- Ну, учитывая, что я знаю место вашей работы и имя, – брюнетка игриво подмигнула ему. – Уверена, что донесете в целости и сохранности!

- Есть! – он отдал честь, улыбаясь.

Куликов резко затормозил на светофоре. Рубина сидела сзади. Бывший подполковник хорошо чувствовал, что майор смотрит на его падчерицу в зеркало. Заинтересованность так и проскакивала между цыганкой и полицейским, словно искры костра. Голадовникова увлеченно расспрашивала о работе правоохранителей, хотя раньше ей казались скучными люди в форме. Кудряшов с вдохновением отвечал на вопросы, не без гордости перечисляя свои заслуги.

Хотелось начистить ему физиономию. Почему? Бессознательная ревность или злоба на самого себя – ответа не было.

- Серёга! – окликнул того Куликов. – Сядь-ка за руль.

- Хорошо, – блондин немного удивился, но подчинился. – Только, если что – машина твоя. Сцепление так и не починил?

- Починил! Садись!

Они поменялись местами и Павлу стало гораздо спокойнее. Спокойнее за Рубину, но не за автомобиль, потому что бывший его напарник гонял так, что любой Андретти бы нервно курил в сторонке. В маленьких городках, типа Ковальска, дорожное покрытие далеко не первой свежести, да и «ласточка» Куликова пережила столько, что того и гляди готова была развалиться. Наконец добрались до вокзала. Сергей любезно согласился таскать Рубинин чемодан и дальше. Билетов было навалом, хотя, ничего удивительного, ведь основной поток перебрался в аэропорт.

- Ладно, пора на перрон, а то посадка заканчивается, – Куликов пожал руку напарнику. – С машиной осторожней! Ну, до скорого!

- Так я и в вагон провожу, – майор никак не хотел отпускать цыганку. – Рубина, ты ведь не против?

Бывший подполковник опять разозлился. Голадовникова же напротив была рада.

- Да, папа, пусть проводит! Я не против!

«Молодежь! Что с неё взять?!» – снова не стал спорить старший.

Проводница, тучная и изможденная, даже не проверила паспорта, быстро запустив троицу в купе. Рубина потянулась за чемоданом, чтобы убрать мешавшую ношу. Её рука и рука Кудряшова на мгновение соприкоснулись. Вот тут уж Павел Петрович откровенно не выдержал, грубо оттолкнув майора, прошипел:

- Проваливай, провожатый! Устроил мне тут!

- Па, ты чего? – девушка, испугавшись реакции подполковника, поспешила узнать точное время отправления. – Ещё три минуты есть!

- Извините, если я… – майор покраснел.

- Выходим, провожающие! – раздался зычный крик проводницы. – Трогаемся уже!

Кудряшов заметно притих и даже сконфузился, когда Рубина вдруг обняла его.

- Удачно отдохнуть, товарищ подполковник! – еле выдавил полицейский, покидая купе. – До встречи!

Последняя фраза была адресована цыганке, которая устроившись у окна, ещё долго махала блондину, улыбаясь какой-то по-детски искренней улыбкой. Она не знала, что за человек этот Сергей Кудряшов, как он живет, с кем и где… И ошибочно полагать, что раз он – полицейский и друг приемного отца, то обязательно положительный! Среди таких как раз больше оборотней. Но что-то внутри никак не давало покоя, щемя и дергая. От поездки девушка ждала в первую очередь покоя и эмоций. Противоречивые желания, не правда ли? Да, возможно, но порой несовместимое может дать гармонию, а идеально подходящее вдруг организует хаос.

Куликов Павел Петрович же испытывал чувство вины. Перед самим собой, за то, что так быстро согласился взять Рубину, перед Люцитой за то, что согласился с собой, перед Кудряшовым за то, что выставил и отчитывал, как мальчишку...

Поезд набрал ход, оставляя позади Ковальские поля голые и одинокие, уныло остающиеся ждать прихода зимы. Осенняя природа непредсказуема как первый снег. Кого-то радует, кого-то огорчает.

====== Глава 22. ======

СГУ.

Муравьев, проходя по родному этажу химико-биологического профиля, не мог отказать себе в удовольствии закурить, хоть и знал, что курение категорически запрещалось на территории всего университета. Брюнет учился на естественно географическом факультете, являлся заядлым прогульщиком и дебоширом.

