Здесь, на берегу залива Балыктыколь, едва только начинают сгущаться сумерки, изо всех укромных уголков, из-под камней и кустиков, а больше всего из прибрежных тростниковых зарослей выбираются кровососущие комары и спешат к нашему биваку. Днем они не решаются покидать укрытие, опасаясь гибельного зноя и сухости. Где им, таким маленьким да с тонкими покровами, летать в жару!

— Слабаки! — с презрением говорит о них Николай.

Но мне кажется, лучше комары, чем гнусные слепни. Мы сидим под тентом, пережидая страшный зной, а вместе с нами снизу на тенте примостились слепни. Предугадать их нападение невозможно. Тихо и незаметно, один за другим они садятся на тело и вонзают в кожу свой массивный хоботок. И успевают вовремя увернуться от удара. Из-за слепней нельзя сбросить с себя лишнюю одежду. От них, начавших охоту на человека, не отвяжешься. Слепень будет тихо, тайно и настойчиво продолжать попытки нападения. Даже в лодке, вдали от берега, нет от них спасения. Отличные летуны, они, видимо, с берега замечают добычу. Думается, что такая способность выработалась у этого кровопийцы с давнего времени, когда дикие животные, спасаясь от гнуса, забирались в воду.

Почему слепни нападают на человека? Найдется ли человек, который выдержит, когда такая большая муха пронзит кожу толстым хоботком и напьется крови? Был ли хотя бы один слепень-удачник, который дал потомство, напившись человеческой крови? Подобное же недоумение вызывают иксодовые клещи. Ни одного из них, раздувшегося до размера фасоли за несколько дней сосания крови, не потерпит ни человек, ни даже его давнишний обезьяноподобный предок. И все же они продолжают бессмысленное нападение на человека. Очень быстроногие пустынные клещи-гиаломмы, преследуя человека, заползают на него, но, как бы опознав ошибку, присасываются исключительно редко. Слишком давно этот клещ обитал совместно с человеком и приобрел к нему инстинкт спасительного равнодушия.

Когда спадает жара и приближаются сумерки, слепни исчезают. Но в это время появляются комары. Природа мудро распределила время деятельности кровососов: одни деятельны днем, другие — в сумерки и ночью.

— Слабаки, — продолжает храбриться Николай, отмахиваясь от комаров, но сам поспешно прячется от них под полог, не удосужившись как следует подготовиться к ночлегу.

К счастью, и комары и слепни на северном берегу Балхаша водятся только местами.

Сегодня особенно жарко, и поэтому так назойливы слепни. Кровопийцы охотятся за нами, и мы отплачиваем им тем же. К концу дня я с удивлением замечаю, как со всех сторон к нашему биваку поспешно и деловито мчатся муравьи-бегунки. Раньше их не было. Неужели этих неугомонных созданий привлекли остатки нашей еды? К подобным вещам, я знаю, они равнодушны. Что-то случилось в муравьином обществе!

Загадка оказалась несложной. Муравьям-охотникам удалось притащить в муравейник убитых слепней, и тогда был объявлен аврал. Слепень — отличная еда. И свеж, и мягок, и нетяжел. И… пошла заготовка провианта!

В конторе рыбозавода Алгазы, находящегося в поселке Каракумы, единственном на северном берегу восточной половины Балхаша, вежливо осведомились о цели нашего приезда. На мой же вопрос о том, почему так назван остров — Шайтанарал, ответили, что сейчас толком никто об этом ничего не знает. Как-то старики говорили, что он издавна считался плохим: кто на нем побывает, с тем случится несчастье, болезнь или еще что-либо нехорошее.

Думалось, не зря назвали остров дьявольским, было что-то с ним связано значительное и несчастливое. Но прошли столетия, а название осталось. Да ради одного названия стоило посетить остров! С берега он выглядел неказистым, маленьким. Самый последний из архипелага залива Балыктыколь, он как бы замыкал собой их цепочку у входа на просторы Балхаша.

