- Так если бы хотелось, то сразу можно было бы ответить согласием! – воскликнула Люси искренне. – Ведь так, Сьюзен?
Девушка кивнула, пряча глаза. Сестра удивительным образом сама отвечала на все вопросы, избавляя ее от необходимости открывать рот. Люси же с облегчением отвлеклась от вышивки, которую старшая правительница сразу перетащила к себе на колени, и продолжила:
- Замуж нужно выходить за того, кого любишь! Как же иначе?
- Кабы все в жизни было так просто, Лу… – вздохнул Питер. – Найти такого человека непросто. На это могут уйти годы.
- Но это ведь не значит, что нужно перестать искать, - возразил Эдмунд, не сводя глаз с доски. Верховный король усмехнулся.
- Ты лучше не отвлекайся, а то ведь проиграешь. Помнишь, на что мы с тобой поспорили?
- Как же забыть! Я не хочу драить стойло твоего коня, так что не мечтай! – отрезал младший король, снова выпадая из беседы. Братья часто ставили на кон безобидные желания, чтобы играть с большим азартом. Пока участь покопаться в навозе чужого скакуна светила Эдмунду, а не Питеру.
- Иногда кажется, что вот оно, то самое… И после оказывается, что ты обманывался и чувство было мимолетным. А что бы было, кабы в забытье ты связал свою жизнь с другим человеком? Какие последствия имела бы эта неосторожность? – заметил грустно государь Нарнии. Сьюзен проницательно посмотрела на него, немного погрустневшего. После загорелой служанки родом с Одиноких островов Верховный король так и не завязал ни с кем отношений. Наверняка он много думал о своем опыте, чтобы избежать таких ошибок в будущем…
- Но ведь ты поймешь, если встретишь настоящую любовь! – уверенность Люси ничто не могло поколебать. – Сердце забьется в груди точно птица, и не будет место сомнениям.
- Понятно, кто из библиотеки тащил любовные стихи, - усмехнулся Эдмунд. Юной королеве, самой младшей из них, уж точно не выпадала еще в жизни романтика, и негде ей было почерпнуть столь возвышенных знаний, кроме как в древних сказках. – То-то я часто замечал пустые полки…
- Видно, ты тоже в них заглядывал, раз знаешь, где эти полки расположены! – фыркнула Люси. Питер рассмеялся.
- Что, уела она тебя?
- Уела, - согласился Эдмунд. – И эта участь тебе грозит, Пит, если будешь больше болтать, чем думать.
Верховный король тут же развернулся к нему лицом, уставился на шахматную доску. Что-то ему подсказывало, что брат опять задумал неладное, а чистить стойло Филлипа Питеру также не хотелось. Пока ребята молчали, Люси вновь обратилась к Сьюзен, которая за работой прятала смущение:
- Скажи, ты любишь того маркиза?
Девушка прислушалась к своему сердцу, воскресила в памяти лицо жениха. Должно же быть что-то… Что именно? Сьюзен не знала, но не ощутила ровным счетом ничего. Стук в груди был по-прежнему ровным и спокойным, а кровь к щекам приливала от неловкости. Родные так беспечно говорили на тему, которая смутно тревожила королеву, но чем, та не могла никак понять.
- Нет? – Люси правильно истолковала молчание сестры. – Ну вот видишь! Значит, это не то! И как можно выйти замуж за нелюбимого человека?
Сьюзен грустно посмотрела на наивную девочку. Конечно, никто кроме нее самой не определит будущего супруга, это право Питер отдал ей, хотя руки сестры просили именно у государя. Однако тут многое решает и политика. Старшая королева, как и Верховный правитель, может помочь Нарнии заключить прочный союз, и об этом не следует забывать, делая выбор. Для Люси все было так просто и немудрено, что Сьюзен ей невольно завидовала. Ее чистоте и незамутненности, той легкости и простодушию, с которыми девочка относилась к жизни.
- Не переживай! Ты обязательно встретишь того, о ком мечтала, уж тебе-то об этом не нужно волноваться! – заверила ее Люси. – Столько кандидатов. Уверена, маркиз был только первый!
Сьюзен осеклась. Чем-то слова сестры ее задели, зацепили тонкую струну в душе, и та завибрировала, причиняя неудобство и смутную тревогу, которые она выместила на Эдмунде, так невовремя вклинившегося в разговор.
- Согласен. Ты сразу все поймешь, - сказал негромко младший брат.
