Шагая рядом с сыном, Осаа все чаще поглядывала на Ниар. После своего ночного похода старшая дочь Мелькора весьма и весьма изменилась. Вряд ли кому-то из Валар вообще когда-либо приходилось проходить через те испытания, что приготовил Эру для Красной Колдуньи. Учитывая ее возможности и способности, Первый Певец без жалости и сострадания низверг чародейку с пьедестала почета. Ниар, несомненно, знала, на что шла, вымаливая у Создателя жизнь Короля-под-Горой. Только Осаа никак не могла понять, почему же ангбандка поступилась собственными интересами в споре, что длился еще со времен рождения Арды. Взращенные в Красной Колдунье идеалы пошатнулись прошедшей ночью, а вместе с ними пошатнулось понимание добра и зла самой Осаа.
В награду за свою самоотверженность Ниар получила жизнь Торина. Она вернула ему молодость, физическую силу и здоровье. Разменной картой стала ее собственная судьба. Илуватар рассудил справедливо, но чересчур жестоко. Любое недомогание, любая рана или болезнь, грозящие Королю-под-Горой, тут же поражали Красную Колдунью, а не молодого гнома. Его смерть означала смерть и для ангбандки. И все бы ничего, да только и сущность Ниар отныне принадлежала Аману, а не Белерианду. От былой свободы принцессы не осталось ничего, кроме обещания служить Эру. Новый день чародейка встретила уже в образе рыцаря Валинора. Слабого, несчастного и искалеченного.
Осаа с трудом верила, что Ниар пошла на подобное соглашение без хитрого плана, который бы мог позволить ей освободиться от заключенной клятвы. Ведь старшая дочь Моргота тем и промышляла: чужие слова обращала в ересь, заключенные договоры превращала в орудие войны, а клятвы разрушала как ветхие здания, не заслуживающие более внимания ни с чьей стороны. Однако сколько гномка не думала о беседе Красной Колдуньи с Первым Певцом, никак не могла найти хотя бы маленькой лазейки в заключенном пакте. Ниар подписала договор с демоном, и в этот раз демон предстал в обличие добра.
Королеве Эребора хотелось бы пожалеть о содеянном, но проявлять малодушие было не в ее привычках. Она стала по воле случая очевидцем невероятной беседы между представителями двух величайших сил Средиземья. И если уж на то пошло, сама сыграла большую роль в этих переговорах. Раньше гномка даже не задумалась бы, плохо поступает или хорошо – материнская правда всегда одна и не важно, каких жертв стоит жизнь любимого ребенка. Теперь же, глядя на Ниар, Королева Эребора ощущала неподъемный груз вины на своих плечах. Оправдать себя Осаа могла тысячью разных аргументов, и главным бы стал факт родства Ниар с Мелькором. Да вот только чародейка отцом своим не была. В ее силах было остановить войны и привести Арду к миру. Теперь же такой альтернативы не существовало вовсе.
Радовал один факт – до смерти Ниар оставалась верна лишь себе самой. Чтобы стать служивой Илуватара, принцессе ангбандской нужно было умереть. А до тех же пор Красная Колдунья могла и дальше плести свои интриги, теперь бесполезные в силу своей недолговечности. Этот же факт пугал Осаа, ведь по воле того же Илуватара теперь Ниар могла погибнуть только в одном случае. А смерть чародейки, как ни крути, Аману была выгодна. Что это предрекало? Догадаться не сложно. В каком-то смысле, Осаа сама загнала сына в ловушку, за одним уверившись в том, что добро и зло – весьма относительные понятия.
— Ты знала, чем обернется для тебя эта сделка, — гномка произнесла свое утверждение громко. Торин все равно не мог услышать слова призрака, а Ниар ответить не имела возможности. Хотя, теперь, наверное, имела. Чародейка перестала играть в навязанную ей игру из-под полы. Видимо колдунье надоел маскарад, и она решила вскрыть все свои карты разом. — Можно было бы решить, что ты наделала глупостей, Ниар, но я в это не верю. Мы знакомы недавно, но и этого времени мне хватило, чтобы понять, что никакие действия ты не делаешь без тонкого просчета. Чего же ты теперь добиваешься? Моей преданности? Преданности Торина? Он ведь не глуп. Не станет рисковать понапрасну и вряд ли теперь доверится тебе. Раз обманувший, обманет еще.
