- Прошу, возьми меня! Возьми, возьми! Прекрати мучить, кто ты вообще?! КТО ТЫ?!

Аттуриец не понимал, что тараторит самка. Ему и не было до этого никакого дела. Он слегка вошёл, заставив её плоть напрячься в предвкушении, но после тут же вышел, резко усевшись сверху и расположив член в ложбинке между её грудей. Тяжёлый вес самца тут же выдрал Эндри с орбиты наслаждения в жестокую реальность.

- Прекрати, – взмолилась она сдавленным, хриплым голосом, – слезь, мне тяжело дышать.

Уманка попыталась вырваться, перекатиться на бок, но это было совершенно невозможно. Глаза увлажнились слезами. Самец сжал её груди, обхватив ими свой напряжённый орган и начал двигаться, сполна наслаждаясь необычными ощущениями. Самка плакала, металась. В атмосферу ворвался гнев.

- Тварь! Тварь! Проклятая, бездушная скотина!

Крики уманки неприятно раздражали слух. Левой рукой Сау-гканн закрыл ей рот, когтями правой впился в обе груди, стянув, продолжая движения. Струйки алой крови пробуждали инстинкт хищника. Движения стали более резкими, член скользил в ложбинке, истекая смазкой. Дыхание участилось. Доведя себя до определённой планки, Вассал остановился и слез с Андрейст, убрав руки. Она тут же начала глотать воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Очень слабое, но, тем не менее, портящее ощущения головокружение заставило аттурийца вернуться к трону и поднять с пола маску. Прицепив трубки к фильтру, он сделал несколько глубоких вдохов. В этот момент сзади уманка попыталась встать. Возбуждение почти покинуло её тело, оставив после себя лишь гнев. Сняв маску, Хищник снова уселся на трон. Он резко дёрнул за цепи, заставив самку упасть, и подтащил её к себе. Когда она, ругаясь и брыкаясь, оказалась у его ног, он поднял добычу за глотку и вынудил залезть на трон, встав перед ним. Разгорячённая, противящаяся, стиснувшая зубы и гордо отвернувшаяся. Сау-гканн ехидно ухмыльнулся. «Какой прекрасный экземпляр Пьод Амедха. Я заставлю тебя умолять о снисхождении...» Когтистые руки заскользили по упругой груди. Большие пальцы легли на соски, чуть надавив и начав круговые движения. Андрейст не шелохнулась. Теперь она была намерена держаться до последнего. К её сожалению, это лишь сильнее заводило Вассала. Поглаживания перешли в пощипывания. Он сжал соски и потянул на себя. Самка вскрикнула от боли, но по-прежнему не повернулась к нему, не взглянула в бездушные серые глаза. Внезапно она ощутила, как её живота коснулись его жвала... Три горячих и одна мертвенно-холодная. Они двигались, дразня и поглаживая нежную кожу. Гмую-ту глубоко дышал, вдыхая аромат её протеста, смешанного с подавлённой похотью. Андрейст почувствовала, как по её ногам потекла смазка. Ей невольно вспомнились слова Лунного Ангела, адресованные ей четыре года назад: Ты ведь желать не только мою плоть, ненасытная уманка. Ты хотеть пробовать с каждым из нас».

Сладкие неугомонные мысли сорвались с уст короткой мольбой:

- Прошу...

Ему не нужно было знать язык Пьод Амедха, чтобы понять, чего она хочет. Интонация укрощенной суки, умоляющей о вознаграждении... Коготочек дразняще щекотал клитор. Он заставил её прогнуться назад. Раздвоенный язык заскользил вокруг пупка.

- Дааа... мой Господин, – не сдержавшись, пролепетала Андрейст, тут же начав укорять себя в грубой измене. «Чёрт, ничего не могу с собой поделать. Он подчиняет меня. Не могу». Вассал поднял голову и притянул её к себе. Это слово... Он знал, что оно значит. Он чувствовал смысл, вложенный в него эмоциями.

- Шекл, – внезапно прорычал на аттурийском Гмую-ту. Прорычал, адаптировав его к языку уманов, сделав произносимым. Эндри удивлённо посмотрела на Хищника. «Боги... какой голос». Голос самца был низким, но с такой сексуально-завлекающей интонацией, которую невозможно было передать. Он довлел над её желаниями. Она хотела слышать, как этот голос отдаёт команды...

- Шекл? Мой Шекл? Господин?

