***

Пятнадцатое шоссе, по пути в Централ Сити, настоящее время

Хартли чувствовал себя несчастным, потому что он не был несчастен, и это было проблемой.

Всей их группе пришлось втиснуться в один небольшой фургон, кроме счастливчика Барри Аллена, и ехать в этой тесноте обратно в Централ Сити. Хартли был уверен — даже у сидящего в прицепе Гродда места было больше, чем у них. Вела фургон Лиза Снарт, а вечно сердитый детектив Уэст (серьезно, с лица человека не сходило это угрюмое выражение) занял пассажирское сиденье, так что всем остальным пришлось каким-то образом поделить оставшиеся места. Это было по-настоящему ужасно. Хартли вырос с родителями, которые летали на частном самолете во Францию ради того, чтобы съесть на ужин какой-нибудь особенный салат и полюбоваться видом. Поездка в фургоне казалась ему чистилищем.

Кроме разве что небольшой детали. Увы. И во всем, как всегда, была виновата Шона.

Хартли любил ее, но как же часто она его бесила. В большинстве случаев, он мог быть рядом с ней самим собой, ему не приходилось притворяться, и это казалось чудесным. Хартли был благодарен ей. Но Шона порой убеждала его делать такие глупые, блядски, несусветно глупые вещи, из-за которых он готов был потом оттаскать себя за волосы. Признаться Барри оказалось самой глупой вещью, которую он когда-либо совершал.

— Поговори с ним. Ты должен быть честен, если хочешь идти дальше и не терять его дружбы. И кто знает? Вдруг он чувствует то же самое.

Сдавленный на заднем сиденье фургона, он прижался лбом к прохладному стеклу, единственной прохладной поверхности, все остальное было липким и горячим, снова испытывая муки одолевающего его смущения. Невозможно было вспоминать о том моменте без… тьфу, блин, ощущения разрывающейся от удара головы. Фургон подпрыгнул на кочке и стекло пребольно шмякнуло его по лбу. За окном скучно проплывали пейзажи, одинокие деревья, брошеные автомобили, может, даже парочка зомби — ничего, что могло бы привлечь его внимание.

Но худшей вещью, которую сделал Хартли по наущению Шоны, был человек, сидящий рядом, коленка к коленке, неуклюже положивший руку Хартли на плечо, из-за нехватки места, и ведущий до смешного пустой разговор с Циско Рамоном о мультфильме про страуса и койота. Джеймс сидел так близко, что Хартли мог бы услышать биение его сердца, если бы его не заглушал стук собственного в ушах.

Худшая идея, — снова подумал он, разглядывая затылок сидящей впереди Шоны и размышляя над тем, не поговорить ли ему с ней еще раз, поделиться своими проблемами. Но бля… Он и так знал, что она скажет.

Он поморщился. Шона скажет «Он спит с тобой, не так ли? Конечно, ты ему нравишься!».

Но это было неправдой. Просто Джеймс всегда вел себя так, к тому же он был итальянцем, а те просто обожали распускать руки.

«Посмотри, как бла-бла-бла, конечно, ты ему нравишься, и ты должен сказать ему, что чувствуешь…».

Вот дерьмо. Даже ненастоящая Шона, сидящая у него в голове, смущала его.

Он сильнее вжался лбом в стекло в поисках прохлады.

Снарт зачем-то вытащил свою пушку, и Джо Уэст бросил на него яростный взгляд, но тот лишь положил ее себе на колени и нажал на ней какой-то переключатель. В фургоне мгновенно стало прохладнее. Мик Рори проворчал «Бля, было же нормально, дружище». Снарт пожал плечами.

Джеймс блаженно вздохнул, и — боже — от этого звука Хартли чуть не покраснел. Он ненавидел это. Блин, как же он ненавидел это. Пошевелившись, Джеймс наклонился, его пальцы скользнули по плечу Хартли…

Руки Джеймса лежали по обе стороны от него, на спинке сиденья, и он никак не мог прижаться ближе к Циско Рамону и Кейтлин Сноу, а вообще, Хартли было плевать на это. Их связь была случайной и ничего не значила.

Хартли осторожно отклонился от спинки, стараясь не потревожить Антуанетту, спящую у него на коленях, так, чтобы пальцы Джеймса не касались его больше.

