- Тогда почему его сокращают? Ты знаешь? – Зора посмотрела в глаза Хабарову.

- Я? – Глеб ошарашено уставился на девушку.

- Ты же громче всех орал, что его сокращают!

- Да я и слова об этом не сказал! Это всё рыжий!

- Правда?

- Я знаю, из-за чего, – Бобровский, решив, покаяться, как и подумали друзья, опустил голову. – Из-за провала спектакля!

- Пф! – издал нечленораздельный звук Даня.

- Да не может быть, чтоб только из-за провала сценки такого мужика уволили! – Зора недоверчиво посмотрела на информатора.

- Говорю то, что есть, – пожал плечами рыжий.

- А что есть? – Даня развел руками. – Лапин уже заявление по собственному написал?

- Нет ещё, но…

«Значит, ударяться в депрессию рано», – мысленно сплюнул блондин.

- Это же тварь носатая сделал! – Глеб стукнул кулаком по столу. – Рано или поздно он дождется трепки!

- Ты про Игната? – Макар странно посмотрел на Хабарова, словно что-то вспомнил.

- Про кого же ещё? – Зора огляделась.

- Зачем ему это? – Макар всё ещё пытался найти оправдание своему новому защитнику. Как-никак, но именно Бероев поддержал его тогда, когда все остальные отвернулись. К тому же история с телефоном, про которую стоило молчать…

- Да потому, что он – козел! – Хабаров нашел самый весомый аргумент.

- К этому и добавить нечего…

- Давайте устроим этому придурку темную! Поломаем ребра, глядишь, он и поумнеет, а? – с долей правды пошутил Даня. У него жутко зачесались кулаки, как и всегда, когда кто-то его сильно задевал.

- Я бы устроил! – Глеб кипел.

- Да, давай устрой и сядешь лет на десять! – Зора постучала по лбу. – Забыли, чей он сынок?!

- Хочешь сказать, что ему всё можно?

- Ничего я не хочу сказать! – отвернулась цыганка.

- Ты ещё кого-нибудь во всё это посвятил? – спросил Жданов Макара.

- Нет.

- Даня, может, ты нас тогда посвятишь? – Глеб резко посмотрел блондину в глаза. – Мы же многого не знаем, правда?

- Ты про что?

- Да про то, что у вас там было на сцене!

- Ничего у нас там не было! Не было, уяснили?! Вы сами всё видели!

- Ага, конечно, – Зора усмехнулась. – Кирюху не поделили вот и результат!

- Не твоё дело! – Даниил мгновенно побагровел.

- Не моё, а общее! – Зора никогда не сдавалась первой в подобных спорах. – Пострадали-то не вы, а Лапин!

- Ты думаешь, почему его турнули? Не догадываешься? – Глеб наезжал не хуже прокурора. – Да из-за ваших разборок, наверняка!

- Он же за тебя вписался, – Макар всегда знал то, чего не знали другие.

- Вот, я же говорил! – Хабаров почувствовал себя настоящим Пуаро.

- Вписался? – Жданов нахмурился. Он начал понимать, о чем толкуют одногруппники.

- Именно, – Бобровский важно кивнул. – Он поручился за тебя, чем спровоцировал ректора на конфликт!

Все резко замолчали. Информация требовала хоть каких-нибудь доказательств.

- Черт! – Даня засобирался. Ситуация резко изменилась.

- Ты куда? – хором спросили однокурсники.

- Надо, – красноречиво ответил блондин, заталкивая тетради в сумку.

- Я с тобой! – Глеб тоже схватился за вещи.

- Не стоит, я один лучше справлюсь, – Даниил вылетел из аудитории, чуть не сбив преподавателя.

- Не сидится ему, блин! И так на волоске висит!

- Он сейчас к Лапину? – Макар подозрительно сощурился.

- Думаю, что да…

- А если по бабам?

- Нет, немного зная Жданова, скажу, что в такой ситуации ему не до баб! – хмыкнул Глеб, усаживаясь за парту. – Посмотрим, что из этого выйдет.

- А ты откуда столько знаешь?

- Профессия обязывает.

- Ты что, шпион?

- Бери выше, – Макар самодовольно улыбнулся. – Я – правая рука самого ректора!

- Да ладно?!

- Можете не верить!

- Тогда чего ты сидишь?!

- В смысле?

- Иди к своему ректору и скажи, что Лапина надо оставить! – Глеб засуетился. – Слышишь?!

