жизни. Глядя на нее, понимаешь, что когда-то зеленые, свежие стебли тянулись к солнцу и теплу. Поляна же предстала королю Нарнии мертвой. Это не была тишина, временно окутавшая лес из-за зимы, которую рано или поздно разрушит весна. С ее приходом снова запоют птицы, застрекочут насекомые. Всюду, но не здесь, не в месте, где из травы, из самой земли высосали всю жизненную силу, оставив лишь пустую, мертвую оболочку… Эдмунд с удивлением отметил, что воздух здесь невероятно свеж. Даже угадывался аромат цветов, чуть сладкий и смутно знакомый… Поднырнув под ветку и выйдя на поляну, мальчик застыл, как вкопанный.
Выжженная, убитая трава и впрямь образовывала идеальный круг, в центре которого стояло дерево, тонкое, кособокое, но зато какое! В самый разгар жестокой зимы посреди поляны цвела яблоня, да так, что ее аромат дурманил голову. Ни ветер, ни мороз не были ей страшны, точно какая-то таинственная сила, породившая дитя весны, охраняла его от посягательств холода. Все ветки словно были покрыты благоухающим, чистейшим снегом, невинным, нежным и прекрасным. Это слабое деревце, средоточие жизни, стоящее посреди черного, мертвого круга завораживало… И приводило в ужас. Теперь Эдмунд понял, почему подобные места назвали «ведьминым кругом». Их невозможно было ни с чем спутать! И словами описать тесное соседство жизни и смерти на поляне также было невозможно…
- Впечатляет, не правда ли? – Маркус явно не впервые видел подобное. Мальчик кивнул, с трудом проглатывая комок. Когда мужчина подошел к дереву и коснулся тонкой ветки, усыпанной цветами, Эдмунд едва не вскрикнул. Ему вдруг показалось, что произойдет нечто ужасное, если задеть эту чуждую зиме, неестественную красоту. Король сделал шаг, отчего мертвые травяные стебли под ним громко хрустнули. Воин заметил его порыв и покачал спокойно головой. – Нет, на яблоне нет проклятья. Это просто дерево, пусть и пробужденное ведьмой ото сна… Сильна тварь, ох сильна. Но не опытна, что нам на руку.
- Как ты это понял? – спросил Эдмунд, осторожно заходя в центр круга. Воины, что странно, не осмелились вступать за его границы, так и стоя по периметру. Только Маркус и нарнийский правитель были достаточно храбры, чтобы вторгнуться на территорию ведьмы. Правда, мальчику это стоило немалых трудов. Сердце умоляло уйти отсюда поскорей и вообще покинуть Теребинтию. Вскрытые трудами Освальда раны от Джадис ныли, истекали кровью, подпитывая этим страх и панику. Лишь усилием воли король заставил себя перешагнуть через черту, приблизиться к яблоне и вдохнуть ее неповторимый, чистый и сладкий аромат. Аромат, один из вестников света и добра, но призванный в этот мир злом и черной магией.
- Цветов много, да и не увядают они уже дней пять. Много энергии ведьма отдала, но видите, сил не рассчитала, - мужчина присел и указал на багровые разводы на стволе деревца. Эдмунд с отвращением понял, что это засохшая кровь. О том, чья она, он боялся даже подумать, но как оказалось, он слишком много себе вообразил. Маркус провел по шершавой коре пальцами и добавил: - Вымотала себя до полного изнеможения и невольно начала силу из леса тянуть. По радиусу круга можно прикинуть, какой у нее резерв…
- И какой же?
- Большой, - вздохнул воин и встал. – Только опыта не хватает. Это единственное, что нас пока спасает. Силы рассчитывать не умеет, забор извне контролировать не способна… В наших интересах найти ее, пока она не научилась этим тонкостям. Хотя это занимает года, так что времени у нас в запасе много.
- Странно, я не думал, что темное колдовство может быть… Таким, - произнес мрачно мальчик, осторожно касаясь хрупких, маленьких цветов. Их лепестки были такими нежными на ощупь, и не скажешь, что они порождены страшным колдовством! Если не обращать внимания на высосанный, безжизненный круг под ногами, то цветущая яблоня в зимнем лесу может показаться чудом. Разумеется, обманчивым.
- В чем сила ведьмы заключается? В соединении с природой. Она отдает свою силу, чтобы видоизменять лес… И ценит его больше обычных людей, - произнес серьезно Маркус. Эдмунд внимательно слушал его, знатока местной нечисти. – Пока ведьма молода, сил у нее много, но умения не хватает. Каждое применение магии выматывает колдунью, делает ее слабее и больнее. Оттого физически они слабы. Когда ее мастерство достигает больших высот, тварь уже не способна обеспечивать волшбу своими силами, а хочется ведь, привыкла. И вот тогда по деревням начинает гулять смерть. Пропадают люди, невовремя забредшие в чащу, и уже их жизни служат «топливом» для колдуньи. А есть ли желание остановиться, коли с тебя не взимается больше плата? Когда разменной монетой становятся другие?
