— Врага? — Осаа рассмеялась, заставив Ниар вздрогнуть. Неужели гномка могла читать мысли? Или же все действия, как и помыслы, старшей дочери Мелькора стали настолько предсказуемы, избиты? — Торин не враг тебе, Чародейка. Единственный злодей тут – ты.

— Вам нужно отдохнуть, — Торин, заметив дрожь спутницы, помрачнел. Отведя взгляд, качнул головой и, не спрашивая больше Ниар ни о чем, подхватил ее на руки, точно пушинку. Издав удивленный вскрик, Красная Колдунья даже не успела возразить эреборцу. Сильные руки гнома держали тоненькое тельце дочери Дор Даэделота надежно, крепко. Торин не смущался своего поведения и, даже не смотря в лицо Ниар, ловко и быстро зашагал вперед по лестнице. Не зная, как реагировать на столь открытое проявление доброты, Миас зарделась.

— Ну, что скажешь, Колдунья? — Осаа, безликой тенью шедшая подле сына, широко улыбалась, явно предвосхищая дальнейшее развитие событий. — Разве он заслуживает смерти, этот грубый и неотесанный Король-под-Горой? Разве должен он пасть от руки Азога, так, как велит того его судьба? Загляни ему в сердце, Ниар. Ты ведь можешь, ты не побоишься обжечься. Что для тебя наши жизни? Лишь песчинки в пустыне. Так почему бы тебе не разглядеть одну единственную и не защитить ее от гневного ветра рока? Он добр к тебе и милосерден. И мнение его не изменится, даже если он узнает правду.

Ниар скосила взгляд в сторону. Ей не хотелось больше слушать речей Королевы Эребора. Возможно, в ее сладких и заманчивых словах крылось белое зерно чистой, бескорыстной правды. Но, признавая этот факт, Ниар с неудовольствием находила себя в положении человека, заведомо приговорившего ни в чем неповинного к смерти. Красная Колдунья, в силу особенностей своего характера, зло творить не торопилась. Приказы отца нельзя нарушать, воин нельзя избежать, но причинять боль кому-то, в кого ты веришь… Кого ты знаешь и кого находишь достойным…

— Слишком даже для тебя, да? — Осаа не уставала подзадоривать Ниар. Широко улыбаясь, гномка подмигнула старшей Миас, как старой подружке. — Я думала, ты сама пишешь правила, деточка. Сложно не привязаться к тому, кого ты пытаешься привязать к себе. Тебе это было известно. И тебе известно, что ждет всех нас в конце пути. Выбор все еще за тобой. А пока позволь ему проявить к тебе внимание.

Ниар вздрогнула. Осаа, махнув ручкой, развернулась на месте и направилась вниз по лестнице, видимо не желая больше разводить пустых бесед. Радуясь исчезновению несносной собеседницы, дочь Дор Даэделота прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, что исходило от гнома.

— Вам холодно? — Торин задал вопрос мягко, словно обращаясь к ребенку. Ниар, подняв к нему взгляд, слабо улыбнулась. Вглядываясь в лицо эреборца, старшая Миас пыталась понять, что же делало грубого сына Аулэ столь непохожим на подгорного жителя. Может быть его яркие, синие глаза. А может, тонкость черт лица. В любом случае, молодой Король сильно отличался от своих собратьев. И не только внешне.

— Вы слишком добры ко мне, — вслух высказала Ниар свою мысль, пытаясь понять, чего хочет и что собирается делать в дальнейшем. Гном, глухо хмыкнув, ступил в темный коридор в самом сердце гор и пошел к высокой двери, по обе стороны которой горели жаркие факелы. Просторный каменный холл вился вдаль, сплошь усыпанный грубыми статуями из железа и мрамора. — Вашему Величеству не нужно быть таким добрым к… к незнакомцам.

— Вы хотели бы, чтобы я относился к Вам иначе, хм? — вопросом на вопрос ответил Торин. Ниар услышала его улыбку и улыбнулась сама, боясь посмотреть в синие глаза Короля-под-Горой. Забыв на какое-то время о боли в спине, старшая Миас вслушалась в биение сердца гнома. Прижавшись ухом к его груди, с удивлением поняла, что Торин Дубощит волнуется. — Вы спасали жизни моим друзьям и помогали нам. Вы не незнакомка. Вы друг.

— Вы не знаете меня, — с дрожью в голосе произнесла Ниар. Перед глазами возник образ отца, в гневе убивающего невинных. Красные глаза того, кто некогда вверг в ужас всю Арду.

