— Умолчав лишь о своем личном интересе в этом темном деле, который, главным образом, и руководил ее поступками.
— Отчего же? Она сообщила мне, что намерена добиться расположения пленника и, если угодно, наставить его на путь добра.
Ответом ей послужил новый приступ хохота.
— Это невероятно! — констатировал Диггон. — «Наставить на путь добра», подумать только! Да вы и в самом деле даже не представляете, кто живет столько времени рядом с вами. Тот рыцарь, которому вы дали свою защиту — это главарь ордена Рен, убийца и фанатик, ученик и любимец Сноука. Один из опаснейших преступников во всей галактике. Рядом с ним любой другой мерзавец, которого вы и ваши предки приютили на Эспирионе — это прах.
Несколько мгновений Райла пыталась осмыслить сказанное.
— Этого не может быть, — возразила она растерянно. — Лея говорила, что ее пленник очень молод, почти юноша. Глава ордена наверняка должен быть куда старше.
— Не всегда возраст является препятствием, — философски заметил Диггон, — а тем более для темных дел.
— Считаю своим долгом довести до вашего сведения, что я не верю ни одному вашему слову, — заявила Райла с упрямством, которое лучше всего свидетельствует о сомнении в душе.
— Нет ничего проще, чем убедить вас. Поедем со мной в медицинский центр.
Только сейчас госпожа Беонель поймала себя на мысли, что ей отнюдь не хочется узнавать правду, какою бы та ни была. Она не желала допустить даже мысли, что дорогая «кузина», возлюбленная подруга в самом деле предала ее и подставила под удар вместе со всеми жителями Эспириона (ведь одно дело — дать приют и поддержку потерянному юнцу, и совсем другое — прославленному на всю галактику темному лорду).
— Я собиралась навестить генерала на днях, — молвила Райла, немного подумав. — Если угодно, я могу взять с собой и вас.
Майор, впрочем, не желал отступать.
— Это было бы весьма любезно с вашей стороны, губернатор. Но возможно, вам стоит подумать о незамедлительном визите. Я крайне дорожу своим временем.
Райла поняла, что Диггон не примет отказа; слишком уж его манеры, несмотря на все внешнее обаяние, напоминали те, которые были приняты в отношении арестантов.
Некоторое время госпожа Беонель горячо и судорожно думала, как ей поступить. Положение явно зашло в тупик.
— Что ж… — сказала она несмело. — Позвольте я хотя бы возьму с собой охрану.
Без дорогого Охара и его подчиненных она и шагу не ступит вместе с этим типом.
— Разумеется, — ответствовал Диггон.
С одной стороны, канцлер Викрамм просил его по возможности соблюдать деликатность, ведь ему вовсе не нужно было поливать грязью славные имена генерала Органы и покойного генерала Соло, тем более, до тех пор, пока не выяснятся все обстоятельства. Но с другой стороны, самому Диггону гораздо удобнее было бы, если бы его правоту засвидетельствовало как можно большее количество народу.
— И извольте подождать немного. Мне перед выездом необходимо освежиться и сменить одежду.
Женские нужды испокон веку служат удобным оправданием для того, чтобы протянуть время.
— Хорошо, — согласился мужчина без всякого, однако, энтузиазма. — Я жду вас.
Райла еще раз одарила его улыбкой, фальшь и напыщенность которой уже не пыталась скрыть. А затем удалилась в свои покои.
У нее хватило сознательности, чтобы, впопыхах отыскав комлинк, попытаться вызвать Лею, рассчитывая, если не предупредить катастрофу, то по крайней мере сделать так, чтобы «кузина» была к ней готова.
Лея не отвечала, что само по себе вызывало беспокойство; не в правилах генерала Органы было расставаться с переговорным устройством в течение дня. В крайнем случае, она могла сделать ответный вызов — как правило, не позже, чем через пять-десять стандартных минут.
Но сейчас этого не случилось — ни через пять, ни через десять, ни через двадцать минут. Райла попыталась снова — и опять осталась без ответа. Время поджимало. Госпожа Беонель нервничала все сильнее: «Да что же с нею произошло?»
