– Не бойся, – словно почувствовав мои мысли, прошептал парень.

Наконец мы избавились от улыбающихся довольных родственников и почтенных сингов, неустанно поздравлявших со счастливым событием. Присутствовали также, заверявшие в своей вечной дружбе, друзья, которых я не помнила и никогда не видела. По крайней мере, никто из них ни разу не пришел с визитом с тех пор, как я вернулась.

Далее, по плану, мы должны были сами завершить процесс слияния. Войдя в просторную пустую залу с ослепительно белыми стенами, я внезапно ощутила, что мои глаза словно пронзили иглами, моментально добравшимися до лобной доли мозга. Возникло чувство, что молекулярные ковбои устроили в моей голове мини перестрелку, истязая меня импульсной резью.

– Все хорошо, так и должно быть. Это электромагнитное поле воздействует на заряженные тела, на нас.

Посредине возвышался небольшой пьедестал, воистину напоминавший алтарь для жертвоприношений. Подсознательный страх послал дрожь по всему телу, хотя ранее Алекс рассказывал мне, как будет происходить процедура. Так как и звучало это не менее страшно, практически фантастично, для человеческих ушей, напряжение во мне снова начало расти.

Вокруг залы были установлены щиты, изолирующие нас от окружающего мира, наподобие клетки Фарадея. Они предотвращали возможность разрушительного действия наших сил в момент их соединения.

– Каждый синг проходит через это. Никто еще не пострадал, – несмелая улыбка заиграла на его губах.

– А что, разве нет одиноких сингов, которые не захотели поделиться своим мозгом с посторонними? – выдала я, пожалев, что слова прозвучали грубовато. – Извини.

К моему удивлению, он хохотнул.

– Это случается крайне редко. Мы очень серьезно относимся ко всем своим обязательствам. Иначе, нас, как вида, уже не было бы. Но про мозг ты забавно сказала. Помню, смотрел фильмы такой тематики на Земле. Они меня веселили своей наивностью.

– Только сейчас совсем не весело, – признаки эмоций на его лице моментально потускнели, и я ощутила новый приступ сожаления. Снова обидела человека, старающегося просто успокоить меня и немного разрядить обстановку.

– Располагайся, – показал он в направлении того самого пьедестала.

Я присела на край, стараясь оттянуть неизбежное.

– Будет больно? – я уже спрашивала, но мне нужно было еще раз услышать его успокаивающие заверения.

– Только немного заболит голова в момент консолидации. А так, скорее, просто страшно для такой впечатлительной девочки, как ты, – его голос, под стать словам, был неожиданно нежен.

Алекс присел передо мной на колени и, коснувшись моего лба рукой, отодвинул челку, открывая глаза.

– Ты уверен, что это безопасно? Ведь я до сих пор не до конца владею способностями, моя личность утеряна, сингулярность не восстановлена… – нервно сыпала я все новыми аргументами.

– Думаю, все будет хорошо, – он осторожно положил ладони на мои предплечья, аккуратно нажимая, подталкивая и призывая занять нужное положение.

Когда я устроилась, тело недовольно просигнализировало о слишком твердой поверхности, впившейся в меня с холодной каменной надменностью.

Боже. Кажется, каждая традиция этого народа направленна на то, чтобы все было как можно сложнее и неудобней. Учитывая возраст цивилизации, это выглядело еще удивительнее. Почему нельзя сходить в ЗАГС, расписаться и отпраздновать за большим столом?! А потом развестись, если не сошлись характерами… Или если женились только для того, чтобы планету с живыми существами, среди коих люди, которые тебе дороги, не взорвали и не изъяли мощности для обогащения энной группы беспощадных властолюбивых высокоразвитых особей.

Алекс тем временем занял место рядом, повернувшись ко мне лицом. Я фиксировала его периферическим зрением так близко в своем личном пространстве, что моя кожа с той стороны начала интенсивно зудеть, подавая мне команду, срочно увеличить расстояние между нами. Его дыхание обдувало мою шею, заставляя сотни мурашек занять оборонительные позиции. Мне не было неприятно, но каждая частичка души требовала остановиться и прекратить фарс. Будто то, что должно произойти, в высшей степени неправильно и неестественно. Да, именно так я и считала. Поэтому лежала неподвижно, замерев в ожидании приговора.

