Такой исход событий имел право на существование. Если план Азога относительно Траина в конечном итоге окажется успешным, гундабадец окажется в относительной безопасности, и в определенном смысле будет обладать возможностью менять расстановку сил на карте. Конечно, на полную протекцию Саурона рассчитывать не стоило. Хозяин сейчас занимался подготовкой армии. Вероятно, Владыка сам опасался чародеев Ангбанда. Однако из всех живых только он и имел представление о действительной мощи загадочных детей Мелькора.
Впрочем, не исключались и иные возможности. Азог, запертый в Мории под строгим надзором Анаэль, не мог даже для себя решить, кто из действующих сил обладал большей армией и большими ресурсами. В чем бледный орк точно не сомневался, так это в уме Миас. Действующие вдали друг от друга, они, тем не менее, умудрялись работать слаженно и результативно. Беря в расчет недавний призыв Ниар, взбудораживший всех и вся, гундабадец даже мог предположить, что ангбандцы втроем составляли ту самую ударную часть древней армии, что некогда сумела обратить на себя взор Валар. И если в этом заключалась правда, стоило проявить не дюжую хитрость во избежание лишних конфликтов.
Азог осклабился, отступая прочь от каменных врат. До тех пор, пока в Казад-Дум не ступит Торин Дубощит, зачарованные двери останутся закрытыми. То, что хранилось в сокровищнице Мории, являлось неотъемлемой частью плана Моргота. И чем-бы ни оказался предмет вожделения Владык Тьмы, охота за ним уже развернулась нешуточная. Гундабадец, против воли втянутый в борьбу за власть, не мог более играть под чужую дудку.
Чтобы связаться с Сауроном и передать ему довольно интересные вести нужно было покинуть Казад-Дум. Бледный орк поступить так не мог – клятва, даденная Анаэль, повязала его по рукам и ногам нерушимой магией. Наверное, гундабадец пошел бы на риск, если бы не поддержка неожиданного союзника. Тому, кто уже ничего потерять не может, впору поставить на кон и собственную шкуру. Траин так и поступил, выменяв временную лояльность на свободу. В гноме орк не сомневался, хотя порой и подвергал суждения подгорного жителя грубой критике. Старый Король-под-Горой, всем сердцем ненавидевший чернокровых, только и ждал удобного случая для побега. Азог, решив воспользоваться ситуацией, просто поймал удачу за хвост, предложив Траину доставить сообщение в Мордор.
После отзвучавшей песни наследницы Железной Короны медлить не имело никакого смысла. Развернувшись, гундабадец направился по просторному коридору в главный зал Казад-Дума. Широко шагая, урук ловил себя на мыслях о будущем. Длинные тени плясали вокруг, навевая мысли о грядущем пире на могиле Эндора.
♦♦♦♦♦
Длинные тени плясали вокруг, навевая мысли о грядущем пире на могиле Эндора. Причем казалось теперь Талрису, что выиграть в споре между представителями разных жизненных философий не удастся никому. Добро и зло настолько походили друг на друга, что различить их между собой не представлялось возможным. Так священное желание Ниар вернуть отца в Средиземье воспринималось иными за зло, а жестокость правителей Валинора почиталась за благодеяние. Сам уже не решающийся судить, Талрис в оцепенении следил за эльфами. Холод проник в тело колдуна и все конечности, обратившись в ледяные култышки, покрылись гусиной кожей. Страх не отравлял сознания, но очищал его, показывая реальную картину сущего.
Он наткнулся на Феанора совершенно случайно. Собираясь вернуться к Дол Гулдуру, шел по непроходимой чащобе Лихолесья, раздумывая о Ниар и о ее поспешном решении помочь Королю-под-Горой. Надеясь в глубине души, что старшая сестра припасла пару тузов в рукаве, он перешел вброд через крохотный ручей и неожиданно для себя услышал вдали незнакомые голоса. Насторожившись, Талрис без колебаний двинулся в сторону говоривших. Ступая без единого шороха по густой лесной подстилке, Миас вышел к знакомому тракту, где не так давно имел честь биться с Олорином. И не пожалел, решив познакомиться со смельчаками-путешественниками, что вышли на петляющую дорогу Мен-и-Наугрим.
Сказать, что Талрис испугался, все равно, что ничего не сказать. Из всех самых страшных врагов судьба в этот раз решила послать пелорийцам вдогонку наистрашнейшего. Конечно, чародей не сразу узнал в лице златовласого мужчины своего заклятого врага. Но не прошло и пары минут, как имя незнакомца произнесла его спутница. Замерев на месте, обомлев и лишившись дара речи, единственный сын Моргота впал в ужас. Внимательно вслушиваясь в голоса собеседников, колдун едва дышал, боясь выдать себя. Речь путников становилась то тихой, то громкой, так или иначе подходя к концу.
