— Вы хорошо себя чувствуете, дорогой?
— О да, — тихо ответил Волдеморт. — Да, я чувствую себя превосходно…
— А мне показалось… Впрочем, это, надо полагать, игра света… — заметно нервничая, сказала Хэпзиба, все еще глядя в его глаза. — Хокки, отнеси все назад и запри… с обычными заклинаниями… — маленькая служанка, ковыляя, понесла шкатулки прочь из гостиной.
Пора! Волдеморт развернулся и спокойно посмотрел на свое изображение в зеркале.
— Может быть, мэм, выпьем по чашечке кофе? — задумчиво спросил он. — Право, мне очень хочется расспросить Вас об этих безделицах.
— Ах, Том, Вы же знаете, что я не люблю кофе! Кофе — напиток бошей, — фыркнула Хэпзиба. — Но если бы я, например, выпила какао, Вы же не будете против, правда? Хокки! — закричала она. — Вот негодная старуха…
— Позвольте, я сам передам ей, что нужно, — спокойно ответил Волдеморт.
— Конечно, Том, — ответила Хэпзиба, усевшись на маленький пуфик. — Мне, право, так неудобно из-за моей эльфийки…
На кухне пахло свежей березой. Хокки крутилась возле бутылочницы, доставая из нее какие-то емкости. Юноша задумался. Можно было бы ударить невербальным, однако эльфы славились волшебной силой. Лучше было попусту не рисковать. Хокки хлопотала, не обращая на гостя никакого внимания. Несколько мгновений Волдеморт смотрел на нее, как громадная змея перед прыжком, а затем, вынув палочку, резко произнес:
— Imperio!
Эльфийка обернулась и посмотрела на гостя огромными круглыми глазами, в которых читалось выражение покорности. Очевидно, сработало. Теперь надо было не дать ей заметить подмену.
— Разбери лавровые листы, — приказал походя Волдеморт. Хокки кивнула и побежала к навесному шкафу.
Юноша подошел к шкафчику со стеклянными дверками. Пакет с ядом стоял в дальнем углу. Достав из кармана белую коробку с синими надписями, он поставил ее вместо яда. Теперь все было готово.
— Хокки, — позвал Волдеморт. Эльфийка, бросив коробки с лавровым листом, побежала к нему. — Сделай какао для мисс Смит, — равнодушно сказал он. — Не забудь бросить ваниль, — показал он на коробку.
— Конечно, сэр! — покорно ответила Хокки. Волдеморт отошел в сторону: совершенно незачем Хокки видеть и запоминать его. Быстро приготовив какао, эльфийка бросила в него яд.
— Достаточно, — ответил посетитель. — Займись лавровыми листьями.
Едва Хокки засеменила в сторону шкафчика со специями, Волдеморт быстро подменил коробку с ядом на старое средство для травки плотоядных слизней.
— Хокки! — раздался голос Хепзибы. — Сколько ты будешь копаться, негодная?
— Legilimens, — прошептал Волдеморт, направив палочку на эльфийку.
Перед глазами замелькали картинки. Он увидел, как Хокки готовит какао, кладет в него порошок из его коробки, ставит чашку на блюдце и несет своей госпоже. Этого было достаточно. Разве что буквы на его коробке чуть синее тех, что были на подлинной коробке, но кто станет копаться в таких мелочах? Стоп. Вот мелькнул он сам на кухне.
— Memorinix, — послал Волдеморт заклинание частичной потери памяти.
Эльфийка, как ни в чем не бывало, медленно понесла какао в гостиную. Юноша задумчиво осмотрел комнату и пощупал карман пиджака. Письмо от Бахтияра Рафсанджани в библиотеку Исфахана было на месте. Следующей ночью ему, похоже, предстояло еще раз навестить этот гостеприимный дом.
***
Волдеморт почувствовал, что его протягивают сквозь узкую трубку. Мгновение спустя невидимые путы как будто лопнули. Он понял, что стоит в прохладной тьме и вдыхает полными легкими соленый морской воздух. Моросил мелкий дождь, но его сейчас такой пустяк занимал меньше всего.
Сильный холодный ветер трепал ему волосы, пока он глядел на пенящееся внизу море. Он стоял на высокой, темной скале, под которой бурлила и пенилась вода. Волдеморт оглянулся. За его спиной поднимался в небо отвесный обрыв, темный и безликий. Несколько больших каменных глыб по-видимому, отломились от стены. Волдеморт усмехнулся вспомнив, что когда-то напугал здесь Бишопа и Бенсон. Где-то здесь цепочка неровных выемок образовала опоры для ног, позволявшие спуститься к затопленным в море валунам.