- Поверили? – рыжий залился громким хохотом. – Круто я вас сделал? Видели бы вы себя!

- Тьфу! – Зора махнула рукой. – Ещё один клоун!

Пара зарубежной литературы обещала быть довольно скучной. Творчество Диккенса, может и смогло бы вызвать интерес, но при такой манере преподавания, это было исключено. Молодой человек в больших очках с толстой серой папкой вошел, уткнувшись в свои записи, и принялся нудно их перечитывать. Однако для Глеба и Зоры всё закончилось чуть раньше – Сонкова с видом самым непредсказуемым вызвала их прямо посреди длиннейшего монолога к себе.

- Итак, дорогие мои, – от этих слов Глебу стало не по себе. – Как вы знаете, мой предмет сдается в виде экзамена в конце этого семестра… У вас же на сегодняшний день имеется большая задолженность.

- Вы про что?

- Я всё про то же, господин Хабаров. – Сонкова посмотрела на парня. – Ваша безалаберность меня удивляет. Однако не скрою того факта, что именно благодаря ей вы все ещё находитесь в этом заведении. Дураков у нас любят.

- А попроще можно? – Зору утомила её речь.

- Нужно. – Сонкова встала и подозвала их к окну. – Видите студентов с кафедры биологии?

- Да.

- Прелестно. Сегодня они идут на лабораторную практику в ботанический сад. Вы присоединяетесь к ним немедленно, если хотите сдать мне экзамен.

- А что мы там делать-то будем? – Глебу и в голову не могло придти, какая связь у филологов с биологами.

- Вы будете отрабатывать загубленный вами папоротник.

Глеб и Зора переглянулись – они и думать забыли об этом инциденте, с тех самых пор, как произошло всё то, что теперь вылилось в такие идиотские последствия.

- Канта ей в жопу! – сказала со злостью Зора, едва они вышли из кабинета философии.

Глеб захохотал.

- Не ржи!

- «Жи» и «ши» пиши с «и»! – выдал парень.

- Чего?

- Просто так сказал – пытаюсь поднять настроение…

- Хабаров, лучше вообще заткнись! – цыганка пихнула Глеба и быстро направилась к лестнице.

- А что я-то? – он развел руками. – Это всё философия!

КОВАЛЬСК.

Жизнь – штука философская и относиться к ней нужно по-философски, иначе можно сойти с ума. Ничто не дается человеку с таким трудом, как осознание того, что его бросили. Просто плюнули в душу, которая ещё минуту назад была открыта.

«Нам надо расстаться…», – слова, сказанные ему Волковой, не покидали Николая. Он слышал их снова и снова, всякий раз закрывая глаза, видел её… Взгляд, который оставался почти равнодушным, ну может чуть жалеющий, но от этого все меньше похожий на неё. Волкова отличалась от многих баб тем, что всегда знала, чего хочет, а чего – нет. В смысле – кого. Да, именно так. Кого. Его. Больше не хочет. Почему так внезапно? Что он сделал не так?! Когда он потерял контроль над их разовыми встречами? А был ли он вообще? Как можно контролировать взрослого и свободного человека?

Николая жгла, до боли, мысль о том, что у неё всё же кто-то появился за его спиной. Если баба решает уйти, то это всегда вина мужчины. Так многие говорят. Но никто в это не верит. И Николай тоже не верил. Он не мог признать, что в чем-то провинился. Потому что этого не было! Блядь! Этого не было! С тех пор, как они начали встречаться, пусть и только для секса, у него перевелись другие! Милехин ещё никогда не был так уязвим в отношениях! Волкова держала его на коротком поводке, даже находясь на расстоянии. Как ей удалось? Вероника была особенной.

Милехин гордился собой когда-то, считая, что завалить и перетрахать за ночь нескольких девушек – нормально и даже не предел. Но после встречи с Волковой понял – чтобы удовлетворить её, нужно знать, чего хочет женщина. Не опираясь на прежний опыт, Николай начал учиться. И выяснилось, что он ни черта не понимает в женских прихотях. Особенно, это касалось сексуальных фантазий, которых и не было, но то, что он попробовал с ней, не шло ни в какое сравнение с другими! Может, потому что она была врачом и у неё практически отсутствовала брезгливость и зажатость, или потому, что он сходил с ума от одного её взгляда. Она затачивала его под себя, как велосипедист подгоняет руль и сиденье, как фрезеровщик любовно загоняет сваю в положенное ей место…