Как раз он-то и прибежал однажды вечером, неуклюже размахивая своей красной рукой, вставленной на место утерянной золотистой (потому что Трипио гордился новой рукой и всячески изворачивался, чтобы окружающие ее заметили) в спальню Леи, когда та, едва возвратившись из Галактик-сити, сидела на диване, откинув голову на спинку в позе всепоглощающей усталости, и сообщил ей о том, что на посадочную площадку позади дома заходит неизвестный корабль. Об этом самому Трипио сообщили дроиды, которые работали в саду и которые, к несчастью, не умели изъясняться на общегалактическом. Оттого почитали Трипио как главного среди рабочих машин, так сказать, домоправителя и доверенного лица госпожи Органы, что было, в общем-то, справедливо.
Лея тут же поднялась на ноги и взметнулась к окну, выходившему на задний двор — оттуда посадочная площадка была видна, словно на ладони.
Она тут же узнала давно позабытый, до боли знакомый орнамент посадочных огней, который трудно перепутать с каким бы то ни было другим, поскольку этот корабль являлся единственным в своем роде. Однако она боялась поверить тому, что видела. Слишком уж нереальным, сказочным казалось ей внезапное появление этого корабля — как раз теперь, когда она находилась на гребне отчаяния, когда совершенно не ведала, как быть.
Этот корабль — ответ на ее молитвы. На один и тот же вопрос, который генерал постоянно задавала в пустоту на протяжении минувших шести лет: «Где ее брат?»
Прихватив на бегу белую накидку, небрежно сброшенную на край дивана, Лея поспешила ко входу в ангар, который напрямую сообщался с домом, ведь оттуда можно было попасть на посадочную площадку быстрее всего. Трипио, возбужденно перебирая ногами, посеменил за нею.
Первым с трапа скачковатым шагом спустился По. Завидев хрупкую белую фигуру генерала Органы, окутанную светом посадочных огней, кажущуюся замерзшей от ночного прохладного ветра, коммандер ринулся навстречу. Лея протянула к нему руки и мгновение спустя накрепко прижала его к себе — дорогого мальчика, который, невзирая ни на какие невзгоды, всегда любил ее и ни разу не подвел. Однако в этот миг взгляд ее из-за широкой спины По был устремлен к «Нефритовой сабле» в ожидании появления хозяина судна. И бархатные глаза Леи покрылись слезами нетерпеливого ожидания.
Наконец, тот показался из глубин корабля. Облаченный в свободные, грубого покроя одежды, которые колыхались на ветру лениво и таинственно; с широким капюшоном, покрывающим поседевшую голову — словно призрак, явившийся не из-за шестилетнего, а гораздо более отдаленного горизонта жизни.
Лея отпустила По, который тотчас смущенно отступил в сторону, и шагнула к брату, пошатываясь на ходу и беззвучно рыдая. Не обращая внимания на суетливую болтовню Трипио («Мастер Люк! Ох, право, какая неожиданность…») Как же долго она ждала этого дня! Как же она скучала!
Когда сестра добрела до него, Люк прозрачно улыбнулся из-под густой своей бороды, и на глазах его тоже показалась влага. Он хотел обнять Лею. Однако та по каким-то причинам отстранила его руки и несколько секунд стояла, мертвой хваткой вцепившись в плечи брата, изучая пристальным взглядом его постаревшее лицо. И хотя оно и вправду постарело, генерал, глядевшая при помощи Силы через время, видела вовсе не могущественного воина, не умудренного джедая, не учителя жизни. Она видела девятнадцатилетнего юношу, немного смешного и бесконечно отважного, с копной светло-русых, выжженных татуинскими солнцами, нелепо торчащих волос, с ласковыми, невозможно глубокими глазами и в белой форме штурмовика. Того юношу, который однажды ворвался в камеру под номером 2187 в тюремном блоке на «Звезде Смерти», чтобы похитить ее, важную пленницу, из лап имперских злодеев.
Такова была первая их встреча. Тогда Лея еще не знала, что этот крестьянский мальчишка — ее брат-близнец. Но с первого же взгляда поняла, что отныне для нее нет человека дороже.
— Ты ни капли не изменился, — сказала она очевидную ложь. И наконец, смеясь и плача, упала к нему на грудь.
