- Привет! – его встретили широкой улыбкой два капитана из отдела заявлений. Гончаров поздоровался с мужчинами довольно сухо по своему обыкновению.

- Что на этот раз? Считаете, что у меня нет дел, кроме как мотаться на другой конец города?

- Ну мы вообще-то тоже не баклуши бьем, – отреагировал один из полицейских. – Если вызвали, значит, надо.

- Если вызвали, то давайте ближе к делу.

- Ты уже в курсе, что убит Рюмин?

- Владелец заводов, газет и пароходов? – усмехнулся майор. – В курсе. И что?

– Ничего. Шмякнули дядьке промеж глаз из винтовки. Кровищи было море. А вот самое интересное в другом, – капитан (тот, что повыше и посерьезнее) огляделся – нет ли поблизости коллег. – Ты знаешь, кто очень заинтересовался его убийством?

- И кто же? – Гончаров спросил это скорее из вежливости. Но когда услышал, что выстрел был произведен в голову, то невольно вспомнил о своём деле – Камоловой тоже раздробили башку, правда, не оружием. Есть ли связь?

- Наш мэр.

- Какая связь у этого задолжника с Бероевым?

- Вот! – повысил голос капитан. – Мои парни раскопали кое-что интересное по этому поводу: было время, когда наш Бероев выбивался в люди и Рюмин хотел урвать у него кусок послаще, но не вышло – был суд и его выиграл кавказец… Потом они якобы стали партнерами, а потом и вовсе сдружились.

- Ты хочешь сказать, что мэр сетует за дружка? Мне не верится.

- Мне тоже. Поэтому тебя и позвал.

- А что я? У меня своей головной боли полно!

- Да ладно тебе, Гончаров! Ты же умеешь находить общий язык с такими, как этот упырь…

- А, так ты его допросить вздумал? Боишься?

- А как не боятся – мэр же!

- И что? – скептически произнес майор. – Мэр не Бог. Вызвал и допрашивай.

- Ты не слышал про нашего комиссара?

- Нет.

- Да его же уволили по статье, когда он на предварительном совещании перед выборами заартачился голосовать за чернокожего!

- Вот как… Ну что тут сказать – бывает!

- Я тебе скажу, что такого разгона давно не было!

- Ну, а если боишься того, что мэр и у тебя на лбу прочитает, что ты не хотел за него голосовать, то…

- Есть ещё деталь, – капитан на мгновение замялся. – Незадолго до убийства прохожие видели, как к дому Рюмина подъезжал автомобиль. Один очень шустрый свидетель даже номерок записал. Угадай, чей?

- Бероевский.

- Ага, – полушепотом сказал полицейский. – А что если наш мэрчик вовсе не такой безгрешный, каким хочет казаться?

- Свидетеля береги, – строго сказал Гончаров. – Если он и правда говорит то, что видел, тогда у тебя есть зацепка. И первый подозреваемый.

- Свидетель уже в нас под замком.

- Отлично. Тогда действуй! – Гончаров пожал руку бывшему напарнику и собрался уходить.

- Да не могу я действовать! – хрипло сказал капитан, тормозя майора. – Я одной ногой безработный!

- Чего вдруг? – спросил Гончаров, когда второй мент отошел от них покурить.

- Напоролся. Поцапались мы с ГАИшниками…

- Давно?

- Недавно. Подставили меня, Гриш!

- Кто?

- Известно кто – Комов!* Он у нас знатный пиздун!

- Привилегированный – чего ты хочешь! – Гончаров знал, что за крыса этот Комов. С ним не хотел связываться ни один нормальный человек. Майор был взяточником и доносил начальству по каждому поводу. А привилегированным его считали потому, что его отец был генералом. – Или ты не знаешь, что он работал в предвыборной кампании Бероева?

- Да?! – вздрогнул капитан.

- Да.

- С меня полномочия сняли. Может, ты сможешь выкроить время, чтоб допросить мэра? Если я это дело раскрою, то всякому Комову хайло заткну! А? Пожалуйста!

Гончаров тяжко вздохнул. Почему многие так любят, что другие всё за них делали?!

- Слушай, ты меня извини, но ваш-то трупешник можно повесить на кого угодно – концов не найти, а вот у меня студентка университета завалена… её родственнички и обстоятельства смерти – дело тёмное. Никаких улик! Никаких! Ты думаешь, что мне есть когда допрашивать твоего говнюка?!

- Выручи по старой дружбе!

- Мне бы палочку-выручалочку раздобыть! – Гончаров похлопал капитана по плечу, извиняясь. – Бывай!