Красная Колдунья не изменилась в лице. Сомкнув слепые глаза, она молча лежала на руках у Короля-под-Горой. С час назад покинувшие злополучное ущелье, Торин и Ниар, в сопровождении призрака, теперь шли по пологому склону горы. Эреборец решил, что стоять на месте бессмысленно и, подхватив чародейку на руки, двинулся в путь по направлению к виднеющемуся вдали узкому тракту. Проходивший меж двух остропиких зубьев Гундабада, он маячил вдали белесой полосой.
— Я не понимаю, — призналась Осаа в отчаянии. Вновь глянув на бледное лицо Ниар, попыталась найти в нем отражение своих собственных чувств. — Я честно не понимаю, почему ты вдруг начала так яро защищать Торина. Ведь как ни погляди, получается, что тебя загнали в ловушку. И вместе с тобой в этот капкан попал и мой сын. Захоти Валар лишить тебя жизни, они начнут охоту за Торином. Что ты хотела этим доказать?
Ответ не требовался. Осаа качнула головой. Владыкам Амана не будет дела до справедливости тогда, когда им представится возможность избавиться от одного из своих самых опасных врагов. Лес рубят, щепки летят. А Ниар, по сути, сейчас являлась средоточием всех сил, которые когда-либо восставали против воли Илуватара. Она стала символом надвигающейся войны для тех, кто готов услышать правду.
Искусно сыгранный гамбит, где жертвенная фигура – ферзь. Правая рука Короля, престолонаследник Дор-Даэделота, надежда на победу для врагов всего благородного и непорочного. Эру выиграл битву, но не всю войну. Срубив одну фигуру, он заранее объединил под одним знаменем всех приспешников Мелькора – даже Саурон, явно не являющийся сторонником Ниар, не захочет стоять в стороне, пока Красная Колдунья будет присягать в верности Илуватару. А учитывая то, что мотивом для подобной игры стала искренняя самоотверженность во имя справедливости, дальнейший выбор окажется сложным и для тех, кто свою стезю выбрал уже давно. В случае если разыгрывающаяся партия наберет широкие обороты, жителям Средиземья придется вновь пересматривать свои жизненные приоритеты.
Возможно, Ниар и не рассчитывала на подобный резонанс, обращаясь молитвой к Первому Певцу. Но такой результат был вполне очевиден и предрекаем. К тому же, все еще оставался открытым один единственный вопрос – зачем Красной Колдунье нужно было попасть в Казад-Дум? Что желала найти в Мории ангбандская принцесса? Ключ к спасению?
Гадать бесполезно. Решив немного обождать, Осаа сбавила шаг, пропуская вперед Торина. Задумчивый, он бесцельно брел к выходу из горной расщелины. Погруженный в какие-то тягостные размышления, Король-под-Горой, судя по всему, решал сейчас, как же поступить с Ниар. Девушка у него на руках, тысячелетиями умудрявшаяся водить за нос всю вселенную, конечно, понимала суть внутреннего монолога эреборца. Покорно склонив голову, старшая дочь Моргота ожидала вердикта.
А ведь все могло сложиться иначе.
♦♦♦♦♦
А ведь все могло сложиться иначе. Все могло быть по-другому, будь она благородна и богата. Не пришлось бы лазать по деревьям и стрелять в орков, не нужно было бы сжигать пауков и каждый день рисковать своей жизнью. И теперь она бы не лежала на соломенном тюфяке у костра, теряя сознание в жаре всякий раз, когда тело проигрывало битву с болезнью. Жаловаться не приходилось – Тауриэль осталась жива. Об остальном можно было позаботиться и позже.
— Пей, — приказал сильный голос спасителя. Эльфийка, моргнув, подчинилась. Чуть приподнявшись на локтях, приникла губами к деревянной чаше. Горькое пойло обожгло гортань и расплавленной медью полилось в желудок. Закашлявшись, бессмертная поморщилась. Каждый раз принимая этот отвар, Тауриэль ощущала озноб. После же приходило расслабление, и утомившееся избитое тело наполняла живительная энергия.
Отерев ей рот, спаситель широко улыбнулся. Высокий, удивительно добрый и сильный человек, он какую неделю подряд выхаживал свою незадачливую гостью. Вкусно и часто кормил, омывал раны и перевязывал их, водил к горячим источникам и позволял отдохнуть. Стоило Тауриэль почувствовать себя дурно, незнакомец практически тут же предлагал эльфийке какой-нибудь целительный отвар. Не зная даже, как благодарить своего спасителя, бессмертная лишь кротко следовала его указаниям и набиралась сил.