Брат и сестра стояли, обнявшись, посреди окутанной сумерками площадки, и никто — даже навязчивый дроид-слуга — не смел потревожить их. Полумрак и тени создавали иллюзию, словно эти двое были не двумя отдельными, а одним целым существом, каковым они, должно быть, и являлись в ту немыслимо далекую пору своей жизни, которая скрыта от посторонних взоров и зовется величайшей тайной зачатия.
========== XXVIII ==========
C-3PO принес в малую гостиную широкий поднос с горячим травяным чаем.
В помещении было тепло и царил успокаивающий полумрак. Изысканная обстановка — теплые тона лакированного эндорского ясеня, покрывающего пол и стены, ажурное убранство мебели, гардины из тяжелого темно-зеленого бархата, электрокамин, в котором причудливо плясали полупрозрачные, с туманным шлейфом, язычки искусственного огня — все это создавало ощущение особого, по-настоящему домашнего уюта. Гости разом почувствовали себя расслабленными и довольными.
Стоял уже поздний час, так что По согласился пропустить только одну чашку чая вместе со всеми. После чего, сославшись на усталость, удалился на боковую и забрал с собой обоих дроидов, дотоле неуклонно вертевшихся под ногами: BB-8, который все это время радостно свистел и катался по всей комнате туда-сюда, как угорелый (очевидно, демонстрируя таким образом восторг от встречи с генералом), и самого Трипио (Лея велела своему незадачливому секретарю показать коммандеру Дэмерону одну из гостевых комнат, где тот расположится на ночь). Это, конечно, было сделано, главным образом, для того, чтобы позволить близнецам, наконец, поговорить с глазу на глаз.
Когда они остались вдвоем, Лея пересела ближе к брату. Люк не отрываясь глядел на сестру и думал, что та, несомненно, только хорошеет с годами. Чем старше становилась Лея — тем ощутимее меркла на ее лице печать юношеского упрямства, но тем явственнее проступала на нем знакомая магистру одухотворенность, характерная для их семьи. Когда они впервые встретились, она была юной девушкой, прекрасной и гордой, как дерзкий горный источник. Она покорила его красотой и непреклонностью характера, как покоряла всех вокруг. До сих пор Люк Скайуокер застенчиво улыбался, вспоминая, как глупо и отчаянно был некогда влюблен в нее.
Сейчас эта влюбленность окончательно переродилась в стойкое ощущение кровного родства. Они были рождены как самые близкие люди друг для друга, и даже в разлуке сохранили незримую связь. Однако былое восхищение сестрой осталось в его памяти и в душе. Увидев ее впервые за долгие годы, Люк ощутил знакомую рябь в кончиках пальцев, и в какой-то момент его дыхание замерло на короткое время, совсем как у влюбленного юнца.
— Как ты мог? — отчаянно спросила Лея. — Почему бросил нас? Почему оставил храм?
Видит Сила, его можно было восстановить, отстроить заново. Со временем Люк бы набрал новых учеников, ведь в галактике немало одаренных — детей и взрослых, которые нуждались в его наставничестве. Если бы последний джедай только пожелал, он легко вернул бы все на круги своя. И он бы заставил Бена возвратиться под сень веры джедаев, во власть Светлой стороны Силы — Лея по-прежнему не сомневалась в этом. Она видела, как ее сын колебался, когда увидел своего отца — даже после шести лет служения Сноуку. А если бы все случилось раньше?
По крайней мере, Люк мог бы попытаться исправить ситуацию. Но вместо того, чтобы бороться; вместо того, чтобы воскресить из праха свою мечту, ее брат предпочел исчезнуть. Оставить все, как есть. Бросить сестру. Бросить ее, Лею, в горе и одиночестве. После того, как сенат ощетинился на нее. После того, как враг подло похитил ее ребенка, чтобы сделать из него убийцу, бледное подобие их отца. После того, как Империя воспрянула из пепла, а Хан сбежал во Внешнее кольцо, на другой конец галактики. И все, что оставил после себя магистр Скайуокер — это короткое голосообщение, после трансляции которого R2 перестал функционировать, перейдя в режим ожидания, так что Лея и понятия не имела о карте до тех пор, пока среди данных бортового компьютера на украденной «Хевурион Грейс» не обнаружилась информация о Лор Сан Текке. Почему же, почему, во имя Силы, он поступил так?!
