Девочки расхохотались. Среди них Том заметил тонкую Люси Стюарт, которая, похоже, пользовалась расположением то ли Стаббса, то ли Генри. Впрочем, нет, — Билли не сводил глаз с щуплого тельца Эми Бенсон, которая смеялась, положив маленькие босые ножки на спину ребенка. Бренды не было: она, видимо, перешла в разряд низкосортных шалав, которых не приглашают на увеселения. Эми замахала ручкой, и Стаббс прижег окурок о плечо ребенка. Том подозревал, что бедняга был обещан Бенсон в качестве «ездового пони».
Войдя в каморку, Том, не раздеваясь, упал на кровать и с ненавистью уткнулся в подушку. Когда-то Патрик не раз обещал сделать его самого «ездовым пони» Бренды, а та, сидя рядом, смеялась, покачивая серой туфлей. Том с ненавистью думал, что он все так же бесправен. Его могли отколотить, дать пинка, выпороть по прихоти миссис Коул. Том стукнул кулаком о сетку: все это было по вине омерзительного магла — его отца.
Отец! При одной мысли о нем Том почувствовал, как похолодело внутри. Ему ведь исполнилось шестнадцать — возраст, когда за приютскими сиротами переставали следить. Том вспомнил слова Слагхорна… Человек, находясь под «Imperio», помнит только свои действия… Так или иначе, но у него, похоже, было средство заставить родственников заговорить.
*
Следующие три дня Том провел в прогулках по городу. Вечерами он наблюдал, как компания Генри резалась в карты. Эми Бенсон, надев короткое белое платье в синий горошек, с гиканьем нарезала круги верхом на несчастном Алане Карсте. Девочка сжимала голыми коленками его бока и с яростью пришпоривала каблуками туфель его бедра. Войдя в раж, Эми засунула бедняге в рот веревку и натягивала «поводья» для собственной забавы.
В четверг Том вышел из приюта после обеда и отправился на вокзал. Было пасмурно, и парень, опасаясь ливня, надел черный плащ. Пухлая кассирша объяснила, что поезда идут только до Норвуда. Расплатившись за билет и купив бутылку содовой, Том вышел на перрон.
Через пару часов он выскочил в пропахший табаком тамбур, а оттуда — на маленькую станцию. Транспорта до Литтл-Хэнглтона не оказалось. Подумав немного, Том отправился в поселок. Вскоре он понял, что ему благоволит небо: невдалеке находилась кондитерская, в витрине которой красовался кремовый торт. Том прищурился: за время войны лондонцы забыли о такой роскоши. Парень дернул за ручку, и колокольчик возвестил о прибытии посетителя.
— Добрый день, — невысокая белокурая официантка улыбнулась ему, как, должно быть, улыбалась всем посетителям. — Меню или сразу заказ?
— Сразу, — кивнул Том. В кафе было пусто, и он устроился у барной стойки.
— У нас чай, хороший. И шоколадный бисквит, — улыбнулась девушка.
— Хорошо, — кивнул посетитель. — Как вас зовут? — ласково поинтересовался Том, когда белокурая пышка вернулась с подносом.
— Меган, — жеманно ответила девушка. Она оценивающе рассматривала юношу в плаще, тёмно-зелёном свитере и чёрных широких брюках с сияющими карими глазами.
— Не могли бы вы помочь в одном деле… — Том неуверенно достал из кармана исписанный листок бумаги. — Я еду в Литтл-Хэнглтон, и у меня важный пакет для тамошнего эсквайра сэра Эдварда Томпсона.
— В Литтл-Хэнглтоне никогда не было Томпсонов, — удивилась Меган.
— В самом деле? Поймите, я помощник архитектора и еду для помощи в реконструкции усадьбы Томпсонов, — Том показал конверт со штемпелем фирмы «Джордж Критлер и сыновья», который он взял еще позавчера.
— Нет. Эсквайр тамошний Томас Риддл. Может, перепутали чего — тут Литтлов полно. И Харфорд, и Корридж, и Ньюспуч… Ты, я сразу поняла: либо художник, либо архитектор, — усмехнулась девушка.
— Ладно, проверю. — Том постарался придать улыбке нотки смущения. — Ну, а что, богатый он у вас, тот эсквайр? — спросил он как можно непринужденнее.
— Не то слово, — Меган присела на соседний стул и кокетливо закинула ногу на ногу, показав сочные коленки в грубых чулках. — Старый Риддл вон какой дворец отстроил. Сынок Том — тот скупердяй известный, хотя богачом слывет.