Охотник молча кивнул. Она улыбнулась. Вассал освободил её руки, и они тихонько легли на его грудь, начав поглаживать. «Какие мышцы...» Он медленно взял ладони Эндри и, убрав от себя, положил на её грудь. Самка ласкала своё тело, Сау-гканн наблюдал, чуть слышно пощёлкивая. Затем присоединился, начав щекотать клитор. Ирмолинд-Зигв’а застонала. «Вот так, крошка. Я заставлю тебя забыть его».

- Мой Шекл... ммм... умоляю, дай мне больше...

Элдер всё сильнее распалял её, иногда дразняще проникая внутрь согнутым пальцем.

- Ааах, Шекл, прошу тебя!

Окроплённая изогнулась, громко и протяжно застонав. «Пришло время покончить с играми». Самец грубо схватил уманку, раздвинув пошире её ноги, и резко насадил на свой отнюдь немалых размеров орган. Плоть Андрейст затрясло от внезапной боли. Столь жестокий переход от блаженных ласк к действию заставил влагалище самки инстинктивно сжаться, тем самым ещё крепче обняв возбуждённый член Хищника. От таких острых ощущений Шекл невольно застонал. Мандибулы разошлись, обнажая текущую голодной, похотливой слюной пасть. Он впился в её предплечье, прокусив плоть до крови... Эндри кричала от боли и отчаяния. Он агрессивно рыкнул, подгоняя её, заставляя двигаться и болезненно вводя своё “раскалённое копьё” всё глубже в истерзанную утробу.

- Гуан-Тант’ер, где ты? Помоги, помоги мне! Помоги!

Услышав имя врага, он с размаху влепил предупреждающую пощёчину и начал подаваться вперёд, навстречу, всё сильнее, всё болезненней. Мягкие нежные ткани лона засочились кровью. Движения были слишком резкими, напористыми. Эндри казалось, что она седлает лезвие острого ножа. Низ живота ныл, его сводило болезненными судорогами. Сау-гканн наслаждался. Организм самки старался исправить положение, обильно выделяя смазку, заставляя лоно течь соками, смешанными с кровью. Этот запах сломленной дичи... Павшей перед ним самки врага... Гордой собственности Гуан-Тант’ра, его слабости. Униженная, поставленная на колени. «Я оставлю на тебе свой запах. Ты умрёшь, уже не принадлежа ему. Ты умрёшь, будучи моей...» Элдер, схватив её за глотку, встал и швырнул уманку на трон. Не дав ей развернуться, он грубо вошёл в её зад. Из глаз Эндри посыпались искры. Она закричала, срывая голос. Задёргавшись, словно в агонии, Андрейст пыталась вырваться, перекатиться через ручку, упасть на пол, но он не дал ей этого сделать. Железная хватка безжалостных рук и когтей плотно удерживала тело в нужной позиции.

- Амедха (мясо)... Амедха... – шептал он, разрывая нежную плоть своим каменным членом. Волна удовольствия подходила всё ближе. Так узко... Всё сжимается, пульсирует, подчиняется...

- Помоги мнее!!! – вцепившись болезненно согнутыми пальцами в спинку трона и мантию, рыдала Окроплённая.

Ей было страшно. Забитая, насилуемая неизвестным Вождём, абсолютно беспомощная. Низ живота потерял чувствительность, онемел. Она теряла связь с собственным телом. Трон постепенно окрашивался в грязно-алый... Боль приближала к шоку. Сердце разрывалось на части.

Гмую-ту ускорился. Он проникал глубоко, иногда немного задерживаясь, чтобы насладиться пульсациями поруганного нутра. Через полчаса он вошёл полностью и, взревев низким долгим рычанием, излился внутрь уманки... Его обжигающее семя с сильным резким запахом содержало в себе “метку собственности”. Резко выйдя, он отступил на шаг. Самка, не в силах держаться, теряя сознание, обмякла и, громыхнув цепями, свалилась с трона на металлический пол. Переступив через это уже неинтересное во всех смыслах тело, Сау-гканн подошёл к своей сваленной в кучу амуниции и начал одеваться. Проявившиеся на время процесса эмоции снова ушли куда-то в недра жилистой плоти. Броня сомкнулась на выступающих мышцах, и маска покрыла лицо. Шекл аккуратно воткнул трубки с газом в специальное гнездо на маске. Постояв несколько минут и отдышавшись, он забрал со спинки трона свою мантию, развернулся и двинулся на выход. Свет в помещении угас.

====== Эпизод 23 – Испытание ======

Гуан-Тант’ер не находил себе места. Он нервно расхаживал по верхним ярусам, крепко сжимая в правой руке рукоять нагинаты. В левой судорожно перекатывался унтар. Элдер то появлялся в отсеке управления, то скрывался в личных покоях, то исчезал в “теневых” тайных секциях.