— Зато теперь я знаю, что Вы владеете кхуздулом получше, чем многие гномы, — и снова мягкость в голосе. Подойдя к заветной двери, Торин осторожно поставил Ниар на ноги. — И отлично ругаетесь на нем, ибо первое, что я услышал, зайдя в обеденный зал, стал Ваш голос, громко вещающий самые непотребные словечки из мне известных.

Ниар открыла было рот, чтобы найти верное оправдание, но Торин, рассмеявшись, просто махнул рукой.

— Не желаю слышать, откуда такие познания, — отворяя дверь, эреборец рукой пригласил спутницу пройти внутрь. — Однако их наличие меня приятно удивляет.

— Где мы? — старшая Миас улыбнулась. Помещение за дверью оказалось небольшим, скромным, и на удивление уютным. Крохотная дубовая кровать, низкий столик, стул, пара свечей и прочие предметы мебели, не слишком пестрые, местами обшарпанные, но аккуратные. Обитатель этого гнездышка был крайне непритязателен в своих нуждах.

— Это моя старая комната, — Торин прошел вглубь покоев, начав разжигать потушенные свечи. — Еще с детства. Мне довольно часто приходилось гостить у Даина…

Ниар улыбнулась, коснувшись рукой книжного шкафа. Заставленный древними сказаниями, он пестрил корешками фолиантов и манил к себе, как и любое другое хранилище книг. Хмыкнув, Миас вытащила наугад одну. Крохотный томик лег ей в руки приятной ношей. Тиснённая обложка лоснилась золотой вязью. Маленькая книжечка хранила в себе сказки минувших дней. Сказки времен Белерианда.

— Здесь тесновато и темно до жути, — Торин зажёг последнюю свечу и обернулся к Ниар. — И, как в любой другой гномьей комнате, пахнет сыростью и пылью. Но зато тут Вам не будут мешать, а в соседнем помещении сможете спокойно умыться…

Торин смолк, вновь задержав взгляд на лице Ниар. Сглотнув, девушка представила себе, как ужасно выглядит. Наверное, кровь на лице успела обратиться в черную корочку. Потупив взор, Ниар отерла рукой губы, морщась при этом. Хорошо, что все зубы остались целыми.

— Поспите, — эреборец кивнул на кровать, — вам станет намного легче. Завтра, конечно, вы вряд ли сможете бегать, и все тело будет до ужаса болеть. Если вдруг вам что-нибудь понадобится, Вы найдете меня у Фили и Кили. Это не слишком далеко – в этом же коридоре, пятая дверь справа.

— Спасибо, — Ниар сжала крохотный томик в руке. Где-то в нем должны были храниться те предания, что рассказывал некогда Мелькор своим детям. А еще, вероятно, в нем же хранились сказания о Дор Даэделоте. И тех ужасах, что крылись под мрачными сводами ангбадской крепости. — Спасибо, Ваше Величество.

— Прекратите ко мне так обращаться, — вежливо попросил Торин, уже стоя на пороге собственной комнаты. — Все называют меня по имени, Вы не должны быть исключением. Кстати, если захотите переодеться…

— Вы не ответили мне, почему так добры, — Ниар выпрямилась, понимая, что держит в руках книгу об истории собственной семьи. Если бы Король-под-Горой знал, кто сопровождал его на пути к Эребору, не стал бы медлить и снес бы древнему чудовищу голову с плеч. Ведь именно чудовищем Ниар представлялась всем жителям Арды: древним порождением темных пучин Белерианда, его мрачной и злой стороны. И клинок в руке Короля-под-Горой рассыпался бы на части, потому что кровь Миас несла в себе ту же магию, что и клинки из Гондолина. — Ваше Величество не хочет говорить чего-то? Неужели я настолько жалка?

Молодой наследник рода Дурина прищурился. Никаких эмоций не читалось на лице гнома, лишь спокойствие и сдержанность, к которым Ниар уже успела привыкнуть. В синих глазах плясали холодные искорки. Красная Колдунья нервно попятилась, желая провалиться сквозь землю. Лучше бы эреборец просто ушел восвояси – ледяной взгляд пронзал душу насквозь, вытаскивая на свет тайны и секреты, о которых бы лучше никому не знать.

— Отнюдь, в этом и проблема, — Торин качнул головой, будто бы о чем-то усердно размышляя. — Я понятия не имею, почему произошла драка, но хочу верить, что правда была на вашей стороне. К тому же, я видел, как вы дрались…