— ... В Казад-Думе лежит нечто, что сможет помочь мне избавить Эндор от пелорийской тройки. Могу ли я спокойно об этом факте забыть?
Послышался глубокий смех и звук неспешных, размеренных шагов. Талрис, не смея шевельнуться, молча стоял, считая свои вдохи и выдохи. Лишь тогда, когда вокруг стало совсем тихо, и более ничья поступь не слышалась вдали, Миас позволил себе чуть расслабиться. Озноб охватил Талриса, и жуткая дрожь сковала сильное тело воина.
Сам Феанор явился в Эннорат, Верховный Король Нолдор, создатель Палантиров и Сильмарилл. Зачем он показался в Средиземье и чьим посыльным являлся, Талрис сказать не мог. Зато он точно знал, чем сулило появление Кузнеца детям Мелькора. Сглотнув, Миас сорвался с места и ринулся сквозь лес быстрым бегом.
Как можно скорее нужно было сообщить старшей сестре о незваном госте. Ниар должна была узнать о Короле Нолдор прежде, чем тот заявит о своем существовании самостоятельно.
Охотящийся за Сильмариллами, эльф ни в коем случае не должен был узнать тайны Миас. В противном случае вся работа, проделанная для освобождения отца, могла оказаться бессмысленной. Загоняя усталость глубоко в себя, а вместе с ней и панику, Талрис ускорил шаг.
Небо стремительно темнело. Едва мелькающее сквозь густую завесу древесных крон, оно сияло россыпью звезд. Не останавливаясь, чародей иногда поглядывал вверх, угадывая на черной тверди хорошо знакомую, такую любимую и одновременно с тем такую ненавистную звезду Эарендила. Ярчайшим огоньком далекое светило окрашивало Небесные Моря, являясь маяком для странников на пути к Вратам Ночи.
====== Глава 9.3: Враг моего врага ======
♦♦♦♦♦
Ярчайшим огоньком далекое светило окрашивало Небесные Моря, являясь маяком для странников на пути к Вратам Ночи. Оно было где-то там, над головой, высоко-высоко на твердыне небесных раздолий. Путеводная звезда – Гил-Эстель – нетленным полымем озаряющая путь во тьме. Не имея возможности усладиться ее ровным блистанием, Ниар теперь с унынием припоминала ту непревзойденную красоту возлюбленного огонька на небе. К сожалению, память подводила чародейку, вырисовывая в уме неброские полотна, напрочь лишенные священного изящества и доподлинного чуда. Безрадостно улыбнувшись, Ниар приподняла голову, надеясь, что обращает ее к Висте.
Свыкнуться со слепотой оказалось непросто. Первые несколько дней невозмутимой темноты чуть не довели Красную Колдунью до исступления. Потеряв интерес к окружающему, старшая Миас силилась удержать в себе рвущуюся наружу мольбу о пощаде. Готовая в любой момент броситься на колени и заклинать Эру даровать милосердие, Ниар постепенно сроднялась с мыслью о собственной ущербности. Многому приходилось обучаться на ходу. Например, различать людей по звуку шагов или по свисту дыхания. От всевозможных действий, простых, по сути, вовсе пришлось отказаться. Так, например, ангбандская воительница лишилась возможности прогуливаться в одиночестве. Каждый ее шаг, даже самый маленький, таил уйму опасностей. И так сбавившие темп путешествия гномы были вынуждены идти в три раза медленнее обычного. Не смеющие попрекать Ниар в ее горе, они, тем не менее, шепотом бранились на несчастную девицу. Эльфийские девы, коих отчаянный отряд Торина Дубощита решился сопроводить до Ривенделла, в силу своих возможностей поддерживали смертную дочь Эннората: Илийя водила Ниар к родникам и источникам, помогая решать дела сугубо женские; Арвен учила старшую Миас ходить, ориентируясь по звукам; словом, каждый раз, когда дочери Мелькора была необходима помощь, красавицы эдхил вновь и вновь оказывались рядом. Ниар, принимающая их расторопность и сознающая цену их бескорыстного труда, даже не знала, как и чем отблагодарить своих спасительниц. Зная, что в долгу не останется, Красная Колдунья утро начинала с мыслей о квенди и день свой заканчивала мыслями о них.