Только затянулся – пришлось прятаться. Мимо закутка, о котором знали только избранные, прошлепала маленькая коренастая женщина в белом халате и с колбой в руках – заведующая химической лабораторией, а ей попадаться нельзя: сразу в деканат и на отчисление.

Муравьев, не смотря на возраст, являлся первокурсником, ещё в армии парень попал в гнилую компанию наркоманов и, вернувшись, при поступлении уже точно знал, куда направит стопы. Кабинет органической химии стал вторым домом, притом, что с этой наукой горе-студент никогда не дружил. Иногда по-тихому удавалось стащить парочку-тройку реактивов, чтобы понаделать всяких скользких масс, не помещающихся в пробирки. Один раз дошло до взрыва, хорошо, что несильного, да и обошлось без жертв.

Заведующая лабораторией, упомянутая выше, приходилась Денису Муравьеву теткой. Они давно перестали тесно общаться, ещё с тех пор, как умер отец и её брат по совместительству. В их родстве всегда можно было найти несостыковки, к примеру, покойный Муравьев был двухметрового роста и черный, как негр, даже говоривший с акцентом, а его сестра (сестра ли вообще?) меньше метра пятидесяти и абсолютно светлая…

Сам же Денис категорически отрицал существование близких за пределами досягаемости, то есть, если кто-то жил в другом городе или не дарил ему подарков, то кровное родство автоматически перечеркивалось. Его мать, повторно вышедшая замуж и родившая сразу троих детей, на старшего сына не обращала никакого внимания, поэтому парень был постоянно сам с собой. Друзья, если можно было так назвать людей, которые грабили и пьянствовали в подъездах, приходили и уходили, а он оставался один. В учебной группе никто не хотел общаться с замкнутым и агрессивным брюнетом, да и он не лез.

- Ёу! Чувак! – к Муравьеву подошел вечный тусовщик из паралелльного. – Послезавтра намечается дискач с пиротехникой, ты как? Завалишься?

- Нет, времени мало, – резко бросил брюнет, отходя в сторону. – Ваша пиротехника мне ни в одно место не уперлась, я и сам могу фейверк забабахать, понял?

- Ну, теперь знаю, к кому обращаться, если что…

- Слышишь, свали из поля видимости! У меня послезавтра игра!

- А-а-а, знаю: ты же баскетболом увлекаешься?

- Увлекаются бабами, а я – играю в баскетбол! – Денис потушил сигарету о подоконник. – Иди на свои танцульки, от меня чего надо?

Тусовщик замялся.

- Говорят, что ты можешь порошочков достать?

Брюнет занервничал. Он был уверен, что никто не знает о его тайном бизнесе.

- Брешут… никаких «порошочков» у меня нет! Ты упал что ли?

- Значит, бабки не нужны?

- Покажи, – Муравьев понял, что парня надо проверить. – Договоримся.

- Три штуки рублей и две сверху за скорость...

- Десять и договорились!

- У меня столько нет.

- Значит и базара нет! – Муравьев развернулся, чтобы уйти.

- Ладно, я пацанов напрягу, – моментально остановил его любитель дискотек. – Сегодня сможешь?

- Я всё могу, только ты хоть скажи, каких вам зелий спереть?

- А я откуда знаю! Чтоб горели поярче! Зрителям ведь надо зрелищ, а не тупой салютик, какой обычно делают наши преподы! Значит, по рукам?

- По рукам, бабло гони...

- Сначала порошки, а потом бабки.

- Торговаться будем?

- Тебе надо.

- Тебе тоже...

- Бля, я сказал, сначала товар!

- Да не ори ты, – брюнет огляделся по сторонам, благо, в длинный перерыв все торчали в столовой. – Будет вам товар, будет... сегодня после пятой пары подходи к лаборатории.

- Так-то лучше...

Оставшуюся часть дороги от спорткомплекса до здания университета Даниил загадочно улыбался, а Кира мысленно спрашивала себя, почему, когда он рядом, ей так спокойно и хорошо. Вдруг она вспомнила о телефоне, встрепенувшись.

- Даниил, ты извини, но я кое-что забыла… мне придется вернуться, спасибо ещё раз…

- Стоп, – он без предупреждения взял её за руку. – Не надо тебе никуда возвращаться, тем более, что мы пришли!