Отъехали от поселка несколько километров, преодолев сыпучие пески, забрались на полуостров, почти голый и усеянный большими глыбами красного гранита, и стали готовиться к поездке на остров. Что он собой представляет — посмотрим. А вдруг найдем следы какого-либо «шайтана»? Но едва уселись в лодку, как у самого штуцера лопнул шланг. Поломка была незначительной. Отрезав негодный конец, следовало его надеть на штуцер и для верности переставить стальное стягивающее полукольцо. Но Николай, как часто с ним случалось, запротестовал:

— Не нужно полукольцо, обойдется. Знаю я эти заводские премудрости. Увидите, проходит без него мотор не один год.

Как же, он — капитан корабля, штурман, моторист и механик — разве может последовать советам своего пассажира?!

До острова совсем недалеко. Вблизи берега, куда правил лодку Николай, вода по цвету предупреждала о том, что мелко, есть подводные камни. Но и здесь Николай показал свое упрямство:

— Не беспокойтесь, проскочим за милую…

Незадачливый капитан не успел договорить фразу, как мотор с грохотом зацепил за камни, за лодкой в воде протянулась полоса густого взмученного ила. Гребной винт уцелел, но шпонка поломалась.

Островок казался неприглядным. Серый щебень, чахлая растительность да множество почерневших и давным-давно выброшенных штормом тростниковых окатышей. Когда-то слегка выходившие на поверхность воды небольшие скалы послужили опорой для гальки и щебня, и бурный Балхаш постарался: нанес их несколькими валами.

Южный кончик острова выглядел забавно: походил на лихо закрученный хвостик гигантского ската. На нем сидела стая черных ворон и молча, не шелохнувшись, как мне показалось, сосредоточенно, наблюдала за мной. Птицы взлетели неохотно и лениво, когда я подошел к ним близко. Более ничего не было примечательного. Стал перевертывать тростниковые окатыши. Но под ними не было даже обычных завсегдатаев — прибрежных уховерток. И вдруг под одним увидал парочку самых настоящих домовых мышей. Выглядели они отлично, полненькие, с превосходной лоснящейся шерсткой. Поблескивая черными бусинками глаз, они не особенно растерялись и не спеша скрылись под перевернутым окатышем, явно проявив ко мне любопытство.

Домовые мыши в Средней Азии часто живут в поле, но к зиме многие переселяются в жилище человека, оправдывая тем самым свое название. Как же эти два поселенца оказались здесь? Перекочевали из поселка весной по льду да так и остались здесь на лето? Задумался о мышках, и до моего сознания не сразу дошли крики Николая. Он стоял над лодкой и размахивал руками. Оказывается, во время стоянки шланг сорвался со штуцера, конец его опустился ниже бачка, заполненного почти до верха горючим, и добрая его часть вылилась в лодку. «Заводская премудрость», по определению Николая, все же была необходима. Бензин для резиновой лодки был опасен.

Долго возились, наводя порядок. Потом на обратном пути несколько раз глох мотор из-за того, что в горючее частично попала вода, и уже на биваке пришлось немало повозиться, чтобы обезопасить наше суденышко от горючего и масла. Да, остров действительно оказался с шайтаном. Впрочем, с нашим водителем лодки всегда что-либо случалось, и, если быть суеверным, на всех островах должны были действовать против нас шайтаны.

Едем дальше по северному берегу восточной части Балхаша и вскоре видим маленький островок. На карте он обозначен пятнышком без названия. Миражи жаркого дня раздвоили его на две горизонтальные полосы. На верхней он выглядел волнистой полоской, будто из-за близко расположенных на нем друг к другу курганов. С материка к острову тянется длинный и узкий выступ. Косой его назвать нельзя. Мелеющий Балхаш обнажил косу от островка, от конца которой до материка не более двухсот метров. Остров начал соединяться с сушей.

Подобраться на машине поближе к острову не удалось. Гряды очень сыпучего песка с примесью мелкого щебня преградили путь. Ямы в песке с затолканными в них кустиками, палками и досками красноречиво свидетельствовали о том, с каким трудом приходилось вытаскивать машины обратно легкомысленным водителям, вознамерившимся пробраться дальше.