- Ой, тебе-то откуда это знать? – фыркнула девушка, отгоняя пугающие мысли прочь. Эдмунд поджал губы и промолчал, устремив взгляд на доску. То, что он там обнаружил, его совсем не порадовало. Гостиную наполнили судорожные охи и ахи, а также праведное возмущение. Эдмунд терпеть не мог проигрывать, даже старшему брату, который скрестил на груди руки и любовался, как младший король смиряется с тем, что ему придется в ближайшее время поработать в конюшне. Слово короля – не пустой звук! Их оживленный разговор служил своеобразным фоном, вошедшим уже в привычку, ибо без него тишина действовала на нервы. Сьюзен улыбнулась краешком рта, когда Люси повторила убежденно, что старшая королева станет первой птицей, что вылетит из гнезда. Та только рассмеялась в ответ и позволила беззаботной болтовне увлечь себя. Перепалка братьев прогнала липкие мысли, оставляющие на сердце след, и развеселила…
Только вот пришло время возвращаться к себе. Оставшись в одиночестве, Сьюзен глубоко вздохнула. Родные прогоняли странную тоску, что поселилась там с вроде бы невинными словами Люси, и теперь она усилилась в несколько раз, словно мстя за долгое молчание. Девушка накинула на плечи теплый плащ и вышла на балкон. В лицо ударил морозный воздух. Ветер отбросил ее длинные волосы назад, за спину, и ворвался в комнату. По коже побежали мурашки, и Сьюзен поежилась, однако уходить обратно в тепло не хотелось.
Она не любила маркиза, воспылавшего к ней чувством настолько сильным, что оно толкнуло его на сватовство. И, что королеву более всего тревожило, так же пусто было внутри при воспоминании о любом из ее воздыхателей. Сьюзен представляла лицо каждого из них и тщетно искала в себе душевный отклик, о котором говорила сестра. Нет, сердце не начинало трепетать, колотиться и рваться наружу, будто не было там никого… Может, так оно и было?
Как же так вышло? У нее, золотой королевы Нарнии, столько ухажеров! Где бы она ни появилась, к ней приковывается множество восхищенных взглядов, а в душе пусто. Никто так и не захватил ее, не очаровал. Сьюзен даже вспомнила Рабадаша, которого знала лучше других, но ничего. Пустота, которая ее убивала. Где же тот жар, о котором с таким огнем в глазах говорила Лу? Где мурашки, бегущие по коже, и все остальные атрибуты волшебного чувства? Почему все, что представляла себе девушка, отсутствует?
«Потому что рано», - сказала себе Сьюзен, глубоко вдыхая морозный воздух, чтобы тот заполнил пустоту в ее сердце. Вон сколько у нее кандидатов на роль супруга! Ни у кого более нет такого богатого выбора. Она просто еще не готова и не хочет замуж. Ни за кого, ибо не ощущает себя в должной мере ответственной… И попросту созревшей для такого шага. Обязательно наступит такой момент, и девушка первой пойдет под венец. Кто же, как не она, мечта всех заграничных принцев и королей? Все успеется, просто время еще не настало.
Посланники Гальмы уехали ни с чем.
***
Эдмунд проделывал путь в Теребинтию уже столько раз, что выучил его наизусть. Начал замечать смену пейзажа по мере приближения к северному острову, хотя на деле ничего в нем не менялось. То же серое море, уходящее к ровному горизонту и сливающееся с закрытыми тучами небом. Холодный зимний ветер сносил мелкие снежинки в сторону, и те запутывались в черных волосах короля, что стоял на палубе и смотрел на унылый горизонт.
Онур, как и прежде, сопровождал его в каждом путешествии. Опытному моряку, занимавшему на Рассвете должность помощника капитана, предлагали повышение. Питер хотел назначить его капитаном одного из новых кораблей, однако парень отказался. Это было безумно лестно – ему, сыну бедного лекаря, стать главным на судне нарнийского флота! – однако новая должность не позволила бы ему держаться рядом с младшим королем. Капитан не должен покидать свой корабль и сходить на сушу… И Онур без особых на то сожалений отказался от повышения, предпочел остаться спутником Эдмунда Справедливого в его плаваниях, которые за последний год так участились. Он был хранителем его тайн, одним из немногих, кто был посвящен в его секреты. Большего доверия удостоился только бессменный Меар, но с филином у короля была особая связь, не только как со слугой, но и с другом. Онур надеялся, что и его Эдмунд считает таковым.