– Киара, – услышала я мягкий с хрипотцой голос Алекса. – Ты так оцепенела, будто ждешь казни, – печально добавил он.

– Ну я чувствую себя ужасно и не в своей тарелке, – честно ответила я.

– Все будет хорошо, – все мужчины в моей жизни постоянно говорят эту фразу.

– Да, – не было желания спорить с ним, хотя я могла бы привести множество причин, почему для меня никогда больше не будет ничего хорошего.

– Повернись ко мне, – потребовал он твердо, но с некоторой нежностью.

Миллион возражений вертелось на языке, но я послушно повернулась на бок, при этом опасаясь, что он захочет поцеловать меня. Смешно говорить, но о данной стороне слияния я еще не думала. Вернее, старалась не думать, потому что это действительно пугало. Никто, кроме Макса, не прикасался ко мне. И я бы хотела, чтобы так было всегда.

Наши лица оказались так близко друг к другу, что мы почти касались носами, разделяя один воздух на двоих. Никогда не замечала раньше, что его глаза были так похожи оттенком на глаза Макса. От этого неожиданного открытия у меня на миг перехватило дыхание. На секунду показалось, что это Макс смотрит на меня своим любящим ласковым печальным взглядом.

Он поднял руку и положил ее мне на затылок, придвинув мою голову еще ближе. При соприкосновении наших лбов я ощутила жар, растекающийся по телу, наподобие того, что я испытывала при первых перемещениях на Земле. Постепенно зрительное восприятие начало тускнеть и затуманиваться, пока пронзительные голубые глаза не рассеялись, оставляя в сердце отчаянную надежду. Стало тяжело дышать, так как теплая влажность заполнила полости носа и рта, переводя процесс поступления необходимого воздуха в организм на новый уровень существования живого в плотной завесе кислородосодержащей амниотической жидкости. Голова кружилась, теряя последние зацепки реальности. Кожа горела, игольчатые покалывания переливались по всей ее поверхности, вспышки огня и холода прокатывались по телу, распределяясь по всем его частям и конечностям импульсивными всполохами, принимающими систематический характер.

Боль и наслаждение боролись за каждый сантиметр моей сущности, подвергая пыткам и принуждая забыть все, чем истерзано сердце, то, как меня зовут, и ту, кем я являюсь. Абсолютная фантастическая эйфория существования и радость прозаического бытия накрыла меня целиком шелковой простыней, убаюкивая и успокаивая мечущуюся душу. Я почувствовала легкое касание на губах.

В одно мгновение блаженство сменилось агонией, в ту же секунду мобилизуя организм и заставляя вынырнуть из сна. Я резко открыла глаза и вскочила в попытках избавиться от острой боли, простреливающей все тело. Меня согнуло пополам, и я, затравленно озираясь по сторонам, старалась понять, что происходит.

Взволнованный Алекс подскочил ко мне, заключая мое лицо в ладони.

– Что случилось, Киара? Что такое?

– Алекс, так больно! Что это?

– Я… не знаю.

– Ты обещал!!!

Мне стало легче, и я в исступлении обмякла, желая только отдышаться после этого ужаса. Алекс обхватил меня и прижал к себе, поглаживая мою голову и стараясь успокоить.

– Что произошло? – проскулила я, как только вернулась к реальности.

– Я не знаю. Что-то не так. Мы не до конца консолидировались.

– Что это значит?

– Связь поверхностная. Твоя боль отдавалась мне приглушенно, я даже сначала не понял. Надо известить Совет.

– Подожди! – мой мозг истерически заработал, стараясь ухватиться за призрачные нити надежды. Алекс вопросительно смотрел на меня.

– Остальные заметят, что с нами что-то не так?

Он внимательно посмотрел на меня.

– Вроде нет.

– Алекс, давай пока не будем ничего предпринимать. Земля в безопасности. Мы добились желаемого.