Билл узнал сражающихся, несмотря на то, что они мельтешили с сумасшедшей скоростью. Их тела превращались в две сплошные полосы, невнятные и расплывчатые, они налетали друг на друга, расцепляясь и сцепляясь снова. Билл разглядел красную шевелюру Дарии, ее кожистые крылья, которые невозможно было спутать ни с чьими другим, узнал противную лоснящуюся шкуру Дахила.

Демон изменился до неузнаваемости, но все же некоторые его черты оставались прежними. Сейчас исчадие казалось огромными в размерах, у него за спиной хлопали колоссальные крылья, раза в два больше, чем у любого самого крупного Ангела. Зубы его с диким лязганьем защелкивались на коже у Фурии, а отвратительная слюна капала с клыков твари при каждом броске. Черты его уже не напоминали кошачьи даже отдаленно. Он был похож на гигантского летающего шакала, шерсть его дыбилась на загривке, и он, ревя и царапаясь, налетал на рыжеволосую Демоницу, которая тоже выглядела теперь не совсем привычно: кожа на ее руках покрылась черной чешуей, ее шея, все открытые части тела стали совершенно черными, как у дракона.

Девушка вскрикнула от боли и продолжала проворно уворачиваться от его ударов. В руке ее сверкнуло лезвие кинжала. Отлетая то вправо, то влево от взбесившегося Дахила, Дария набрасывалась на него и доставала его шкуру этим самым кинжалом. Он отбивал ее атаки с легкостью, словно ему приходилось сражаться с невесомым перышком или пылинкой. Ангелы приготовились ринуться в бой. Обернувшись, Билл крикнул им:

— Девушку не трогать! Она не враг!

Дахил и Дария так и повисли в воздухе, повернув головы на его крик. Казалось, до этого они не замечали, что за ними наблюдает сотня внимательных Стражей Света. Пасть Дахила была открыта для того, чтобы сомкнуться на запястье девушки, колено Фурии было занесено так, чтобы наподдать твари в солнечное сплетение и отпихнуть его тем самым от себя хотя бы на пару сантиметров. Брови Дарии изогнулись от удивления и представшего перед ней зрелища. Даже в такой ситуации она сумела улыбнуться — Ангелы, больше сотни, парили в воздухе за спиной Билла, светлые, как огромные белоснежные птицы, радикально контрастирующие с чернотой непроглядной ночи. Сам Вильгельм завис впереди них и выглядел таким решительным, что становилось не по себе.

Дария никогда не сомневалась, что он прилетит, что он взроет землю и прокопается в Ад прямо так, лишь бы только спасти то, что так ему дорого. Она в этом просто не сомневалась.

— Наконец-то, твою мать! — ее усмешка выглядела напряженной. — Я уж решила, мне крышка. Никогда не думала, что скажу это при виде Ангелов, но... я так рада вам!

Дахил в это время опомнился от ступора. Он совершенно обезумел от гнева. Взгляд его упал на вполне себе живого Билла.

— Ты жив? Ах ты тварь, Светлых на нас навела?! На своих?! — эти слова были адресованы уже Дарии. Дахил взревел и метнулся к ней прежде, чем Вильгельм успел понять, что происходит. Та немного отвлеклась и потеряла драгоценные секунды. Пасть Демона вдруг полыхнула огнем, накрывая Фурию с ног до головы. Миг — и язык пламени слизнул ее, полностью скрывая хрупкую фигурку из вида.

Ангелы ослепли от такой яркости на несколько секунд и просто потеряли зрение, и только Билл, вовремя прикрывший веки, успел заметить падающую точку. Дария резко теряла высоту, заваливаясь, как в замедленной съемке. Она летела прямо в черный провал крыши.

Темноволосый Хранитель рванул в ту сторону, вовремя подхватив девушку на руки и ввалившись в хижину вместе с ней. Они шумно покатились по полу, кашляя от пыли. Ангелы наверху немо надвигались на ощетинившегося Демона. Дахил взревел. Его страшный рык, как гром, грянул на весь Ад. За его спиной из мрака ночи немедленно начали появляться точки — зеленые, желтые, красные. В общей сложности их было довольно много, и Рафаэль, с трудом всматриваясь в эту темноту, понял, что это за огоньки. Глаза Демонов — жуткие, полыхающие ненавистью и налитые кровью приближались, двигаясь в их направлении. Он обернулся назад.

— Мечи наготове! На нас сейчас нападут!