Спуск был опасным. Решив не искушать судьбу, Волдеморт превратился в кобру и пополз вниз, обвивая кольцами валуны. Голову свербила мысль, как не поранить брюхо о торчащие камни. По счастью, через несколько футов валуны были скользкими от морской воды. Змеиная кожа ощутила холод соленых брызг. Волдеморт подумал о том, не поплыть ли до самой пещеры, но остановился: все же вода, особенно бурная, не была стихией змей.
Вход в пещеру терялся в темноте и ледяных пенящихся волнах. Превратившись назад в человека, Волдеморт почувствовал, как ноздри наполнялись едким запахом соли и водорослей. Зажмурив глаза, он решил аппарировать и снова отдался черному вихрю. Приземлившись на каменный пол, он, потирая колено, открыл глаза. Скользкие стены туннеля отстояли одна от другой самое большее на три фута.
— Lumos Maxima! — прошептал Волдеморт.
Огонек на конце палочки озарил пещеру. Воздух был тих и студен. Брезгливо поморщившись, Волдеморт высушил одежду. Затем, подняв палочку, стал медленно поворачивать ее вокруг оси, оглядывая стены и потолок. Кажется, где-то здесь был камень с рисунком маленькой змейки.
— Откройся! — прошипел нетерпеливо Волдеморт.
На миг поверхность стены украсилась очертанием арочного прохода. Он казался таким ослепительно белым, будто в стене образовалась трещина, за которой сиял мощный свет. Волдеморт усмехнулся, вспомнив с каким ужасом увидела его приютская дрянь Эми Бенсон — может, правда, стоит поквитаться с ней кое за что? Впрочем, времени было мало. Посмотрев на тускневший свет арочного проема, Волдеморт задумался. Нельзя было допускать, чтобы какой-то могущественный волшебник пробрался в пещеру. Разумеется, парселтангом не владел никто, кроме потомков Слизерина, и все же…
Посмотрев направо, Волдеморт подошел к двери. Было бы неплохо для подстраховки придать двери кровососущую способность. За каждый вход — порция крови. В папирусе о богине Хатхор он находил описание подобного обряда, применяемого ее жрицами. Порывшись в несессере, юноша достал нож с серебристой ручкой — тот самый, что он стащил на кухне Хепзибы. С омерзением прикрыв глаза, он проколол кончиком ножа палец и окропил лезвие кровью.
— Piertotum Lokomotor! — направил Том палочку нож. — Aura pescare! — Затем, прикусив губу, осторожно наколдовал черное зеркало и направил его на нож.
Невдалеке раздалось чавканье, словно паразит — паук или громадная пиявка — присосался к жертве. Окутываясь черным дымом, нож стал поглощать кровь. Дождавшись, когда исчезнет последняя капля, Волдеморт всадил его в дверном каркас и прошептал заклинание. На мгновение дверь засияла, окрасившись в красный цвет. Заклинание, похоже, сработало. Не обращая внимание на шум от гравия, Волдеморт зашагал прочь.
Вдалеке, как и положено, различался мглистый зеленоватый проблеск, отражавшийся в неподвижной воде. Только зеленоватое свечение да свет его палочки разгоняли бархатистый мрак, который был плотнее обычного. Юноша пошел вперед, затем свернул в бок и начал огибать озеро. Шаги отзывались эхом, ударявшим в тянувшийся вдоль озера узкий каменный обод. Глядя на грубую стену пещеры Волдеморт думал о том, что делал здесь Салазар Слизерин. Единственной подсказкой было таинственное зеленоватое свечение в середине озера, которое, как и камин в гостиной Слизерина, приводилось в движение парселтангом. Волдеморт вспомнил надпись «Последний же враг истребится — смерть». Видимо, Слизерин сделал ее в виде зеленого облака, когда объединил свой род с Кадмом Певереллом, если, конечно, не ставил опыты с бессмертием.
Подойдя к пологому берегу, Волдеморт наколдовал крошечную лодку — точнее, маленький челн наподобие индейских пирог. Если свиток говорил правду, то невдалеке должен был находиться маленький островок. Через пару минут лодку пришлось увеличить из-за слишком длинных ног. Велев челну плыть, Волдеморт стал напряженно слушать шелковистый шелест, с которым резал воду нос лодки: если бы не отсутствие волн, можно было бы подумать, что она плывет по морю. Чувствуя ломоту в коленях, Волдеморт задумался над тем, что лодку можно увеличить до определенного размера… Впрочем, нет: лучше до определенного объема магической массы. Такая ладья Подземной Реки описывалась в Текстах Пирамид и, зная четыре формулы Херхора, было не так уж трудно превратить в нее этот челн. Пожалуй, этим следовало бы заняться после окончания обряда.
