Я забираю свой чемодан, выключаю свет и выхожу из этой квартиры в последний раз.

Даже в это позднее время движение на Манхэттене не приносит радости. Пока такси ползет по переполненным городским улицам, меня посещает идея.

— Есть ли поблизости магазин чая? — спрашиваю я таксиста.

Он непонимающе смотрит на меня в зеркало заднего вида.

— Типа кафе?

— Нет, я имею в виду место, где я могу купить... оборудование? Заварники, чайники и прочее.

Он начинает постукивать по экрану GPS-навигатора. К счастью, мы остановились на красный свет, но я чувствую, что и при зеленом он сделал бы то же самое.

— Около трех кварталов на запад, — говорит он через минуту. — Вам надо кое-что купить там?

— Да, пожалуйста.

Он быстро поворачивает на правую полосу движения, игнорируя несколько окриков и средних пальцев от других водителей. Так или иначе мы доезжаем до магазина, не вызывая непредумышленных дорожно-транспортных происшествий.

Отсчитывая деньги за проезд, я говорю:

— Можете ли вы подождать меня? Мне потребуется не больше двадцати минут.

Он вскидывает густые брови.

— Так долго? Вы уверены? Мне придется объехать вокруг квартала, и счетчик бежит…

— Я могу себе это позволить, — пока, во всяком случае. «Тейт и Кейн» еще не затонула.

Он пожимает плечами.

— Хорошо, леди, как скажете.

Я выхожу из машины, и она отъезжает прежде, чем я добираюсь до входной двери.

В крошечном магазинчике целая стена отведена под принадлежности для чая — чашки, чайники, ложки с ситечками, фильтры, бумажные фильтры, маленькие корзинки для подарочной упаковки, герметичных банок и банок для хранения сыпучих листьев. Я читаю этикетки, постукивая пальцем по губам.

Наконец, я выбираю приземистый в японском стиле керамический чайник с пятнистым темно-зеленым рисунком. На этикетке выведены японские иероглифы. Я не имею ни малейшего понятия, что это значит. И цена немного пугающая. Но его цвет и изящная форма совершенны — скромно и со вкусом, не слишком мужской и не слишком женственный. Символ компромисса, надежды на гармонию. Подарок, который я выбрала сама в знак признания ритуала, которым дорожит Ной.

Я также беру пару чашек, соответствующих чайнику. Но определенно буду придерживаться кофе по утрам. Иногда, возможно, поздно вечером, было бы не так плохо выпить чашку горячего чая с Ноем.

Улыбаясь, я подхожу к кассе. Наконец я чувствую себя умиротворенной.

Ной

— Я в настроении для красного мяса, — говорит Стерлинг, когда после работы мы идем среди толпы вниз по тротуару.

— Черт. Сухая полоса, приятель? — я задумчиво потираю свой подбородок.

— Что? — он щурится на меня в меркнущем свете.

— Тяга к красному мясу обычно означает отсутствие секса. Стремление к другому виду мяса, так сказать, — усмехаюсь я.

— Заткнись.

Ах да, он же трус. Я знаю, что он переживает некоторого рода «сухую полосу», но не знаю причины. Только я собираюсь спросить об этом, как слышу его хихиканье.

— Что? — спрашиваю я.

— Ты так заблуждаешься, это даже не смешно. Ты единственный, кто собирается стать мировой сенсацией с огромными синими шарами. Жениться на горячей цыпочке, Оливии Кейн, и не трахнуть ее? — он издает жалкий звук. — Просто позор.

— Кто сказал, что у меня не получится трахнуть ее? — я открываю дверь в «Грасслэнд Стейкхаус» и жестом предлагаю ему войти первым.

Он бросает на меня странный взгляд, но подходит к хостес, чтобы попросить меню.

Мы садимся с нашими напитками: виски для меня, пинта импортного пива для Стерлинга.

— Ты и твоя прекрасная невеста собираетесь сделать огромный шаг вперед в отношениях, как я понял? — спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

— Пока нет, — она далеко не моя невеста. — Лично я не теряю надежды, — я делаю еще один глоток виски. — На самом деле, мы с ней сегодня встречаемся в нашей новой квартире. Подарок ее отца.