Тот как раз был посередине своей истории об АКМЕ-бомбах****, их погрешностях и реальном черном рынке самодельного оружия, существовавшем в Централ Сити. Циско был просто очарован рассказом, отчего Хартли почувствовал болезненное удовлетворение. Конечно, Джеймс и Циско нашли общий язык, у них обоих было похожее чувство юмора. Циско вообще нравился всем. Он был школьным любимчиком, клоуном, который мог подружиться даже с закоренелыми преступниками. Снарт, Мик, Лиза… а теперь и Джеймс. Все любили его. Хартли же всегда был человеком, с которым люди дружили, пока он оплачивал счета и аренду лимузина, но втайне завидовали ему, поскольку их семьи едва ли справлялись с оплатой аренды дома, в то время как дворецкий семьи Хартли мог купить Роллс Ройс.

У Джеймса было намного больше общего с любым сидящим в фургоне человеком, чем с Хартли.

Рука Джеймса опустилась с подголовника. Теперь он сидел, прижавшись плечом к спине Хартли.

Бля, как же тесно.

— Дорожный бегун развивает скорость около двадцати миль в час в среднем, — сообщил Циско, очевидно пораженному Джеймсу, должно быть, продолжая этот идиотский разговор о мультфильмах. Хартли захотелось удавиться. Циско. Чертов жополиз.

— А у койота бесконечный запас ресурсов, — возразил Джеймс. — Не сомневайся, со своим мотоциклом и гигантской резинкой он будет в полном порядке.

— Еще бы! — рассмеялся в ответ Циско.

Шона продолжала жаловаться Марку на ужасную духоту в машине, а тот пытался ее отвлечь именами будущего ребенка.

— Может, Джошуа? Или Джек?

— Блин, Марк, это совсем уж «белые» имена.

— Я мексиканец, — обиделся Марк.

Лиза и Мик вспоминали о каком-то деле, которые трое главных Негодяев провернули несколько лет назад, а Джо Уэст возмущенно разглядывал свою бумажную карту.

Леонард Снарт о чем-то тихо разговаривал с Генри Алленом, но Хартли не мог расслышать их слова.

Эта новая женщина, Кэрол, выглядящая теперь вполне обычно в армейской толстовке, перегнувшись через спинку сиденья, спрашивала у Хэла Джордана, известного парня с радио, как далеко от Централ Сити находится Старлинг Сити.

Айрис и Эдди, прислонившись друг к другу, ехали молча. Было похоже, что Эдди спит.

Кейтлин рассеянно смотрела в окно, изредка бросая взгляды…

Хартли даже подался чуть вперед, чтобы проверить свою догадку.

О, да. Кейтлин посматривала в сторону Мика.

У Хартли не хватило духу задать себе вопрос — зачем ей это. Он не имел права судить ее. Ведь это он спал в объятиях парня-натурала и притворялся… Блин, Хартли даже не был уверен, в чем он притворяется. Он просто жалкий, несчастный и убогий тип, с крысой на коленях. И даже Антуанетта была не в силах помочь ему.

Лениво рассматривая проплывающие в окне окрестности, он вздохнул. Было довольно трудно не думать о Джеймсе, когда тот сидел вплотную к Хартли, а его голос раздавался буквально у него над ухом.

— У Дорожного бегуна, вероятно, полно бабла, — сообщил, посмеиваясь, Джеймс. — Хартли знает об этом все.

Неожиданно фургон тряхнуло, Хартли подбросило вверх, и Антуанетта вцепилась ему в ногу острыми коготками. Он резко повернулся к Циско и Джеймсу. Вот уж, блядь, нет. Он не собирался участвовать в этом разговоре. Ему просто хотелось притвориться, что этого разговора не происходило.

— Правда? — Джеймс улыбнулся ему так, что если бы Хартли не сидел, от этой улыбки его ноги бы точно подкосились. Черт, все было бы проще, если бы Джеймс не был так блядски привлекателен. — Может быть, Хитрый койот какой-нибудь твой дальний кузен?

Циско посмотрел на Хартли и нахмурился. Ладно, Хартли сам был виноват в этом, потому что буквально сверлил Циско взглядом.

— Ну ведь так? — снова подал голос Джеймс, не заметив, что сидит между двух мужчин, стреляющих друг в друга глазами. — Рэтэуэй при деньгах. АКМЕ, вероятно, Меркури Лабс — ха! Флэш — Дорожный бегун.

Смотря прямо на Циско и удивляясь злобе в собственном голосе, Хартли сказал:

— Да? А мне казалось Дорожный бегун развивает скорость двадцать миль в час.

Отличная работа, Хартли. Ты только что признался, что подслушивал.