Губернатор попробовала вызвать кого-нибудь из спутников генерала. Теперь приближенных Леи осталось всего двое — лейтенант Тэслин Бранс и майор Хартер Калония. Райла первым делом припомнила Бранса, о котором одна из ее подруг некоторое время говорила с интересом.
На сей раз удача оказалась более благосклонна, и госпожа Беонель, прижав динамик комлинка к самым губам и закрыв ладонью нижнюю часть лица, словно это могло защитить от посторонних ушей, наскоро пробормотала несколько слов, которые передавали только самую суть случившегося (все подробности потом!) Она попросила лейтенанта, чтобы тот нашел Лею как можно скорее и передал ей все сказанное.
Окончив с этим, Райла устало смежила веки. В ее голове пронеслась полная сожаления мысль: «Лея, милая, прости…»
Она не могла ничего поделать. Надвигалась настоящая буря.
***
— Почему ты спас меня?
Кайло не повернул головы к матери, только сильнее стиснул руки вокруг чашки с кафом. Напиток исходил паром. Чашка обжигала кожу, но молодой человек настойчиво продолжал обнимать ее ладонями, припоминая давние ощущения: не избегать боли, а погрузиться в нее с головой, победить ее, научиться наслаждаться ею…
Шел уже пятый день после его операции. Несомненно, Бен был от крови Скайуокеров, крепких телом и духом. По словам Калонии, он быстро пошел на поправку, и та скорость, с которой восстанавливалось его здоровье, вновь удивила главу медиков Сопротивления.
— Сложный вопрос, — констатировал юноша.
Поначалу он искренне не понимал, отчего все подняли такой шум вокруг него из-за единственного поступка, к тому же, совершенного почти бессознательно. Но быстро догадался, что теперь у генерала Органы появился удобный повод позабыть другой — вероломный и мерзостный его поступок, который Бен и сам никак не мог себе простить.
— Впрочем… пожалуй, я готов ответить, если и вы ответите на мой.
— Какой же?
Лея передвинула свой стул ближе к кровати, где лежал раненый.
Только теперь юноша поглядел на нее — и в его глазах мать увидела то, чего не видела еще ни разу с тех пор, как судьба вновь свела ее с сыном. Это было то же самое выражение — смесь тоски и надежды, — которое она прежде не раз подмечала у маленького Бена.
— Почему вы отказались от своего сына? — спросил он, глядя, не моргая, прямо на мать. — Правда ли, что вас не устраивал чувствительный к Силе ребенок? Вы отрицали его дар, сколько могли, а когда все стало очевидно, решили убрать мальчика подальше с глаз, спрятать в храме на полудикой планете. Это так?
Лея на миг прижала ладонь к губам. То, что говорил Бен, было и правдой, и неправдой одновременно.
— Я только пыталась уберечь тебя, — молвила генерал, низко опустив голову.
Казалось, она сейчас заплачет. Однако Лея лишь побледнела, отчего бархатно-ласковые глаза ее стали казаться еще ярче и выразительней.
Бен молчал.
Мать взяла чашку у него из рук и осторожно отставила на столик поодаль. Юноша не противился этому.
Она коснулась его ладони своей — ладонь его теперь была раскаленно-горячей, как будто Бен только что держал руку прямо над открытым огнем.
«Позволь мне кое-что тебе показать?»
… Через время Кайло видит ночное небо и рисунок звезд, восхитительно яркий — словно чьи-то горькие слезы навек застыли среди вязкого черно-синего вакуума. Приятный ночной воздух предвещает своей свежестью и прохладой скорое наступление нового дня. Где-то в отдалении играет музыка. Барабаны, духовые. А еще, кажется, чье-то гортанное пение, в котором слова сливаются в один надрывный звук, так что даже если песня звучала бы на общегалактическом языке, юноша едва ли сумел бы понять ее смысл.
Но здесь, вдали от шума первенство принадлежит приглушенным звукам ночи — шорохам, стрекотам и глухому уханью. Вокруг раскинулась широкая картина леса, окрашенного темнотой в таинственные тона.
Между двух сучьев огромного дерева пролегает небольшой мост, а прямо на мосту стоит, согнувшись и сложив локти на кажущиеся хлипкими деревянные перила, мужская фигура. Будущий магистр Нового ордена джедаев еще молод. Бен никогда даже не представлял его себе таким молодым.