— Да ну на хрен?

Я киваю.

— Совместное проживание, ха. Это большой шаг.

— Точно.

На мгновение я ставлю себя на место Стерлинга и задумываюсь над тем, чувствует ли он, что теряет своего лучшего друга и напарника. Раньше каждые выходные мы ездили на охоту за сексом и удовольствием, именно в таком порядке. Сейчас я практически женатый человек. С новым соседом и, вероятно, с комендантским часом.

Но взглянув на Стерлинга и увидев, что он улыбается, как кошка, которая съела канарейку, я понимаю, что чего-то не знаю.

После ужина я сразу же мчусь в пентхаус — это потрясное место в самом сердце города. Пользуясь моментом, оглядываю все вокруг, щелкая по пути выключателями. Шикарный вид с балкона на двадцатом этаже, современная кухня с итальянской кофеваркой, которую, я уверен, Оливия сразу же облюбует. Декоративная лепнина, мраморная столешница, дубовый паркет. Выглядит как утешительный приз… Стены и мебель, ковровые покрытия и постельное белье — все в различных оттенках белого и кремового. Все выглядит чистым и нетронутым.

Как в музее, и это немного смущает. Потребуется время, чтобы обжиться тут и принять это место за свой новый дом.

Я держался за свою небольшую холостяцкую берлогу так долго, что мне не хочется оставлять ее. Но я знаю, что это неизбежно и пойдет только на пользу. Именно этого хотел отец для меня — будущее с Оливией.

Кстати, об отцах… Бутылка красного вина и два бокала оставлены на столе с запиской от Фреда.

Ной,

Спасибо за то, что сделал это, сынок. Я не всегда буду рядом. От осознания того, что ты рядом с ней, что позаботишься о моей маленькой девочке, мне становится теплее и спокойнее. Я знаю, что ты не подведешь меня. Нет другого человека, которому я доверил бы и свою компанию, и свою дочь. Я надеюсь, что ты знаешь это.

Фред Кейн

Я складываю записку и кладу ее в карман. Фред всегда доверял мне Оливию. Даже когда я был озабоченным шестнадцатилетним подростком с новыми водительскими правами. Лишь я один был удостоен чести брать ее с собой на прогулки, о чем она не знает и по сей день. Мы плавали на лодке, играли в мини-гольф, ходили в кино.

Я открываю бутылку, чтобы дать вину «подышать», и выхожу на балкон посмотреть на город. Не могу не вспоминать о тех моментах, которые мы с Оливией разделили. Хороших и плохих. Вместе мы прошли через потерю близких, вместе наблюдаем, как рушится наша компания.

Я понял, что стою здесь уже долгое время, что потерял счет времени. Удивленный, я возвращаюсь обратно и смотрю на часы. Она опаздывает.

С замиранием сердца я жду ее, хотя не удивлюсь, если Оливия вообще не придет.

Какого черта я должен заботиться о том, хочет она жить здесь или нет? Она ясно дала понять свое отношение ко мне. Ей противна сама эта идея — жить со мной. Я похож на кусок собачьего дерьма на подошве ее туфель за пятьсот долларов.

Если она не появится, я буду разочарован. Самого себя обмануть мне не удастся.

И вот слышится щелчок замка. Я стараюсь не бежать до двери, как золотистый ретривер.

Оливия проходит внутрь. Она переоделась, сменив деловой костюм на пару легких джинсов и свитер.

— Привет, — оставив чемодан у двери, она пересекает гостиную, направляясь ко мне.

— Ты опоздала на час, — говорю я, направляясь на кухню.

— Я кое-что покупала, — она ставит яркий пакет на стол. — Точнее, кое-что для тебя.

Оливия смотрит на меня с редкой теплой улыбкой, потом достает коробку из пакета и ставит рядом.

— Ну? Ты собираешься открыть ее? — спрашивает она.

Я думал, сначала она захочет посмотреть квартиру, но угождаю ей и подхожу к столу. Воздух рядом с ней наполнен легкими нотками жимолости — ее запах. Черт, это будет постоянно отвлекать, ведь теперь мы живем вместе. Я буду в состоянии постоянного возбуждения. Потрясающе.