Темные тени наступали. С хрипами, рычанием, они жуткой массой плыли в сторону единственного светлого пятнышка, которое разительно выделялось во мраке — кучки из сотни Ангелов, готовых отражать нападение. Рафаэль примерно пересчитал их глазами — их было не очень много, всего около тридцати, и никакой гарантии, что за ними не придут и другие. Висящий за его спиной Габриэль переглянулся с ним, будто читая его мысли. Демоны становились все ближе. Дахил, висящий на переднем плане, рявкнул что-то на незнакомом языке. Клыки его блеснули во мраке ночи. Он стремительно ринулся вперед, прямо на кучку Светлокрылых воинов.

— В атаку! — звонким голосом воззвал Рафаэль и тоже метнулся вперед.

Билл слышал эти крики из помещения, в котором оказался. Среди шума крыльев и звона клинков он различал визги Дахила, отбивающегося от сотни Ангелов. Демон плевался огнем направо и налево, рвал когтями, но, судя по звукам, воины Света не давались так просто. Звук их оружия, вгрызающегося в тела Демонов, доносился сквозь провалы в крыше.

Билл не переживал за своих собратьев, во-первых, потому, что они были закаленные воины, прекрасно умеющие обращаться с оружием. Такие вот личности типа Рафаэля в любом случае подыхают последними. А во-вторых, потому, что у него была еще одна забота.

— Дария! — он потряс девушку за плечи, осторожно укладывая ее на пол.

Ответа не последовало. Она была без сознания, смуглая кожа покрыта сильнейшими ожогами, концы волос и бровей опалены. Ее привычные черты уже вернулись, но не до конца. Дахил сильно повредил ее. От его атаки страшными ранами покрылось примерно восемьдесят процентов ее тела, голова девушки безжизненно откинулась назад, а зубы были плотно сжаты. Лицо Дарии исказила гримаса страшной боли.

— Вот черт. Дария, только не ты. Только не так! — Билл склонился над ней.

Даже ее дыхания не было слышно, просто абсолютная тишина, нарушаемая лишь звуками страшной перепалки, которая просматривалась в прорехи в крыше, если высоко поднять голову. Какое-то тело грузно обрушилось на оставшиеся куски дерева и прокатилось вдоль всей поверхности, громко шипя по мере своего падения. Стены домика ходили ходуном.

Вильгельм осторожно подхватил подругу под руки и подтащил к стене, усадив прямо. Она не могла умереть так легко, ведь ее энергии могло бы хватить на то, чтобы питать круглосуточно целый земной город без перебоев с электричеством. Единственное, что лампочки при этом могли бы лопнуть и забрызгать все вокруг ядом, но то уже мелкие подробности.

Билл отвел ее волосы со лба, стараясь ничем не причинить ей боли. Дария была холодна, как чертов айсберг. Юный Хранитель поднес руку к ее губам и выдохнул от облегчения: ее дыхание, как легкое дуновение ветерка, коснулось его пальцев. Такое вряд ли могло пошевелить и перышко, но все равно — она была жива!

— Черт, не надо так меня пугать! — все так же прижимая руку к ее лбу, к ее щекам, Вильгельм наделся хоть как-то привести ее в чувство.

Пока Дария не отзывалась. Сознание временно покинуло ее тело, Билл принялся лихорадочно соображать. Он не был силен в том, как обращаться с Демонами и что вообще делать в таких случаях. Ей срочно требовалась помощь, только где найти ее тут? Вокруг не обнаружилось ничего, даже воды. Билл развернулся, вглядываясь в темноту, чтобы рассмотреть место, в которое он попал. Хижина выглядела совершенно темной и пустой — ни мебели, ни света, чтобы хоть что-то разглядеть, лишь невнятная форма возвышается посередине. Юный Хранитель с трудом различил какой-то стул, с которого свисала бесформенная фигура. А затем...

Осознание вдруг резко ударило Ангела в лицо.

Сердце Билла со свистом ухнуло вниз, бесконечно летя и летя в черную пропасть, и рассыпалось черным пеплом, окрашивающим все внутренности Ангела в цвет неба Ада. Вильгельм как-то сразу охватил взглядом все: истерзанное тело, безжизненно свешивающуюся голову, безвольно заваленную на бок фигуру. Кровь, всюду и везде, на стенах, на стуле, под стулом, рваные раны, сшитый суровыми нитками рот. И закрытые глаза. Сотни лет и сотни жизней пролетели перед ним, пролетело все то время в Раю, что он жил и понятия не имел, что где-то в этом мире существуют глаза цвета крепкого чая, которые могли смотреть с хитрым прищуром, но так тепло и по-доброму. Пролетели все моменты его жизни, где он еще не знал, что существует тот смех и улыбка, ради которых стоит пролететь весь Ад и Рай, а если понадобится и прочие миры, перевернув вверх дном все, что есть на пути.