«Ты хотел добра для своего Башкортостана и для всего Советского Союза. Имеешь полное право воспользоваться плодами своих трудов и своей решительности. Не сомневаюсь, ты сможешь решить проблему по эвакуации сюда членов своей семьи и других близких тебе людей. Добро пожаловать в СССР, дорогой товарищ Акбашев!» - так пафосно завершалось послание Большеусого.

Но сам Иосиф Виссарионович, видать, сомневался в возможность приращения населения СССР еще на одну единицу - в виде господина-товарища Акбашева. Так как в сейфе нашелся тяжеленный металлический ящичек с золотыми монетами времен Российской империи. И отдельная записочка внутри.

«Дорогой друг! Помнится, ты шутил про экспроприацию твоих чемоданов и бумаги, что супруга будет недовольна. Я всегда возвращаю долги. Возьми это золото с собой, оно наверняка тебе пригодится. И не вызовет подозрений. А с проявлением уникальных способностей в своей реальности будь осторожнее, как бы не оказаться тебе в «золотой клетке». Я достаточно серьезно изучил историю твоего народа, общался с товарищами из ССРБ и знаю - свобода для вас превыше всего. До свидания, друг, и прощай».

Эпилог.

Советский Союз Марату очень понравился. Но...но Родина имеет не только географическую привязку, но и четкие границы и в других измерениях.

«Еду я на Родину

Пусть кричат - уродина,

А она нам нравится,

Хоть и не красавица,

К сволочи доверчива!

А ну, а к нам - траля-ля-ля».

Чуток недоговорил уважаемый земляк господина Акбашева. Дело не в том, нравится или не нравится. Просто Родина одна, всегда в единственном числе. Как совесть, как мать, как первая любовь. И он вернулся. На Родину - неопрятную и неухоженную, порою глуповатую, а зачастую просто бессердечную, но до боли родную, одну-единственную во всех мыслимых и немыслимых измерениях пространственно-временного континуума. Траля-ля-ля...

А как сложились судьбы героев повествования, скажем так, в реальной реальности Марата?

Ирек Сафин, председатель колхоза «Красный колос» застрелен из кулацкого обреза во время очередного мятежа периода коллективизации. Ему еще повезло, почти всем его однополчанам уготована еще более горькая участь - стать «врагами народа» и сгинуть в проклятом 37-ом году.

И почтенного Мархаметдина сына Рахимкула чуть не постигла та же участь. Но вразумил Всевышний верного раба своего, подсказал путь спасения. Когда стали сгущаться тучи, собрал всю свою многочисленную родню, и перебрались за Уральский хребет. На вольных Учалинских землях в 1929 году обосновали деревню Урал. Патриарх дожил до почтенного возраста. Одно омрачило последние его дни - любимый сын Ямалетдин в 1937 году был арестован и сослан на лесоповал в Тайшетскую тайгу. Там и сгинул. Власти так и не смогли простить ему участие в Башкирском национальном движение постреволюционной поры, родство через жену с Заки Валиди. Имаметдин продолжил учительствовать и на новом месте. За образцовую работу награждался неслыханно ценным по тем временам подарком - патефоном и комплектом грампластинок. И у остальных сыновей и дочерей Мархаметдина, как ни крути, жизнь становилась лучше, жизнь становилась веселей. Пока не грянула война. Нет, она не кончилась в 4 года, самое малое, она тянулась лет десять. И после светлого мая 45-го года люди умирали от голода, непосильной работы и болезней, от тоски по павшим на полях сражений. Имаметдин воевал в пехоте, ранен в 1944 году, умер в госпитале. Весельчак Габдулла тоже воевал, был ранен, впоследствии работал на руководящих должностях, дожил до преклонного возраста. Одно печалило его в последние дни - перестройка. Никак шебутной старик не мог взять в толк - зачем сами разрушаем собственное государство? Кто-кто, он слишком хорошо знал, какой ценой все это досталось!

Повезло и Ахмету, старшему товарищу Ирека Сафина. Из всей деревни никто не донес, что он был однокашником по медресе и ходил в походы с Мусой Муртазиным, а такоже слыл любимым кураистом грозного комбрига. Прошел Финскую и Великую Отечественные войны. Сын же его, бравый Загит командовал ротой морской пехоты, дослужился до командира батальона, охранял Потсдамскую конференцию.

...а безмерно совестливый и пытливый Агзам умер молодым мужчиной, задолго до большой войны. Медицины как таковой не было в башкирских деревнях. Всего-то два диагноза на все случаи хвори - порча и простуда. Трудно, очень трудно пришлось всем прототипам, упомянутым в повествование.

Да уж, кто идеализирует историю, тот ее просто не знает! Товарищ Акбашев в этом теперь уверен наверняка. Не только глупо, но и подло обвинять предшественников, исходя из реалий своего комфортного мирка. Голодные говорят о картошке, сытые - о поэзии, ибо картошку уже поели. Рассуждая о поэзии, не есть хорошо пенять на тех, кто вырастил для тебя эту самую картошку. В большинстве сами не успев даже отведать хоть малую толику. Мелковатой вышла картошечка, неказиста? Извиняйте, дорогие вы наши, любимые потомки, мы старались, как могли....зато можете не сумневаться, без гнильцы!

Лишь еще раз Марат рискнул отправиться в прошлое. Невтерпеж ему, видите ли, стало разобраться - что из себя представляло пресловутое монголо-татарское иго. Ведь если чуток пораскинуть мозгами, вопросов тут гораздо больше, чем ответов. Но не заладилось, не смог в критический момент переместиться назад в будущее. Был бит, зачем-то наголо обрит и обозван нехорошими словами. К чести учителя, потряс воображение и внутренние органы хроноаборигенов сноровкой лягаться ногами и обогатил лексикон тех же туземцев десятком совершенно новых бранных слов и выражений. Мыкать бы ему горе до скончания века, костеря нехорошими словами всех авторов завлекательных романов про попаданцев и прогрессоров, да сжалился Всемилосердный - спустя пару дней вновь обрел утерянную способность. Вернулся к себе злой, вонючий и голодный, с твердой решимостью - отложить все эксперименты. Вселенная размножается посредством его хронозаскоков туда-сюда - прекрасно, но пусть весь мир подождет, пока он не поставит на ноги своих детей!