— Сынок Томаса? — Том старался говорить осторожно, боясь чем-нибудь испортить дело.
— Ясный перец, — хихикнула Меган. — На днях из Оттавы приехал. Про того истории невероятные рассказывают. Особенно про женитьбу его. Давно это было, чуть не двадцать лет назад, — трещала официантка. — Так его треснуло, что в Канаду удрал.
— На герцогине какой-нибудь женился? — Мысленно Том послал приказ Меган говорить, но словоохотливая официантка, похоже, не нуждалась в его указаниях.
— Тут по соседству жил другой эсквайр, Винтер. Дочка его, Сесилия, говорят, полный улет была. Риддл на ней жениться обещал после Рождества. А тут осенью его какая-то муха укусила: сбежал с другой. Сесилия, бедняжка, с горя таблеток напилась. Пытались откачать, да толку мало было, — неуверенно поводила Меган рукой.
— Жаль, — машинально заметил Том, чтобы показать, как ему интересен разговор.
— И ведь с кем бежал, — цокнула языком Меган. — С дочерью старого нищеброда Гонта. Имечко у нее было — не упомнишь. Про таких у нас говорят: ни рожи, ни кожи, ни одежи…
— Кем был этот… Гунт… Или Гант? — усмехнулся Том, намеренно коверкая фамилию.
— А черт его знает, — потерла лоб Меган. — В хибарке жил на склоне холма… Это как от Литтл-Хэнглтона вниз иди. Там до сих пор отпрыск его обитает. Дикарь и алкаш.
— Понятно… — протянул Том. — Ладно, пойду на станцию узнавать про Томпсонов.
— Погоди, — в голубых глазах Меган мелькнул огонек. — Может, зайдешь вечерком? Работаю до восьми, — подмигнула она, —, а потом поболтаем. С такого красавчика недорого возьму, — прошептала она с апломбом, который придает шарм провинциальным бесстыдницам.
— Возможно, — Том посмотрел ей в глаза. — Obliviate! — мысленно произнес он. Девушка посмотрела на него с изумлением, точно видела в первый раз.
Том пересек пригород и вышел на проселочную дорогу, вдоль которой тянулись густые живые изгороди. Через какое-то время дорога повернула влево и круто пошла под уклон, так что перед ним открылся вид на раскинувшуюся внизу долину. Том увидел деревушку, приютившуюся между двумя холмами, — видимо, Литтл-Хэнглтон. По другую сторону долины на склоне холма возвышался дом землевладельца, окруженный обширным бархатисто-зеленым газоном. Дом был огражден каменной стеной с большими воротами из двух мраморных колонн. От ворот до входа в дом вела гравийная дорожка, утопавшая с двух сторон в цветущих петуниях. Пожилой садовник заканчивал уборку газона.
Пару минут Том, как завороженный смотрел на большой дом. Наверное, он вырос бы здесь в богатстве и неге. Впрочем, был бы ли он тогда самим собой? Парень сорвал травиннку и покрутил ее в руках. Затем, бросив яростный взгляд на каменный дворец, не спеша пошел вниз по склону. Тропинка была извилистая, каменистая, вся в рытвинах и вела к темной группе деревьев, растущей ниже по склону.
Меган, похоже, сказала правду: среди тесно растущих стволов виднелось строение. Стены заросли мхом, черепица осыпалась, и местами через дыры проглядывали стропила. Вокруг росла крапива, такая высокая, что доставала до крошечных окошек с грязными стеклами. Том посмотрел на дверь домика, к которой была прибита мертвая серая гадюка: без сомнения здесь жили волшебники, желавшие доказать, что они — змееусты. Некоторое время он с омерзением смотрел на хижину, чувствуя, как тело начинает гореть от стыда.
«Работаю до восьми», — вспомнились ему слова веселой девушки.
«А я — после восьми, — мысленно ответил ей Том. — Вот что важно. И не вздумайте юлить, мистер Морфин».
Из-за собиравшихся туч становилось все темнее. Том открыл походную сумку и достал ручной фонарь. От прикосновения его пальцев ручник вспыхнул тусклым белым светом. Держа фонарь на вытянутой руке, парень медленно нес его между густыми зарослями. Мертвая змея смотрела испуганно-злобным взглядом, словно напоминая, кто именно живет в этом доме. Риддл посмотрел с вызовом на чучело и приоткрыл дверь.