- Тебя Михалыч ждёт ещё, – ледяным тоном сказал капитан.

Гончаров глубоко вздохнул и чертыхнулся. Он знал, что сейчас его обязательно припашут к какому-нибудь дерьму, за которое никто не стал бы браться.

- Проходи, Гриш, – старый мужчина солидных габаритов поднялся из-за стола и пожал руку насупившемуся Гончарову. – Прости, что так дернул, но других вариантов нет, увы…

- Что случилось?

- С тех пор как ты перевелся, у нас тут аврал. Знаешь, я вот подумал, пора бы мне на покой.

- Не вижу связи между мной и вашим уходом.

- А ты увидишь, – Михалыч достал папку. – Дело об убийстве Рюмина передаю тебе. С ведомством я уже всё утряс. Кстати, мне сказали, что ты нашел себе компаньона?

- Какого ещё компаньона?

- Викторов Виталий Витальевич, – прочитал на бумажке полковник. – Он обнаружил твою девочку в лесу. Вы уже нашли общий язык? Прекрасно!

- Стоп! – Гончарову подумалось, будто он ослышался. – Что?!

- Подумай сам – кому ещё это поручить?

- Да кому угодно, мать вашу!

- Погоди, не горячись. Именно поэтому я приставил к тебе Викторова. Дотошный, зараза! – усмехнулся Михалыч. – Он своё дело знает, поверь. Найдете убийцу – все лавры ваши.

- Я пас! – Гончаров резко встал.

- Поздно, Гриша, – вздохнул полковник. – Поздно. Взялся за гуж, не говори, что не дюж! Викторов сейчас подойдет.

Холодный ветер с дождем усилился стократно –

Всё говорит об одном, что нет пути обратно,

Что ты не мой лопушок, а я не твой Андрейка,

Что у любви у нашей села батарейка!

Я тосковал по тебе в минуты расставанья,

Ты возвращалась ко мне сквозь боль и расстоянья,

Но, не смотря ни на что, пришла судьба-злодейка,

И у любви у нашей села батарейка!

И вроде всё как всегда – всё те же чашки, ложки,

Всё та же в кране вода, всё тот же стул без ножки,

И всё о том же с утра щебечет канарейка,

Лишь у любви у нашей села батарейка!**

Охранник на входе явно балдел от этой песни и даже пробовал подпевать, что дико бесило. Зора уже не могла дождаться того момента, когда им наконец-то выпишут пропуски.

- Села батарейка! Ой-ё-и-яи-ё-о-о-о… Батарейка-а-а!!! – рядом стоял Глеб и, судя по всему, он тоже любил творчество группы «Жуки», потому что подпевал во весь голос.

- Спятил?!! – Крылова чуть по морде ему не заехала от негодования. – Прекрати!

- Ладно, – тут же сказал Глеб, улыбаясь цыганке во весь рот, но продолжил напевать, хоть и чуть тише. – Села батарейка… села батарейка…

- Чувствую, что я сяду за убийство в состоянии аффекта, до которого ты меня доведешь, Хабаров! – простонала Зора.

Когда пропуски были готовы, преподавательница снова принялась всех пересчитывать, так как парочка парней уже успела слинять в туалет. Магнитофон у охранника, как будто издеваясь над Зорой, принялся проигрывать «Белые розы» Юры Шатунова. Девушка заткнула уши, моля бога о пощаде.

Hемного теплее за стеклом, но злые моpозы…

Вхожу в эти двеpи, словно в сад июльских цветов,

Я их так хочу согpеть теплом, но белые pозы

У всех на глазах я целовать и гладить готов.

Я их так хочу согpеть теплом, но белые pозы

У всех на глазах я целовать и гладить готов!

Белые розы, белые розы – беззащитны шипы,

Что с вами сделал снег и морозы, лед витрин голубых?

Люди украсят вами свой праздник лишь на несколько дней,

И оставляют вас умирать на белом, холодном окне…***

- За что?!

- Терпи, мы же в ботаническом саду! – сказал Глеб, продолжая улыбаться.

- Вот именно, что мы в ботаническом саду, а не на дискотеке 90-х!

Далее их провели на второй этаж в отдел редких цветов и затем к лабораториям. Запах сводил с ума! Да тут противогаз нужен! Голову закружило от обилия разных стойких и резких ароматов. Духота сковала, притом, что было довольно холодно и Зоре стало казаться, что именно такая температура поддерживает божеский вид растений, но всех ли?